Квиддич, тараканы и брусничный пирог

      Без трёх дней двенадцатилетняя Анджелина Джонсон впервые собиралась в Хогвартс. Она всегда была ответственной девочкой, поэтому родители спокойно позволили ей готовиться к поездке без их помощи. Энджи остановилась перед почти собранным багажом, нахмурилась и приложила палец к губам — нужно было вспомнить, что же ещё ей может понадобиться в школе. Учебные принадлежности, форма, пижама, два романа Майн Рида, «Три мушкетёра»… Ах, да, ещё «Чудовищная книга о чудовищах» — это учебник за третий курс, но ей хотелось прочесть его уже сейчас!       «Вроде бы всё», — подумала она, глядя на идеально сложенные стопочки одежды, и улыбнулась — её всегда хвалили за аккуратность, даже в пример Алексу ставили, хоть он далеко не такой неряха, как другие мальчишки! Но брат, кажется, начал всерьёз злиться на Энджи за это: однажды, когда родители снова отметили её тягу к знаниям и чистоплотность, он даже стукнул ее украдкой! Анджелина тогда не на шутку испугалась: удар-то был слабым, но столько холодной ярости в глазах Алекса она ещё ни разу не видела!       Энджи отвернулась к омытому сонным сентябрьским солнцем окну и помрачнела.       «Ну вот зачем вспоминать дурное? Тем более, мы сто лет назад помирились».       В самом деле, чем думать об обидах, лучше попрощаться с комнатой, которую она не увидит до Рождества. Любимая комната с широкой удобной кроватью, книжным шкафом, огромным плюшевым медведем — подарком мамы… Времени до выхода всё равно было хоть отбавляй: Энджи почти не спала перед таким важным днём, и встала очень рано.       Радость снова пробежала по телу, словно щекотка, и Энджи с тихим смехом рухнула на кровать, прижимая к себе плюшевую игрушку. Подумать только, она едет в Хогвартс!       Жаль, конечно, было оставлять родительский дом, ручей, лес, скрытый от магглов пустырь, где она носилась на новенькой «Комете» вместе с Флинном Ридом и Олли Вудом… Но счастье от скорой встречи со школой перевешивало всё остальное. К тому же, с Флинном и Олли она и так увидится — они ведь уже учатся. И в Хогвартсе будет настоящий квиддич, а не та жалкая подделка, которую они придумали на троих.       Почему-то при воспоминании о парнях начала ныть рука, хоть её и срастили два месяца назад. Энджи поморщилась: целитель Тонкс, который тогда дежурил, сказал что-то про перелом со смещением… Она, конечно, мало что поняла, но простым «Костеростом» в тот вечер не обошлось, и было очень больно. Разумеется, Энджи не сказала родителям, что руку ей сломал Вуд, неудачно швырнувший бладжер — подставлять ребят ей не хотелось. Но папа, кажется, обо всем и так догадался, и до сих пор недовольно зыркал на её друзей. Хорошо ещё, запрещать играть не стал — наверное, понял, что это бессмысленно. Анджелина чуть ли не с пелёнок бредила полетами, и то, что взрослые мальчишки приняли её, девчонку-соплячку, в свою компанию, было её первой победой.       Хотя не такая уж она и соплячка — всего-то на год младше парней! Но сколько же этот год приносил проблем… Как же маленькая Энджи расстраивалась, узнав, что отправится в Хогвартс не в одиннадцать, как все, а почти в двенадцать! Всё из-за глупого древнего правила. А ведь у неё день рождения второго сентября! Неужели нельзя было даже в таком случае сделать исключение? Как будто эти два дня что-то решают… А ещё Эми Фоссет, дочь соседей, прибежала в прошлом году с письмом, якобы поделиться радостью. Ей-то повезло: родилась как раз 31 августа…       Но сегодня Анджелине плевать на несуразные правила, неудачный прошлый день рождения и напыщенную физиономию Фоссет.       «Вот и всё. Теперь я взрослая. И точно настоящая волшебница».       Немного подумав, она сняла со стены колдографию родителей и Алекса, вытащила её из рамы и положила между страниц «Истории магии» — как раз в том месте, где рассказывалось о Домах Хогвартса.       Факультеты… Еще одна головная боль.       «Вот как быть, если хочется, чтобы тебя считали и смелой, и умной, и трудолюбивой, и целеустремлённой?»       По правде говоря, Энджи стремилась в Гриффиндор — именно туда распределились её друзья, именно за гриффиндорскую команду они грезили сражаться на квиддичном поле… И описание его выглядело приятно: оплот храбрых и благородных!       С другой стороны, а как же идея семейной династии? Энджи вынашивала этот план лет с шести! Правда, она сомневалась, что сможет дотянуть до Рейвенкло: себя она считала лишь начитанной, но не умной. Что же касается Хаффлпаффа… «Барсучки» наверняка милые и дружелюбные ребята, но сам Дом показался Энджи пресным, несмотря на счастливые воспоминания мамы.       Слизерин она втайне тоже рассматривала, хоть он и считался прибежищем тёмных магов после гибели Того-Кого-Нельзя-Называть. А что: не каждый факультет принимает студентов со склонностью к величию! Да и в учебнике Энджи не нашла никакой жуткой информации о нём — разве что его психованный основатель любил исключительно чистокровных… Но ведь старый дурак уже давно почил в бозе! Хотя…       «Как раз слизеринцы обзывали маму грязнокожей грязнокровкой. Уж это никуда не денешь».       От спорящих друг с другом мыслей у неё, как всегда, начало постукивать в висках. Энджи поморщилась, хлопнула крышкой чемодана и решила, что ничего решать не будет. В конце концов, для облегчения выбора в школе пылится Шляпа!       Когда будущая первокурсница уже была готова выйти из комнаты, её взгляд вдруг упал на зеркало, висящее у кровати.       Энджи фыркнула — она всегда считала себя серьёзным человеком, и бестолковое самолюбование её не увлекало, в отличии от маленькой Лаванды, дочки Браунов, или кокетки Фоссет. Сама Анджелина лишь изредка бросала недовольные взоры на своё отражение — когда наряжалась к праздникам или осматривала ссадины после неудачной игры в квиддич. Энджи считала, что любоваться ей решительно нечем: себя она находила худой, нескладной, долговязой и бледной, да ещё и ни на кого в семье не похожей. Правда, тетушка Мелина растроганно говорила, что у них с папой одинаковые глаза… Но вот от мамы Энджи, кажется, совсем ничего не взяла. Нет, родители, конечно, объяснили ей, что иногда подобное случается, даже приводили в пример какого-то маггловского певца… Но она всё равно никак не могла взять в толк, как у её мамы, красавицы с шоколадной кожей и вьющимися волосами, родился такой белёсый угрюмый богомол, как она. Ведь мамин ген сильнее папиного… Братцу Алексу повезло: когда он идёт рядом с родителями, всем сразу понятно — это их сын. А она — словно подкидыш!       Неудивительно, что Энджи никогда не любила вертеться перед зеркалом.       Но сейчас… То ли хорошее настроение так влияло, то ли она в самом деле изменилась за лето, но Анджелина вдруг заметила, что стала симпатичнее. Кажется, она — о чудо! — не добавила в росте, зато немного поправилась и перестала казаться таким тощим заморышем. Лицо, всегда бледное и вытянутое, чуть округлилось и немного порозовело. Теперь лоб не выглядел таким высоким, а подбородок — тяжёлым. Даже волосы, вечно безжизненные, будто по ним «Ночной рыцарь» проехался, вполне прилично лежали на плечах.       «Неплохо!» — Энджи довольно подмигнула сама себе, и впервые отошла от зеркала с улыбкой. Если так будет и дальше, она ещё влюбит в себя Герберта Прюэтта — взрослого мальчика (четвёртый курс!), воздыхателя Фоссет. Герберт ей совсем не нравился, ей вообще были неинтересны все эти глупости — просто хотелось посмотреть на оторопь Эми.       «Хотя нет. Отбивать чужих женихов — подло. Фоссет просто хочется треснуть метлой по спине».       — Энджел, завтрак готов! — утреннюю тишину прорезал мягкий голос отца.       Анджелина крутанулась на одной ноге, послала мишке воздушный поцелуй и выскочила за дверь.       Завтрак в самом деле был готов, причем такой, будто к ним должны была прийти гости — настолько вкусным и обильным он казался. Когда только мама успела… Ещё и стол застелила самой дорогой скатертью, словно сейчас Рождество.       Энджи обняла её и удивлённо ахнула: в центре стола красовался её любимый брусничный пирог! Но его ведь так долго готовить… Выходит, мама трудилась с раннего утра?       — Зачем, — она смутилась, глядя на всё это великолепие. — Мам, пап, сегодня обычный день — все когда-то едут в Хогвартс…       Алекс, уже севший за стол, прищурился:       — Когда это ты стала такой скромной?       Похоже, брат был не в духе. Опять злится, что родители уделяют Энджи повышенное внимание? Но когда он впервые отправится в школу, его наверняка проводят ещё лучше!       Анджелина, совсем уже взрослая девочка, показала братцу язык. Тот скорчил в ответ страшную рожу.       — Эй! Не дразнитесь! — благостный папа, тщетно играющий в суровость, щелкнул Алекса по носу и пригрозил Энджи кулаком.       — Начинайте без меня. Адриан, проследи, чтобы оба хорошо поели! — велела мама, высвобождаясь из объятий виновницы торжества.       Прихватив чашку кофе, она, шурша цветастым платьем, потрепала мрачного Алекса по волосам и вышла — наверное, всё-таки решила проверить вещи в чемодане.       Папа, выслушав её просьбу, сел за стол и раскрыл газету — не иначе, чтобы лучше следить за детьми. Энджи незаметно прыснула, но посерьезнела, наткнувшись на кислую мину брата.       — Что-то случилось, Министр Магии? — папа почти сразу отложил «Ежедневный пророк» и внимательно посмотрел на заерзавшего Алекса. Видимо, тоже заметил его дурной настрой. — Опять МакЛагген?       Даже старое шутливое прозвище его не развеселило. Анджелина тоже сникла: значит, дело дрянь. Она подошла к брату и, вопреки всяким правилам поведения за столом, попробовала его приобнять.       — МакЛагген меня больше не трогал, — буркнул тот, уворачиваясь от её рук. — И я ненавижу сопли! Ай! Да всё в порядке, завидно просто. Я тоже хочу в Хогвартс…       Папа многозначительно приподнял брови, намазывая тост джемом:       — «Ненавижу сопли»… Вот она, мужская благодарность. Дочь, мотай на ус!       — Всенепременно! — усмехнулась Энджи, выдав словечко из недавно прочитанного романа. — Не грусти, Министр: тебе остался всего какой-то год.       «Разве это срок, как говорит папаша Флинна? Хотя о том, как выражается его папаша, лучше никому не знать»       — К тому же, ты пойдёшь в школу вовремя, а не так, как некоторые.       После этих слов Энджи, Алекс наконец-то согнал с лица тоску, важно кивнул и изрёк:       — Ну это да.       После чего мерно застучал вилкой, не забыв повязать салфетку на грудь — не просто Министр Магии, а прямо-таки член одного из истинно чистокровных семейств!       — Зато Энджел будет старше других и сможет ими командовать, — пошутила вернувшаяся мама. — Помню, был у нас один парень, почти на год старше своих однокурсников…       Она так и не садилась, продолжая курсировать между кухней и столовой и подкладывать домочадцам лучшие кусочки. Энджи подхватилась было помочь, но мама замахала на неё руками.       — Так он учился лучше всех, даже лучше рейвенкловцев и слизеринцев. Большая, конечно, редкость для нашего факультета, — продолжала она. Папа ловко перехватил её за талию, отрезав путь к кухне, и почти силком усадил за стол.       — Мы ведь не гиппогрифы, уж наедимся как-то и этой мелочью, — он с усмешкой указал рукой на многочисленные блюда.       — А как его звали? — спросила Энджи, наконец насладившись любимым пирогом. Брусника, яблоко, нежное тесто, тёртый миндаль — объедение, да и только!       «Тоже научусь его печь, когда вырасту. Надо только спросить у мамы рецепт».       Она украдкой взглянула на Алекса: тот, кажется, ничего не замечал вокруг, только вдохновенно ел — но ел очень аккуратно и даже красиво.       «Как говорится, у каждого свой талант — а братец превращает трапезу в искусство».       — Ох, что-то с памятью, — мама нахмурилась и автоматически подлила Алексу чаю. — Начала всё забывать… Ну, ты-то его знаешь, — мама повернулась к отцу. — Точно: Амос его звали. Амос Диггори. Вроде бы он сейчас в Министерстве работает, да? Неплохой был парень, но шумный больно и… как бы сказать… Узколобый немного. Прав только он, и всё тут! — мама хихикнула. — А ещё прихвастнуть перед всей гостиной мог. Как будто его дома никто не любил.       — Так он же сирота, — папа снова взялся за газету. — Кто его любить-то будет.       В столовой на мгновение стало совсем тихо.       — Ой. —Маме, похоже, стало неудобно. — Я и не знала. Он выпустился, когда я на второй курс перешла. Ты лучше его знаешь, всё же вместе работаете.       — Сама же говорила, что я — высокомерный рейвенкловец, который ничего не видит из-за задранного носа, — папа безмятежно улыбнулся, отпивая кофе.       Он подмигнул Энджи — а она подмигнула ему в ответ. И всё же решилась съесть ещё немного пирога — уж такой он вкусный получился!       — Надо же, какой злопамятный, — мама всплеснула руками. — До сих пор помнит! А ведь я это десять лет назад сказала…       Через два часа об излишествах за завтраком пришлось пожалеть.       Анджелина, сидя в свободном купе «Хогвартс-экспресса», чувствовала себя бочкой с уксусом. Той самой бочкой, которая, по рассказам мамы, бессменно стояла у входа в гостиную Хаффлпаффа. Наверное, ей даже ужинать не захочется — не то, что покупать сладости у той дамы с тележкой!       Поезд отправился где-то десять минут назад. Выходит, прошло совсем мало времени, но Энджи, всегда считавшая себя одиночкой, неожиданно остро почувствовала пустоту вокруг.       Нет, начиналось всё неплохо — на перроне она встретила Флинна, который как раз вышел из поезда поискать Олли. После радостных возгласов и вопросов о здоровье, друг по-джентльменски проводил её в свободное купе и помог внести её багаж в поезд. Энджи, признаться, была ему рада, и не только из дружеских чувств: почему-то она думала, что принимать помощь отца в этом случае как-то стыдно. А вот то, что ей подсобил старший товарищ — наоборот, казалось крутым. Вот только в своё купе Флинн её не позвал, но она в тот момент об этом не задумалась.       Перед отбытием «самая-серьёзная-девочка» Анджелина Джонсон вдруг расчувствовалась и почти заплакала, как распоследний домовик. Мысль о том, что она три месяца не увидит родителей и Алекса, оказалась неожиданно горькой. А брат за окном тоже, кажется, хлюпал носом. Как он будет там без неё… Только одно радовало: идиот МакЛагген тоже ехал в Хогвартс и не мог снова обидеть Алекса. Папа, конечно, сделал ему внушение, но кто знает, насколько долгая у МакЛаггена память… Хотя удар древком в нос от девчонки самодовольный детина Кормак наверняка запомнил. Скорее всего, он бы ответил Энджи тем же, но Олли и Флинн оказались рядом в трудную минуту.       Поезд в очередной раз дёрнулся, и Анджелина постаралась сосредоточиться на убегающих пейзажах, чтобы не печалиться. Благо, сама природа ей в этом помогала: небо окрасилось в нежно-голубой, и по нему бежали маленькие, похожие на перья облака, оставляя за собой розоватые следы. Хоть бери акварель и пиши! Но Энджи была с живописью на уважительное «Вы», в отличие от мамы. Вот та бы создала настоящую картину за каких-то пятнадцать минут…       Лицезрение красот за окном не помогло — и она достала книгу о мушкетёрах. Мелькала мысль поискать друзей, но что-то её останавливало: почему-то Энджи подумалось, что Флинн и Олли сейчас отлично проводят время в окружении своих школьных товарищей, и если она вдруг ввалится в их купе — мальчишки смутятся. Они постесняются своей дружбы с дошкольницей, и после такого их общение быстро сойдёт на нет.       Так что в самом деле лучше спокойно ехать одной и читать «Трёх мушкетеров». И не обращать внимания на скользкого червяка обиды, засевшего где-то в солнечном сплетении. А навязчивые думы о правильном факультете, цветной мозаикой рассыпающиеся перед глазами, вообще не стоит замечать.       Тем более, сюжет романа был захватывающим — правда, Энджи ещё не определилась, кем себя представляет. Констанция казалась слишком сахарной, королева будто страдала напоказ, Миледи была поинтересней — но слишком уж зловещей. Значит, оставались сами мушкетеры со смешными именами. Энджи не видела в этом проблемы: мужские роли её вполне устраивали. Вот только и среди них не было никого, похожего на неё…       Муки выбора прервал стук в дверь, и через секунду на пороге купе Энджи возникла тоненькая, высокая девушка, похожая на фарфоровую статуэтку в доме тетушки Мелины. Разве что волосы у девушки были тёмные.       — Эй, Памина, оштрафуешь меня? — из коридора послышался чей-то противный голос.       — Считай, уже оштрафовала, — фыркнула девушка, лениво обернувшись. — И ещё старостам Гриффиндора передам, они добавят.       «Значит, это староста школы». Энджи немного напряглась. Конечно, никаких правил она нарушить пока не успела, но… Вдруг в Хогвартсе каким-то образом знают о том случае с разбитым окном? Вдруг её отчислят, даже не довозя до школы? Да, такого позора в их семье ещё не было…       — Здравствуй, — официально поздоровалась староста Памина, обежав глазами помещение. — У тебя свободно?       Энджи незаметно выдохнула.       — Да, я здесь одна. Доброе утро, — она запоздало вспомнила про вежливость.       Староста кивнула с дежурной улыбкой. Вот же странно: вроде бы она улыбалась, а лицо всё равно оставалось грустным.       — Ты не будешь против, если к тебе подсядет моя сестра? Мне пока нужно сделать обход, а оставлять её одну не хочется.       Только сейчас Энджи заметила, что за спиной Памины маячит кудрявая девчушка, разряженная в такое платьице, какому и Фоссет позавидовала бы! А если бы задавака Эми увидела эти лаковые туфельки… Да и ажурный ободок был очень хорош, Энджи таких и не видела никогда. Прямо-таки тиара принцессы…       Правда, в остальном младшая сестрица старосты на принцессу не походила: она робко переминалась с ноги на ногу и явно чувствовала себя скованно.       Энджи стало её жаль.       — Конечно, — она приглашающее помахала рукой и понадеялась, что выглядит дружелюбно. — Проходи!       Девчонка несмело улыбнулась и шагнула в купе.       — Спасибо, — Памина повернулась к присевшей на край сидения сестре. — Ладно, я пойду исполнять свои прямые обязанности, а то Дон Тремлетт без меня точно не справится.       Говорила она со смешком в голосе — прямо как Алекс, когда ехидничал.       — А Дон привёз с собой гитару? — испуганные глазки «принцессы» вдруг заблестели. Куда только вся робость ушла!       — Он привёз с собой две — и обычную, и бас, — вздохнула староста. — Если вдруг попадёшь на Хаффлпафф, он ещё достанет тебя своим бренчанием…       Энджи навострила ушки — неужели они говорят о Донагане Тремлетте? Она-то думала, что он уже закончил Хогвартс…       Этим летом магическую сцену взорвала рок-группа «Ведуньи», в которой Тремлетт как раз был басистом. Все участники во мгновение ока стали знаменитыми, молодёжь сходила по ним с ума! Правда, старшие волшебники больше фыркали… Но семью Анджелины это обошло: «Ведуньи» понравились и им с Алексом, и маме с папой.       Интересно, как Донаган будет совмещать учебу и обязанности старосты школы с выступлениями? Не отпустит же его директор Дамблдор петь вот так запросто… Хотя почему бы и нет: ведь Тремлетт наверняка один из лучших учеников, раз получил значок. Значит, он везде успевает…       — Ты не знаешь, куда делась Эффи? Она не с тобой? — Из мыслей о басисте Энджи вырвал голос «принцессы».       Видимо, девушки уже говорили о чем-то другом.       — Познаёт тайны Рейвенкло, — туманно ответила Памина, иронично усмехнувшись.       — То есть, она едет с твоей компанией? — не поняла её сестра.       — Скорее всего, — староста повернулась к дверям. — До встречи в Хогвартсе, Кэсси, — она помахала младшей. — Не обижай её! — а это уже относилось к Анджелине.       — Да никогда в жизни! — Энджи в притворном страхе вытаращила глаза и прижала руки к груди.       Дверь захлопнулась. Надо было о чем-то говорить.       Соседка вдруг подскочила, как ужаленная:       — Я не представилась, как это невежливо! Кассандра Роул, — девочка сделала самый настоящий книксен, да такой изящный, будто всю жизнь тренировала его.       Энджи растерялась. Надо было сделать такой же в ответ, наверное — но она ведь не умела! Её семья была обычной, и вензеля на чемоданах не тиснила: отец — полукровка, мать — магглорожденная...       — Анджелина Джонсон, — чуть севшим голосом представилась она и протянула руку для пожатия. Руку с обгрызанными ногтями и синяками. Энджи стало как-то неловко, но Кассандра с энтузиазмом потрясла её кисть.       «Наверное, она мало общается с другими ребятами, раз так стесняется людей и при этом радуется им. Неудивительно, с такой-то неусыпной сестрицей. Хотя там ещё какая-то Эффи есть…»       — У вас с Паминой большая разница в возрасте? — решилась Энджи начать разговор, и мысленно хлопнула себя по лбу: новая знакомая поступила на первый курс, а старостой школы можно стать только на седьмом! Разницу только тролль не сосчитает…       — Шесть лет, — беззаботно отозвалась Кассандра. Она то ли не заметила тупость вопроса, то ли тактично умолчала об этом. — А с Юфимией — четыре. Это ещё одна моя сестра.       — А братьев нет? — Энджи всегда казалось, что в чистокровных семьях детей обычно мало, и что родителям важен только мальчик-наследник.       — Торфинн уже совсем взрослый, — Кассандра гордо приосанилась. — Он тоже на седьмом курсе, только запропал куда-то. В авроры собирается. А Мина давно увлекается колдомедициной, как наш папа.       Энджи отложила книгу, которую до этого держала в руках:       — Твой папа работает в Мунго?       Теперь Кассандра даже зарделась:       — Да, он заведует отделением травм от рукотворных предметов. Раньше он был просто целителем, а теперь его повысили. Совсем редко его вижу, приходит поздно ночью… Мы с мамой скучаем, — девочка вздохнула.       Энджи задумалась — она как-то слышала разговор родителей об неком Роуле из Мунго. Мама тогда сказала, что в старом чистокровном обществе Роула считают редким чудаком: ещё бы, единственный сын богатейшего человека — и работает в больнице! Да ещё и благотворительностью занимается — вроде бы это он организовал помощь беднейшим жителям Лютного переулка…       Наверное, у чистокровок так не принято, но Энджи всё равно не понимала, почему его считали странным. Разве не лучше честно трудиться, чем лежать на мешке с галлеонами? И даже если Лютный — самое опасное место Лондона, его жители имеют право не умирать от болезней!       — А кто твои родители? — спросила Кассандра, но тут же опустила глаза. — Извини. Это слишком личный вопрос, да?       — Почему? — Энджи искренне удивилась. — Мама — иллюстратор в «Розовых ведьмах». Она часто рисует на дому, поэтому соскучиться я не успеваю. А отец поддельные заклятия и обереги выявляет.       — Неужели твоя мама — художница? — Кассандра явно осталась равнодушной к профессии мистера Джонсона. — Это так здорово! А я никогда не могла и ровную линию нарисовать, сколько ни пыталась…       Договорить ей не удалось — в злосчастную дверь поскреблись, и на пороге снова возникла парочка: на этот раз — белокурая хорошенькая старшекурсница и худющий сутулый тип, отменно некрасивый. Вместе эти двое смотрелись… экзотично. Ещё большее изумление вызывала их одежда: будто сшитая из цветных лоскутьев туника вкупе с толстыми колготками и огромными башмаками — на ней, и безразмерная мятая рубаха с драными джинсами — на нем. Довершали картину галстуки: зеленый, завязанный вокруг головы девушки, и синий, который парень повязал на руке.       — Эффи пришла! — обрадовалась Кассандра. — Анджелина, познакомься — это Юфимия, моя вторая сестра!       Та нахмурилась и разразилась возмущением:       — Я ищу тебя по всем вагонам! Мы ведь договорились, что ты меня подождёшь на том месте, где я тебя оставила!       Выдохнув, она наконец обратила внимание на Энджи и вскинула стрельчатые бровки:       — Ах да. Простите мое невежливость. Очень приятно, я — Вторая Сестра. Звучит даже по-королевски.       — А я тогда кто? — приятель Эффи легонько толкнул её локтем.       Анджелина, глядя на них, почувствовала себя неловко: она не разбиралась во всех этих тонкостях, но и то заметила, с каким восхищением парень смотрел на свою спутницу. Энджи показалось, что она подглядывает за чем-то сокровенным.       — А ты тогда мой паж, — отмахнулась Эффи и по-хозяйски уселась на сидение. — Так почему ты убежала, Цветочек? С твоей-то смелостью — и блуждать по «Хогвартс-экспрессу»?       Кассандра, едва сдерживавшая смех — препинания сестрицы с воздыхателем ее явно веселили, — пожала плечами:       — Не волнуйся за меня. Сейчас уже всё в порядке. Я бы не уходила никуда, но… — тут она резко потемнела лицом. — В общем, ко мне заявились Мелифлуа. Хорошо, что Мина была поблизости. Она их быстро прогнала, но оставлять меня одну не захотела. И вот, теперь я в замечательной компании, — закончила Кассандра вполне серьезно.       — В обычной, — Энджи почувствовала, что краснеет. Право дело, слишком уж любезно о ней отзываются…       — Оба Мелифлуа? — зато Юнис было не до любезностей. Её кукольное личико вытянулась и напряглось, а в голубых глазах мелькнул охотничий азарт.       — Да… Нет, пожалуйста, не надо! — Кассандра расстроенно сморгнула. — Оставим их в покое. Мина уже сняла с них баллы — этого хватит!       — Действительно, — поддержал её долговязый рейвенкловец, так и оставшийся скромно стоять в дверях. — Сейчас мы можем и не обнаружить сих недостойных сыновей рода волшебного. Но вот в Хогвартсе мы их запросто… — и он раскинул длинные ручищи, показывая, как они с подругой разгуляются в школе.       — Не вникай, Говард, — Эффи сделала останавливающий жест. — А ты будь здесь, — это она сказала уже Кассандре, увлекая ухажёра за собой в коридор.       Щёлк! — и в многострадальном купе воцарилась тишина. После высадки десанта из двух пятикурсников о ней мечталось особенно.       «Ей-Богу, какая громкая девица! Внезапная такая…»       Анджелина почти с удовольствием слушала мерный перестук колёс, шум забившегося в трубу ветра и далекий хохот каких-то подростков. Вот «Хогвартс-экспресс» загудел — и она вздрогнула от неожиданности.       «Как же хочется тоже посигналить из кабины машиниста!»       Кассандра же практически уткнулась носом в колени, и её кудрявые волосы теперь казались излишне задорными по сравнению со всей её несчастной позой.       Надо было срочно что-то предпринять.       — Кто эти Мелифлуа? Их вообще несколько, да? А то звучит, как порода тараканов — ни имён, ни прозвищ, только «Мелифлуа то, Мелифлуа это…» — Энджи выдала очередь вопросов, совсем не подумав. Впору было вновь мысленно залепить себе по лбу.       Она должна была перевести разговор в нейтральное русло! Та же Фоссет — дура дурой, но справилась бы. А Энджи с размаху наступила на больную мозоль новой подруги! Как она только умудрилась…       Кассандра перестала изучать пол и невесело взглянула на неё:       — Это наши кузены. Хотя насчет тараканов ты права, как никто. Но, Анджелина, прошу, — она говорила почти с мольбой. — Я не хочу показаться грубой, но давай не будем больше поднимать эту тему.       — Прости, — Энджи сникла. — Я хамка, согласна. У мальчишек нахваталась. Всё! Больше никаких Мелифлуа и никаких тараканов!       В подтверждение её слов «Хогвартс-экспресс» снова загудел.       — По сравнению с Эффи ты эфирный херувимчик, — Кассандра наконец выпрямилась и стала похожей на саму себя до прихода упомянутой особы. — Что-то мы слишком много говорим обо мне, а это неприлично.       — Почему вдруг?       «Похоже, я так и буду постоянно удивляться, пока поезд не остановится».       — Нужно сначала выслушать собеседника, а не постоянно привлекать внимание к себе! — Кассандра произнесла эту фразу с таким видом, будто Непреложный Обет давала.       — Твои слова да моему братцу в уши… — Энджи смежила веки, представляя, как Алекс вечно не может заткнуться, все вещая и вещая о собственном величии.       — Так ты не одна в семье?       — Нет. У меня есть братик. Младшенький. Зовут Алексом.       Кассандра подперла щеку рукой и с жадным любопытством спросила:       — Нелегко с ним приходится? Мальчики часто бывают непослушными и глупыми. Особенно если они ещё маленькие.       Энджи откровенно захихикала, представляя, что бы на это сказал «младшенький», да и Олли с Флинном тоже. Но за честь Алекса стоило вступиться — всё-таки родной, как-никак.       — Да не такой уж он и мелкий, ему десять. И братишка мой, в целом, сообразительный. Кое-где поумнее меня будет. В вопросах маггловской фантастики уж точно: думаю, он когда-нибудь напишет энциклопедию по «Звездным войнам».       «Особенно блестяще его ум сверкнул, когда он надел на голову ведро и начал носиться по двору с веткой, изображая Дарта Вейдера…»       — Энциклопедию? Это по тем войнам, что в далёкой-далёкой галактике? — прищурилась Кассандра. — Смотрела как-то. И мне кажется, — она подалась навстречу Энджи и зачем-то понизила голос. — Мне кажется, что режиссёр — сквиб…       — Поч… С чего ты взяла? — та тоже принялась шептать.       — Несколько героев умеют творить чудеса — раз, — Кассандра начала загибать тонкие пальцы. — Они дерутся на волшебных мечах, подозрительно похожих на увеличенные палочки — два. И эти мечи то зелёные, то красные — три! — она торжествующе вздёрнула подбородок. — Вот только мистер Лукас всё перепутал: как раз у джедаев должен быть красный Экспеллиармус, а у ситхов — зелёная Авада Кедавра.       — Надо будет записать твои наблюдения и продать их Алексу за коробку шоколадных лягушек, — усмехнулась Энджи.       И, не переставая улыбаться, она вдруг поняла, что совсем-совсем не переживает из-за друзей; что тоска из-за отъезда вовсе не хватает её своими щупальцами; что о факультетах она и думать забыла — докси бы с ними совсем, пускай древний колпак занимается своим делом!       А ведь прошло не так уж много времени с тех пор, как на её территорию внедрилась староста, чересчур опекающая свою сестренку…       Дверь снова скрипнула:       — Хотите чем-нибудь перекусить, дорогие?