Key
На площади кипели ярость, боль, обида. Люди дрались, стреляли, убивали. Эмпату было сложно и больно находится в такой атмосфере. Его разрывало на две части. Он понимал бунтовщиков, но так же хотел их наказать, ведь умирали невинные. Его так же задрало утеснение прав, но на такие радикальные методы Кей идти не планировал. Он хотел присоединится, но так же хотел до конца оставаться на стороне Иво. Сложно. И Лу так же было не просто. Она была где-то среди толпы. Он молился Единому чтоб с ней всё было в порядке. Он надеялся… Воздух разрезали пули, их звук был оглушительным до такой степени, что хотелось лечь на землю навзничь и закрыть кровоточащие уши ладонями. Но он не мог. Чёрной цепочкой к площади стали подъезжать машины Корпуса. Ранее Иво вышел из одной такой машины, а за ним и сам Стоун. Мартен шёл уверенно, что в свою очередь придавало уверенности и эмпатику. Люди из разных «каст» все разом остановились, не зная что делать дальше и вообще, что сейчас будет. Со всеми остановилась и Лу. Кей поймал её взгляд: убедился, что с ней всё в норме. Время как будто остановилось. Никто не желал начинать что-либо делать. Все ждали. Викарий встретил Служителя Веры с улыбкой, не зная его истинных планов. Жан-Франсуа уж было хотел начать свою «трогательную» для Совета речь, но Приор того вовремя перебил. Люди слушали и впитывали услышанное. А затем началась полная вакханалия. Будто здесь собрался весь Пандемониум обиды и боли за все года. Это была месть. Чистым. Все люди, включая бойцов Корпуса и полицейских разделились на два лагеря. Кто-то был консервативным и не стал изменять прошлому порядку и встал на сторону Викария, а кто-то, прислушиваясь к либеральным идеям или же проще говоря к уже нео-либеральным идеям, встал на сторону Иво. Он снова среди толпы стал разыскивать взгляд любимой, но ту уже придавило к земле чьим-то бездыханным трупом. Кей не стал терять фокус. Достал «Ультиматум». Иво достал из внутреннего кармана хлыст, части которого крепились друг к другу магнитными полями. Выглядело эффектно. Шли адские бои разных сторон. Над головой летели пули, с боку взрывались гранаты, а под ногами лежали окровавленные тела, которых с каждой секундой становилось больше. Кей старался отстреливаться и одновременно пытался собой закрыть Мартена. Пока получалось. Любимая девушка порой мелькала в боковом зрении. Она пыталась выбраться из толпы, но её всё время зажимали или же если ей удавалось вылезти, то сила толпы затягивала назад, ну либо же заставляли заползти назад другие непредвиденные ситуации. Пси-эмпатия подсказала увернуться. Мужчина доверился встроенному в его геном чувству и пуля задела не живот, а левую ногу. Прям как тогда… Кей старался не опираться на больную ногу, но стоять на месте было равно умереть, не зная в лицо своего убийцу, ведь это мог быть кто угодно. Мартену везло — его не задевало. А Кею спустя маленькое количество времени прилетела ещё одна пуля. Людей служащих Викарию было больше. Иво проигрывал. Кровь лилась рекой, то чего он хотел избежать. То, что он обещал предотвратить для Лу, сидя с ней на кухне в ещё тихое время. Прямо перед бойней. Очередная пуля ускользнувшая от его взора, повалила его на пол. Пистолет выпал из рук. Иво отбивал атаки далеко от своего телохранителя и помочь ему не мог. На миг мир перед глазами поплыл. Кей увидел, как человек попытался повалить Приора, но он не увидел смог ли он или нет. Затуманенными глазами отыскал где-то Лу. Её забивали какие-то утырки. Девушка скрутилась в калачик насколько могла, предотвращая появления серьёзных травм. Особенно травм головы. Викарий всё кричал «Предатель! Предатель!», прячась за спинами бойцов Корпуса Содействия. С него не упало ни единой волосинки. Ах точно, он же ж лысый. Стоял цел и невредим. Только в глазах теперь его появился страх. Пусть боится. Кею его не было жалко. Он в тайне больше всех мечтал о его смерти и не простой — мучительной. Чтоб запомнилось и было что Единому рассказать. Не с пустыми ж руками к самому Господу идти. Мужчина так и не смог встать. Пробегающий рядом человек в чёрном одеянии ударил того по голове ногой со всей дури. Кей отключился.Lou
Изо рта девушки полилась кровь. Она смогла перевернутся и встать на четвереньки. Выплюнула жидкость. Трое людей не стали ждать пока она оклемается и продолжили бить ногами куда только можно: голова, грудь, пах. Тело болело и на каждое мелкое движение отзывалось резкой болью. Ей казалось, что ей что-то сломали. На глаза навернулись слёзы от такой обиды. Застеленными мокрой и прозрачной пеленой глазами отыскала Кея. Тот лежал на земле и не двигался. Сердце пропустило удар… Неужели… он… Нет, он не мог её оставить. Нашла Иво. Того придурок так же прижимал к земле, но подоспевший Ришар его скинул. Помогая Приору встать, в тело инквизитора вонзилась пуля. Ришар захлёбываясь в собственной крови замертво упал на пол. По плитке растеклась объёмная лужа крови. Иво растерялся на долю секунды, но этого хватило чтоб его вновь повалили на землю. Только теперь двое. Его хлыст уже давным давно был не в его владении, но он не мог найти того, кто его присвоил себе. Может и хорошо, а хорошо потому, что этот человек был явно не возле него. Мартену отбиться не хватало силы, а Лу терпела последние удары, прежде чем так же потерять сознание, как и её любимый.Key
Проснулся Кей от тупой боли в голове. Пули были изъяты, а ноги перебинтованы. На голове так же присутствовала повязка. Помещение, где он находился, было ему не знакомо. Оглядевшись и осознав в полной мере, где он находился, к нему зашёл человек в форме. Полицейский не стал церемонится — схватил и заломал руки, заставил идти в неизвестном направлении. При каждом движении по телу током проходилась резкая боль. Мужчина ведущий его, выпрямил парня и ударил того по лицу. Кей даже просто стоять толком не мог, а тут говорилось идти. Сказочники. Полицай вновь наклонил того и повёл. Парень закусил губу, из той хлынула кровь. Боль невыносимая и что самое страшное: он не знал куда его вели. Коридоры казались бесконечными. Ходьба больными ногами — пыткой, а углы ощущались найзлейшими врагами. Он не понимал за что он заслужил такое не людское отношение, но затем дошло. Викарий победил. Кей сразу вспомнил Лу. Решил спросить у дежурившего охранника на что тот гаркнул на Стоуна, а при упоминании Иво, так вообще грозил убить на месте. Вскоре в допросную зашёл дознаватель и ещё один охранник. Последний приблизился к парню. На полностью покрытыми синяками ссадинами руки, тот нацепил наручники. Пристегнул к столу и приставив к голове руку, как делали в армии — отошёл к стене, стоя рядом с первым охранником. Дознаватель — мужчина в возрасте, кинул на стол папку. Отодвинув стул — сел. Взгляд его Кею не понравился. Дознаватель прочистил горло. — Имя, фамилия. — Кей Стоун. — Как попали на работу к Приору? — Пришёл запрос. Капеллан устроил целый марафон. Целыми днями бегал, прыгал. Так и попал. — А ваша напарница? При упоминании Лу у мужчины блеснули глаза. Не по хорошему это уж точно. — Вы не представились. Дознаватель стукнул кулаком по столу. — Говорить здесь и задавать вопросы могу лишь я! Ты только отвечаешь. Боковым зрением Кей заметил смешок у первого охранника. Несмотря на своё негодование, дознаватель решил представится: — Меня зовут Самюэль Верн. Довольны? — Вполне. — А теперь ещё раз. Что насчёт вашей напарницы? Как она попала на работу к Приору? — Она попросила меня упоминать её при любом удобном случае, чтоб её так же повысили. Она девушка умна и красива. Её пригласили на собеседование, так Иво Мартен её и принял. — Сколько было заговорщиков у вас против Викария? Взгляд Верна стал ещё хуже. Он въелся в лицо Стоуна, изучая. Эмпатика здесь не было. Боялись, что Кей сможет его «ликвидировать», хотя такой же пси-эмпат мог это вовремя заметить. Парень не знал где сейчас была Лу. В людских она условиях или же была в такой же дыре и заднице как и он сам. Кей решил не подставлять любимую и других сообщников Иво, по типу Даниэль и Марка. Немного подумав, он ответил: — Только я и Приор. Скрывать присутствие в этих тёмных делах Иво, теперь было бессмысленно. Все они и не только они знали, что он всё это и устроил. — А вы, месье Стоун в это то сами верите? — Конечно. Мне нет больше смысла врать. Верн стал вглядываться в глаза парня, ища там ту самую ложь. Видимо не найдя её там, он продолжил заваливать Кея вопросами: — Есть ли у вас родители? Если да, то какие у вас с ними отношения? Когда проявились пси и в каком интернате вы учились? При каких обстоятельствах это случилось? Была ли угроза для вас и вашей жизни? Опустив взгляд, Кей громко выдохнул. Дознаватель изучал и записывал в отдельный блокнот его поведение, то как он реагировал и с какой охотой отвечал на поставленные ему вопросы. Отвечая, изучающее лицо Самюэля не выражало каких-либо выдающихся эмоций. Он этим давил на душу эмпатика, заставляя того боятся и жалеть о выборах сделанных ранее. Жаль конечно, но теперь ничего не изменишь и ничего не поделаешь… Допрос вёлся добрых два-три часа. Верн сложил руки в замок, громко выдыхая. Он отвёл взгляд в сторону. Пялил в стену, прожигая там невидимую дырку. Он выглядел так, будто ему было сложно что-то сказать. Наконец решившись, он произнёс: — Через час вас казнят. Вместе с Даниэль Вейсс. Нам известно о её причастности к покушению на Викария и устройству всего этого беспорядка на площади у храма Единого. А так же нам известно о её давних разногласиях с полицией из-за злоупотребления хакерством, но должность секретаря Приора спасла её задницу. Выкрутилась. Кей того не слушал. Ему было достаточно услышать «…вас казнят.» Он больше ничего не чувствовал. Будто эмоции это не его. Камень. Или же нормальная реакция? К глазам подступали слёзы, но он не дал им права скатится вниз, строго запирая их внутри. Не смотря Кею в глаза, Самюэль Верн вышел из допросной. Перед уходом он что-то сказал первому охраннику, яро игнорируя существование второго. Взгляд парня устремился на пустой стул напротив. Он не знал, что делать, что будет и как быть. Он не знал где Лу и что с ней. Накормлена ли она? Перевязана? А была ли она вообще живой? Если нет, то и ему не было смысла дальше жить. Незачем. Постояв и посмотрев на парня, которому осталось жить меньше часа, мужчина стоявший у двери резко отстранился от неё. Подойдя к Стоуну, он расстегнул наручники. Грубо заломал руки и слушая болезненные стоны парня, повёл того назад в камеру, дожидаться смерти. С одной стороны час прошёл молниеносно, а с другой — мучительно долго, почти бесконечно. Его не кормили. Живот издал истошный звук, прося еды. Кея переодели. Какая ирония… когда-то, стоя возле Иво, он презирал Дешама, включая то, какой была его смерть, а теперь и его самого ждала матушка виселица. Ему как дворовой псине из доштормовых фильмов и книг, кинули вещи на пол. Серый костюм с номерками. Он послушно переоделся. По щеке всё же стекла одинокая слеза, но ему показалось, что это была не его слеза, а Лу. Он мог ошибаться и сейчас это было не важно. В камере он совершенно один. Ноги в очередной раз отзывались болью, но ведущих его на эшафот двух полицейских это не волновало. Улица, машина, дорога, толпа. Конечная точка. Народу собралось немного, видимо они ждали совершенно других особей. Кею было плевать. Ему было стыдно, противно, больно…и страшно. Он боялся, но чего? Осуждения? После виселицы ему будет уже всё равно. Может за Лу? Но жива ли она? Будет ли жить? Он был уверен, что будет. Парень впервые за долгое время полюбил кого-то настолько сильно как её. Он не мог представить как кто-то делает больно его маленькому лучику. Он не простит, он будет мстить. Призраком, будет преследовать урода всю жизнь. Скрип половиц — это будет он, хлопок двери — это тоже будет он. Дыхание в затылок? О, это тоже будет он. Кей не даст обидчику забыть. Никогда. Ступая на «сцену» парень увидел Даниэль. Та не смотрела на него, взгляд её был направлен в пол. Её ноги стояли по странному, а она сама выглядела зажато. Он не хотел думать о том, что с ней могли сделать. Главное, что здесь не было Лу. Это означало, что она была жива. По секрету, второй охранник в допросной рассказал, что Кей пробыл в отключке три дня и что за эти три дня никаких казней не проходило, а значит они открывают интересный для обычных граждан увлекательный аттракцион. То ещё веселье. Ничего не скажешь. На деревянный эшафот вышел совсем пожилой инквизитор. Он поприветствовал граждан и стал зачитывать обвинения и преступления. Список Даниэль был внушительный. Список Стоуна был заполнен в основном старыми грехами парня, но его законно очистили от этого, он был не виновен, но теперь походу это было совсем не важно. Когда тот подходил к концу, Дани посмотрела на Кея. Он понял этот взгляд. Безысходность. Проигрыш. — Мы проиграли… — одними лишь губами были произнесены эти слова. Вейсс вновь опустила взгляд. Их пригласили на стулья. Те покорно пошли. Он не плакал, он не хотел, чтобы люди видели его слабость. Он хотел уйти достойно, даже для такой позорной смерти. На шеи надели петли. Запросили последние слова. Проговорив свою речь, у него перед глазами вновь возник образ Лу. Её светящиеся глаза… яркая улыбка… взрывной и интересный характер… этого больше нет. В голове пронеслось лишь: — «Я твой…». — на слова его, образ Лу улыбнулся и растворился. Знакомый хруст шеи. Даниэль на две секунды повесили раньше, а тому Кею было уже не так страшно, но было больно. Недолго. Взгляд потух, а жизнь угасла. Тело колыхалось на ветру…Lou
Разлепить веки было тяжело. Голова болела, как и всё тело. Она вновь просыпалась здесь. Она не знала точно, что это было за место, но догадки проскальзывали. Еду не приносили. Навещали лишь раз — проверить раны. Сегодня Лу ждало разнообразие — её везли прямиком в резиденцию Викария. Жаль лишь, что исход её ей не понравится. Иво мёртв. Он провернул суицид прямо у неё на глазах. Он много извинялся, говорил жаль, что не получилось и так далее… А он смотрел и наслаждался своей работой. Тело мужчины унесли, а Жан-Франсуа предложил сделку. Лу должна была оклеветать прилюдно на часть своей социальной группы, а в замен он оставит в живых Дани и Кея. Она скрывая дрожь в голосе и боль в душе — согласилась. Жаль, что малышка не знала, что для любимого уже было поздно и его уже, как неделю не было в живых… Вернувшись в темницу, её уведомили подготовится говорить речь. Дали одежду, расчёску и резинки. Наконец накормили. Слова написанные с каждым произношением оставляли на душе глубокие порезы. Это была не правда. Всё! Это было враньё! Но ничего уже не поделаешь… Вот она стоит у трёх виселиц. Друзей ещё не привели, а плакать хотелось вот уже прям сейчас. Она, как и репетировали, представилась. Стала читать об осуждении своей социальной группы. То как она их ненавидит за содеянное, хотя они из всего перечисленного сделали лишь одно и то не все. За Йонаса отдельно болело сердце… Она старалась закончить речь до конца, не посыпая проклятьями и матами главу Церкви. Получалось хорошо, но в конце голос всё же предательски дрогнул. Круша всё сказанное ранее. Было слышно и видно фальш. Она повернулась к пришедшим друзьям. На глазах хилера была повязка. Его пси использовали по максимуму… Он слышал… Слышал всё, что она наговорила! Она молилась, чтобы они поняли, что она не всерьёз и что её заставили. Она молилась… Троих поставили на стулья. С Йонасом произошли понятные трудности. Он был слеп. Последнюю речь им сказать не дали, но из уст Йонаса перед характерным хрустом шеи она услышала: — «Выживи…». Выдержать казнь до конца она не смогла. Отвернулась. Переваривала слова лучшего друга ещё со времён интерната. Тела сняли, люди начали расходится медленно зевая и прикрывая ладонями рты, а она всё стояла на месте не веря, что с ними это сделали. Но у Лу хотя бы таилась надежда на спасение Кея и Даниэль. С такими мыслями её доставили назад в комнату боли и одиночества. Её вновь не кормили, а на следующий день пришёл капеллан Нарсис Уэйн. Он разбил все надежды на спасение Дани и любимого мужчины. Сказав, что те уже как неделю были казнены на эшафоте. Викарий соврал. Обвёл её вокруг своего носа. Неожиданно месье Уэйн взял ладонь Лу в свою. Проговорил, что ту ждёт вивисекция. Высказал своё сочувствие. Лу провела рукой по бритой голове. Не могла поверить в услышанное. По глазам потекли слёзы. Нарсис Уэйн из внутреннего кармана достал платок. Протянул псионичке. Приняв салфетку, её рыдания стали громче, а потом и вовсе превратились в крик. Капеллан обнял её утешая. Пообещал, что поможет матери и Тине, а так же попробует избавить Догана от срока. Пытаясь успокоится, Лу того поблагодарила, но после сказанного о вивисекции она уже ничего не могла слышать, ровно так же как и после слов о смерти Кея. Они ведь планировали свадьбу… Строили планы как отдохнуть. Теперь всё рухнуло. Всё было мертво. Охранники услышав истерику заключённой, стали спроваживать Нарсиса Уэйна. Тот ещё раз высказал своё сочувствие и склонив голову, вышел. Лу осталась наедине со своими страхами и болью. Как так? Она ведь так старалась устроить свою жизнь, а теперь её жизнь забирали. Не до конца осознавая всё происходящее, она уснула, надеясь, что это пройдёт как страшный сон. Ей снился новый байк и эмпатик. Она учила его кататься, как тот и просил и теперь они часто проводили время вместе ещё больше, чем раньше. Было так тепло на душе, что не хотелось просыпаться, но звук едущей каталки и лежащей на ней полностью обнажённой Лу, прикрытой лишь лёгкой белой тканью, разбили все мечты. Она лежала и не двигалась, смотрела за уплывающими плиточными потолками, а длинные и тонкие лампы из доштормовых времён работали как в термитной больнице — через раз. Вялое тело девушки переложили на холодный металлический стол. Никаких эмоций, как и боли от разрезанной кожи от шеи до паха. Какая ирония… а ведь ей так угрожал Хэм Бернар, тогда на допросе о смерти никого иного, как самого Кея Стоуна — её любимого мужчины. Вот он какой пророк… предугадал её участь… Из огромного разреза потекла алая кровь. Она не знала, что с ней будут сейчас делать, а тому просто ждала и наблюдала. Лу представила вместо крови прекрасные ало-красные бутоны роз. Так её учил Кей. Перед бойней он говорил ей представлять вместо крови прекрасно растущие и цветущие красные розы. Это помогло бы побороть страх и тошноту. И это работало. Нет, она не была разрезана, она цвела, как прекрасный цветок в её животе. Когда-то он подарил ей целый букет роз. Они были натуральные и пахли свободой и красотой. Вспоминая Кея, в голове пронеслось лишь: — «Я твоя…». Лу закрыла глаза, дабы никогда больше не упускать образ человека, который когда-то спас её жизнь и вытянул из болота собственных кошмаров. Они оба были живы и цвели как цветы, и оба были мертвы — навсегда угасая.