На две жизни

Никогда не любила лето. На моей родине оно всегда было особенно засушливым и жарким, что переносила я весьма тяжело. А потому ждала эту осень как никогда. Хотя, несмотря на все это, я все равно любила свой родной Лиссабон. Во всяком случае я его таким считала, хоть наша семья и была иного происхождения. Но я там родилась и выросла, любила этот прекрасный город, вечно наполненный толпами шумных туристов. Однако при этом переезд в другую страну и совершенно незнакомый город меня не смущал и не пугал. Да и Англией я болела с самого детства, с удовольствием рассматривая картинки в школьных учебниках по английскому языку. Хотя скрывать не стану, что любой такой переезд в любом случае дается тяжело: это расставание с семьей, долгие поиски подходящего жилья, получение всех необходимых документов не без возникающих по пути проблем, в конце концов сам перелет с кучей вещей и привыкание к новым порядкам в чужом государстве. Хотя признаюсь, что как студент местного вуза в небольшом городке рядом с Лондоном, я получила некоторые привилегии, немного упрощающие жизнь. Правда по началу радости я почти не ощущала. Я бы даже могла сказать, что это было просто ужасно. Ромфорд хоть и живет прямо под боком у столицы Великобритании, но он куда скромнее и менее приспособлен для приезжих. С транспортом постоянно наблюдаются задержки, уехать куда-либо составляет огромную проблему, если вы не имеете собственного автомобиля, цены на жилье как ни странно порой даже выше, чем в самом Лондоне, но при том приличных кафе и магазинов пара штук на несколько районов. Доступное мне жилье я так и не смогла найти, а потому пришлось заселиться в общежитие университета с жутко шумными и не очень-то чистоплотными соседями. Единственное, в чем мне все же повезло, это в поисках подработки в местной ветеринарной клинике. Привет, меня зовут Флоренс Палмер и это моя странная и, возможно, вам покажется, сумасшедшая выдуманная история. Но клянусь, что обещаю рассказать вам всю-всю правду, какой бы она ни была, а вы уже решите сами, во что верить, а во что нет. Итак, за август немного привыкнув к жизни в Ромфорде и ощутив долгожданное начало осени, я стала быстро вливаться в новые коллективы, что для меня обычно не составляло никакого труда. Группа по дополнительному обучению, которое я собственно и проходила, оказалась весьма маленькой, но приветливой. Да и интересы со многими из однокурсников у меня сходились, хоть в музыке, хоть в фильмах, не говоря уже о нашей общей профессии. Так и на моей подработке, за счет которой я получала новые навыки, опыт, ну, и, конечно, средства на существование. Людей здесь было еще меньше, что только укрепляло отношения между сотрудниками. Так у меня быстро завязалось общение с мед сестрой Элизой и главным хирургом и заместителем руководителя миссис Макдафф. Хоть и между нами всеми была приличная разница в возрасте, мы того совсем не замечали, относясь друг к другу практически на равных. Последняя и вовсе, мне кажется, приняла меня как дочь, заботливо принося иногда обеды и часто уточняя, не нужно ли мне чем-то помочь: - Я же понимаю, как тяжело приходится приезжим у нас, - напоминала она. Безумно приятная и добрая женщина. Маленькая, худенькая, с длинной светлой косой и всегда смеющимися глазами. И в какой-то день эта самая женщина огорошила меня неожиданной просьбой: - Дорогая, ты же знаешь про мой особняк на Машитерс Уолк? - Да, а в чем дело? - Насколько я знаю, ты живешь сейчас в общежитии, откуда тебе долго добираться до клиники. Дело вот в чем: мне нужно улететь к дочери в Канаду, скорее всего надолго, а оставлять дом совсем чужим людям не хочется. - А Элиза… - Она отказалась. У всех тут есть свои дома, семьи, им не до того. Я предлагаю тебе поселиться в моем особняке. Абсолю-ю-ютно бесплатно, - миссис Макдафф взяла меня за руку, предупреждая мою реакцию. - Просто мне будет спокойнее, если ты будешь там. А раз в месяц приходит Валерия, девушка, которая проводит небольшую уборку и проверяет состояние проводки. - Вы уверены? - Конечно. Там все есть для комфорта, я все тебе покажу и расскажу. Из мелочей просто нужно будет протирать пыль да поливать цветы. Ты ведь справишься? И тебе будет ближе к работе, да и никаких шумных компаний. Знаю, как ты ценишь тишину и покой, - женщина улыбнулась. С этим я не могла не согласиться, она видела меня насквозь. Для меня действительно всегда было крайне ценно иметь личное пространство и возможность тихого отдыха наедине с собой. Но и жизнь в таком огромном и довольно старом доме совершенно одной немного пугала. Однако стоило взвесить все «за» и «против», где «за» заметно перевешивало: - Д-да, хорошо, - кивнула я. - Буду рада помочь. И спасибо вам за доверие, - поспешила я добавить. Довольно скоро мне удалось перебраться, тем более, что и вещей у меня было с собой не так уж много. Особняк, вопреки моим ожиданиям, в первую же минуту завоевал мое сердце. Не сказать, что бы он был огромен и величественен. Всего два этажа, три широких окна влево и три вправо от крыльца, украшенного двумя белыми резными колоннами. Темно-серый кирпич красиво гармонировал с окружающей дом густой зеленью и массивными уличными фонарями по пешеходной дорожке. А внутри он оказался еще более прекрасным и уютным, именно таким, как я представляла себе старые особняки. Деревянная мебель прошлых веков с потертым лаком и обивкой, запыленные высокие шкафы с сотнями книг и блокнотов, какими-то статуэтками и латунными подсвечниками, высокие потолки, витиеватая лестница, тяжелые шторы и шикарные люстры. Идеальной тишины здесь, конечно, ожидать не стоило. Половицы скрипели, в деревянных оконных рамах слышалось завывание ветра, почти в каждом углу мерещился какой-то шорох. Это немного напрягло меня, честно говоря, но отказываться от такого шанса уже не хотелось. Конечно, для начала, пришлось немного убраться и помочь миссис Макдафф припрятать в коробки кое-какие вещи и сделать перестановки, чтобы дом стал пригодным для одинокой жизни в нем. А после прощания мне понадобилось еще некоторое время, чтобы прижиться здесь, потому что я ощущала себя в этом доме слово маленькая рыбка в огромном холодном аквариуме. Но все же я постепенно стала привыкать и даже смогла почувствовать сердцем в этом месте особую атмосферу, трепетную душу самого особняка. Только стоило мне с ним хоть немного сдружиться, как дом словно бы решил напомнить мне, что я здесь лишь временный гость, а для него и вовсе, кажется, незваный. С каждой ночью в комнатах будто становилось все холоднее, из всех углов доносился скрежет и шум, напоминающий чей-то жуткий шепот, темнота в особняке сгущалась и начинала давить, будя меня каждый раз как часы на прикроватной тумбочке показывали ровно 4:00. В какую-то одну из таких ночей я проснулась очень резко, подскочив на кровати с дико колотящимся сердцем и сбившимся дыханием, хотя и не помню, что бы мне снился кошмар. И снова эти 4:00. Я слышала рассказы разных гадалок и прочих шарлатанов о «ведьмином часе», что именно между тремя и четырьмя часами ночи пробуждается нечто сверхъестественное. Верила я в это лишь от части, периодически ловя себя на том, что обычно кошмары как раз и снятся в это время, но не придавала тому значения. Мало ли как еще и гораздо более логично это можно объяснить. Но в этот раз я действительно чувствовала что-то иное, от чего желудок неприятно скрутило. Посидев минут пять в постели и выровняв дыхание, я уже подумала лечь обратно, повернуться на другой бок и снова уснуть, как из соседнего коридора мне послышался странный и пугающий звук. Может, конечно, мне и померещилось это, сонное сознание что-то вычленило из обычного шороха и скрипа окон. Но этот звук раздался вновь. Тихий, еле уловимый, спокойный. Мужской голос, напевающий какую-то песню. Кровь застыла в жилах. Как и я сама. Голова тут же пошла кругом от нахлынувшего ужаса, а мое чертово воображение уже нарисовало себе всех возможных и невозможных чудовищ, как и мою собственную смерть или от их силы, или от остановки сердца. Но да, я не верила в монстров и призраков. Ну что я, сумасшедшая по вашему? А значит, надо было бы проверить, что на самом деле это был за звук, и с уже спокойной душой вернуться в постель. Я взяла в руки небольшой ночник и, включив его, сползла с постели, тихонько выбираясь в длинный коридор второго этажа, ведущий к витиеватой лестнице вниз. Ночник озарял помещение еле заметным голубоватым свечением. И в этом свете, опустив глаза в холл первого этажа, я заметила что-то вроде белой дымки, проплывшей в сторону. Сердце ёкнуло. Наверное, я все же спала, и это был очередной кошмар. Я снова замерла на месте, прислушиваясь к ночным звукам. С той стороны, куда двинулся белесый туман, раздался тот же напев ласковым мужским голосом. Первой моей мыслью было то, что нужно скорее хватать паспорт, телефон и бежать из этого дома как можно дальше. Но я постаралась перебороть это желание и медленно двинулась вниз по лестнице, босиком ступая по покрытым темным лаком ступеням, стараясь не оступиться. Звук раздался из глубины дома, с той стороны, где расположился небольшой кабинет с книжными стеллажами, большим столом и роялем в углу. Я еще ни разу не заходила туда. Точно не знаю, почему. Просто это место будто каждый раз намеренно уплывало от моего взгляда, а дверь шептала, что мне рано ее открывать. Но сегодня, видимо, дом решил, что время настало. Я была тише самой осторожной мышки, плавно и беззвучно отворив эту дверцу и на носочках прокравшись в комнату. И тут же увидела его. Еле заметный в полумраке силуэт, белесый, слегка расплывающийся в свете уличного фонаря прямо за окном. Мои ноги стали ватными. Биение сердца ощущалось в горле. Я прижалась к дверному проему, теряя связь с реальностью и пытаясь просто устоять на трясущихся ногах. А мужская фигура, как я с трудом разглядела расплывающимся взглядом, резко обернулась, уставившись на меня не менее потерянными глазами. Призрачный образ незнакомца выглядел словно пришел совсем из иной эпохи: зауженные высокие брюки, жилет, с виднеющимся на ткани изящным цветочным рисунком, и белая рубашка с широкими струящимися рукавами. Омрачали сей благородный образ джентельмена кровавые пятна на когда-то, видимо, кипельно-белой ткани. И на щеке. Я только спустя пару минут осмелилась взглянуть выше воротничка, увидев лицо ночного гостя. Юн, красив, утончен. Белые слегка вьющиеся волосы красиво обрамляют худое и такое же белое лицо с острыми скулами. И с одной стороны на щеке жуткий глубокий порез, из которого будто бы нескончаемо сочилась алая, растворяющаяся в воздухе, струя. За окном загремели ветви деревьев, ударяясь о стекла от поднявшегося ветра, и разбудили меня, вывели из оцепенения. Я быстро заморгала, видимо, ожидая, что образ передо мной растворится и исчезнет, как случайное видение, ночная галлюцинация. Но этого не случилось: - Что… в смысле… кто ты? - Прошептала я еле слышно, хотя на самом деле не особо и хотела услышать ответ. Если оно заговорит, я точно рухну на пол! Силуэт же не издал ни звука. Он молча склонил голову, рассматривая меня также, как и я его пять минут назад. - Мне снится… или я переработала и у меня расплавился мозг, - дрожащим голосом забормотала я и хотела уйти, уже почти развернувшись в сторону коридора. - Я Томас, - тихо раздалось за спиной, вызвав отвратительный холодок по спине. Я вновь обернулась. Фигура мужчины стояла на месте, трепеща от легкого сквозняка: - Так, эм… ладно… Томас, - кивнула я, чувствуя себя полной идиоткой. Наверняка я сошла с ума и говорю с пустотой. Но вместе с тем внутри я боролась с дичайшим страхом. - И что ты здесь делаешь? - Живу, - выгнул бровь мужчина, будто ответ был до ужаса очевиден. - Ты правда настоящий? - Я кое-как сдвинулась с места и шагнула к полупрозрачной фигуре, все сильнее пытаясь убедить себя, что я брежу. Реальностью это точно быть не могло. Мужчина тяжело вздохнул, хотя была ли в этом для него необходимость, не понятно: - Вы видите меня, говорите со мной… - Может я лежу в психушке под колесами, - прыснула я. - Простите, под чем? - Неважно. Это был твой дом? - Верно, мисс. Когда-то давно. - И ты здесь… умер? - И снова вы правы, мисс. - Не… это, не обращайся ко мне так… официально, - замешкалась я, неловко махнув пальцами. Призрак говорил непривычно для нашего времени и так вежливо, что у меня начинал гореть затылок от смущения. - Извините… это плохо? В мое время я не мог иначе говорить с незнакомой мне леди. Хотя, право, признаюсь, я наблюдал за вами и имею уже некое представление о вас. - Н… наблюдал? С тех пор, как я въехала? - Да, прошу за то прощения. Не подумайте, ничего не пристойного, я не нарушал вашего личного пространства, - силуэт, наконец, двинулся, выставив перед собой ладони. А я вновь зацепилась за его образ, все еще не веря своим глазам, а потому позволив себе разглядывать все детали, будто я скоро проснусь в своей постели, и это все останется лишь всплеском уставшего и разбушевавшегося воображения. Я всматривалась в длинные тонкие пальцы белых рук, в аккуратно застегнутые манжеты рубашки, не свойственной нашему времени, в длинные ресницы, в тонкие, но при том красивые губы. Я подошла еще ближе, подмечая, что парень, представившийся Томасом, не отстранился. Кажется, ему было не менее любопытно, чем мне. А мне хотелось просто убедиться в реальности своего видения. Я осторожно подняла руку, остановив ладонь прямо возле бледной щеки, ощущая легкий покалывающий кожу холод, доносящийся от силуэта. Парень же напряженно посмотрел мне в глаза. В его лице одновременно читалось и понимание моего волнения, того самого любопытства, и в то же время какая-то пустота и обреченность. И от того сердце вдруг больно сжалось. Я словно ощутила страдания, с какими этот человек покинул мир живых, но застрял здесь, не уйдя туда, куда… А собственно куда все потом уходят? Спустя минуту я все же коснулась бледного лица. Холодного, невесомого, мокрого. Это было похоже на очень-очень густой и плотный туман, лишь случайным образом сложившийся в определенный образ. Призрачная струйка крови обвила тонкой нитью мои пальцы, и я тут же одернула руку, за секунду приходя в себя и осознавая, что все это происходило по-настоящему: - Прости, - пробормотала я и отшатнулась. - Это все… слишком, - после чего я рванула с места, бегом поднимаясь в спальню, захлопнув дверь и зарывшись в одеяло. Меня трясло, шею покрыла холодная испарина, сердце готово было покинуть грудную клетку. Не реально! Нет, это не реально! Призраки? Я точно лежу в больнице под тяжелыми препаратами, не иначе. Но тогда наваждение уже должно было бы исчезнуть, а этого так и не случилось. Почти до самого утра я больше не уснула, подремав от силы минут двадцать. А Томас, после того, как я выскочила из кабинета, проводил меня измученным взглядом, вновь запел под нос какую-то грустную мелодию и растворился в ночной темноте. Этот напев не выходил из моей головы всю ночь и весь следующий день, отобрав весь покой и возможность сосредоточиться на своих задачах. 4:00. Ночь. Томас.