Капобастоне

      Теодор Нотт распахивает глаза с рассветом вот уже четвёртый год, с наслаждением наблюдая за рождением нового дня в Италии. Ночь отступает, стыдливо прикрывая истинную сущность Сицилии. Контрабанда, фальшивомонетничество, игорный бизнес, проституция, торговля наркотиками и оружием. Но стезя Тео — инвестиции. Обладающий харизмой и влиянием юноша привлекал деньги со всего мира в «семью». Его отец тоже был в Коза ностра, но в крайне незавидном положении. В детстве, наблюдая за избитым отцом и в сотый раз глотая непрошенные слёзы, мальчик поклялся во что бы то ни стало выбиться из низов и достигнуть верха иерархии «семьи». И вот по прошествии стольких лет, утопив Сицилию в крови, наводнив улицы наркотиками, устраняя всех соперников на своём пути, Нотт близок как никогда. Вот уже четыре года он капобастоне крёстного отца. Четыре проклятых и нервных года. Чем ближе подбираешься к светилу, тем больше шансов сгореть.       Поэтому по особняку расставлена охрана из числа преданных лично Нотту людей. Каждый из них обязан ему лично и проверен множество раз. Несмотря на это, паранойя Тео крепнет, теперь он опасается яда. Всю еду пробуют прямо на его глазах, но и этого недостаточно. Он пытается выработать иммунитет к ядам, принимая малые дозы. Чтобы не опасаться врача, который подготавливает препараты, Теодор приказал выкрасть его дочь. Девчонка и сейчас находится где-то в его доме, огромном настолько, что в половине комнат бывает лишь прислуга. Конечно, недостатка в недвижимости у Коза ностра не было, но Нотт предпочитал, чтобы Грейнджер, каждый раз поднося ему яд, помнил, что его дочурка находится поблизости.       Лёгкий стук в дверь вытаскивает мужчину из омута воспоминаний.       — Зайди.       Повинуясь холодному покровительственному голосу, в спальню заходит Блейз Забини, который уже нескольких лет возглавляет личную охрану Тео.       — Капобастоне Нотт, приношу извинения за беспокойство. Ночь прошла спокойно, помимо одного. Э-э-э… Эксцесса.       Пухлые губы Теодора подёргиваются и кривятся в подобии улыбки. Все подчинённые мафиози точно знают, что ничего хорошего это не сулит. Блейз нервно сглатывает, но продолжает смотреть капобастоне прямо в глаза, не отводя взгляд.       — Ох, Блейзи, неужели ждёшь, что я начну расспрашивать? Договаривай.       Нотт наконец свешивает ноги с кровати и ловко подхватывает алый шёлковый халат, изящным движением накидывая его на плечи.       Прокашлявшись, Забини наконец продолжает:       — Ночью доктору Грейнджеру плохо стало, задыхаться начал. Ну, мы его в больничку, Вас беспокоить не стали. Но вот звонили недавно, откинулся. Я, э-э-э, собственно, что спросить хотел: куда девчонку девать?       Тео щурит карие глаза, и на его лице поочерёдно отражается целая смесь эмоций: раздражение от того, что налаженная схема потеряла необходимый элемент, тревога, вызванная паранойей (а ну как доктор не случайно умер), и даже сочувствие.       Нотт-старший оставил своего сына совсем рано и не мог наблюдать за феерическим восхождением Тео на вершину. Был бы он этому рад? Вопрос без ответа.       — Отпусти девчонку, в ней больше нет надобности. Уверен, что доктор умер от естественных причин? — Получив кивок, Теодор небрежно бросил: — Свободен.       Капобастоне отпускает подчинённого уже с совершенно непроницаемым лицом. Нотт перебирается в кабинет и погружается в работу над документами, вот она — его вотчина. Но иногда приходится напоминать всем вокруг, что его путь наверх был обагрён кровью. Тео морщится, когда назойливый шум мешает его работе.       — Ну что там ещё?!       Реагируя на раздражённый голос начальства, в кабинет заглядывает телохранитель.       — Дочка доктора скандал закатила. Не желает уходить.       Нотт захлопывает ноутбук и цедит, почти не размыкая губ:       — Вот как? Вероятно, мне стоит провести чистку в наших стройных и нерешительных рядах и нанять. Как её там?       — Гермиона Грейнджер!       Взгляду Тео предстаёт презабавная картина: усталый и понурый Блейз держит у виска визгливой и кудрявой девицы пистолет. Девицы весьма симпатичной, надо признать. Жаркое итальянское солнце путалось и меркло в каштановых с рыжим отливом волосах. А вот кожа бледная, даже отдаёт синевой. Девушка, ах точно, Гермиона Грейнджер не обращает никакого внимания на пистолет, а только неловко одёргивает сиреневое платье.       Забини негромко с укором произносит:       — Синьорина, я же говорил Вам. Не обращайтесь напрямую к капобастоне, если он не заговорит с Вами, — его тон резко контрастирует с тем, как он прижимает к виску Гермионы ствол.       Тео внезапно ощущает, как внутри него рождается искрящееся, дразнящее чувство. Он прикусывает губы и вперяется взглядом в Грейнджер.       — Ну что, заговорите со мной?       Нотт не удостаивает шатенку ответом, лишь лёгким кивком.       — Я хочу сделку! — грудь девушки часто вздымается, а в голосе звучит вызов.       — Увы, для сделки, синьорина, у Вас должно быть что-то, что меня заинтересует. А проституция не входит в зону моих личных интересов. Хотя контактами поделиться могу.       Тео небрежно взмахивает рукой, и Блейз, бормоча извинения, тащит Гермиону к выходу.       — Я не хочу быть проституткой! Я хочу быть врачом!       Забини останавливается и вопросительно смотрит на босса.       Девушка, пользуясь заминкой, принимается тараторить:       — Я учусь в Мессинском университете, но раз отца нет, — голос Гермионы еле заметно дрожит, и она часто моргает, чтобы прогнать непрошенные слёзы, — оплатить обучение мне не по силам. Я знаю, что папа помогал Вам выработать толерантность к ядам, и могу продолжить!       Нотт ухмыляется и внимательно всматривается в лицо синьорины Грейнджер. Он ожидал слёз, причитаний и даже обвинений, но получил… Сделку?       Спустя 2 года       Холёный мужчина в идеальном чёрном костюме, стоя на пороге Мессинского университета, сжимает в объятиях кудрявую девушку в мантии. Она заливается смехом и с энтузиазмом демонстрирует диплом. Тео, а это, конечно, был он, скользит ладонями по узкой спине Гермионы, оглаживает предплечья, перемещается к шее, ласково проводя пальцем по бьющейся под кожей жилке, и нежно касается губ.       Несмотря на очевидную привлекательность пары, окружающие не задерживают на них взгляд. И причина кроется даже не в многочисленной охране, что располагается на расстоянии пары шагов.       Год назад Теодор Нотт стал самым молодым крёстным отцом в Коза ностра.