Голубая кровь

      Новый день начался примерно так же, как и все остальные за последние месяцы. Осмотр, сдача анализов, прием лекарств. Это давало ей лишние пару часов не оставаться наедине со своими мыслями.       Гермиона могла поклясться, что Мерлин сейчас смотрит свыше на нее и злорадствует, попивая что-то крепкое и размышляя о том, какие еще тяжести свалить на жизнь Гермионы Грейнджер. Ведь мало того, что она неизлечимо больна.       В последнее время девушка задумывалась о том, что такой исход даже лучше для нее. Грифиндорка просто устала.       Посмотрев на свои руки, ей снова захотелось как-то скрыть этот кошмар. Замотать бинтами, наложить оборотное — что-угодно, лишь бы не видеть эти голубые полосы.       Хоть и врачи говорили что-то об улучшении, девушке мало верилось в это. Она не ощущала никаких изменений в лучшую сторону. — Мисс Грейнджер, как вы себя чувствуете?       Каждый день Мистер Норт задавал этот вопрос, в надежде услышать от пациентки хотя бы «Знаете, мне кажется, стало лучше». Но этому было не суждено случится. — Как обычно, мистер Норт. Я чувствую, что меня покидает жизнь.       Мужчина вздыхает, проверяя что-то на экране. — Уровень гемоглобина становится меньше, К сожалению, ваша кровь скоро полностью исчезнет. Мне очень жаль.       Хотя бы её врач принимал реальную ситуацию и не пытался соврать, что есть надежды. — Я понимаю.       Было ли ей страшно? Уже нет.       Медсестра, принимавшая анализы, с сочувствием смотрела на бледную грифиндорку. Каждый анализ мог забрать даже каплю её настоящей крови, что ускорит неминуемое, но терять уже было нечего.       Из-за прогрессии болезни её палату могли посещать сразу после завершения медицинских процедур. Поэтому у нее было неизвестно сколько времени на подумать. Гермиона буквально ощущала приближение своего конца и пустоту внутри себя.       Хоть она и отчаялась, но с болью и теплотой вспоминала самые приятные воспоминания и прекрасные периоды своей жизни. Особенно тот самый, который сблизил её с ним.       В период поисков крестражей Гермиона не теряла жизнерадостности. Ведь они близки к победе! А ее давние обидчики перешли на их сторону. Это подарило Грейнджер хоть какие-то эмоции, помимо страха и неизвестности. Узнав, что дети ПСов собрались и тайно сбежали, сдавшись Ордену, кареглазка сначала не поверила, но увидев в штабе знакомую со школы слизеринскую компанию, тут же поняла, что это не байка. Пока они были на испытательном сроке, и присмотр за ними пал именно на Гермиону, которую почему-то отстранили от поисков. «Ты будешь намного полезнее здесь, чем там» — коротко объясняли ей. А Гарри и Рон стыдливо опускали глаза в пол, извиняясь. Именно тогда Грейнджер почувствовала злость на всех. Почему они все считали ее бесполезной? И получилось совершенно случайно, что новенькие нашли укромное место Гермионы и нашли ее там, немного пьяную и заплаканную. — Пить в одиночку нехорошо, Грейнджер, — Пэнси первая осмелилась зайти в комнату. Она, как и все, прекрасно слышали, как грифиндорка ругалась со всеми.       Паркинсон выпила огневиски прям с горла. — Плевать. Это место было моим убежищем от этих «мы лучше знаем» людей. Мне не с кем запивать свое горе. Оба моих друга ушли, веселятся там, спасая самостоятельно свои задницы. А я еще была влюблена в одного из них. Мерлин ко мне так жесток.       Теодор Нотт засмеялся в голос. Гермиона вопросительно взглянула на него. — Грейнджер, ты смогла рассмешить того, кого даже нам не удавалось выбить на смех. Нотт, у тебя появилась соперница по шуткам, — Забини похлопал друга по плечу, пока тот вытирал слезы.       И почему-то, разговаривая с некогда врагами, грифиндорка почувствовала жизнь и надежду. Впервые за долгое время, она искренне улыбнулась. — Грейнджер, мы, конечно, не подушки для слез, но всегда рады выпить за компанию.       Так и началось что-то между ними шестерыми. Девушка не могла назвать это дружбой пока что, но ей было весело и легко с ними. Пэнси, хоть и была той еще стервой, могла ей даже стать близкой подругой. Тео ликовал от счастья, ведь даже трезвая Гермиона роняла фразы, доводившие парня до истерического смеха. Забини всегда придумывал интересные темы для разговоров, при этом нежно обнимая Паркинсон. Грифиндорка даже завидовала немного. Дальше всех держались Астория Гринграс и Драко Малфой. Точнее, первая периодически подключалась к интересующим ее темам, исподтишка рассматривая Тео. Кажется, Тео вовсе не замечал влюбленности подруги. А может и замечал, но не подавал виду. А вот последнего кареглазка не могла понять совершенно. Тот молчал, но часто Гермиона ловила его взгляд на себе. Впрочем, она не заставляет никого общаться с ней.       Но однажды он заговорил с ней. Это произошло в их тайной комнате. Девушка пришла туда, посидеть в одиночестве, подумать о жизни. Малфой застал Гермиону, сидящую на полу с закрытыми глазами. Она была в наушниках, поэтому не сразу заметила, что кто-то нарушил ее одиночество. — Грейнджер, что за затычки у тебя в ушах?       Его обращение к ней вызвало эффект ступора. Девушка буквально не могла понять, что Драко действительно обратился к ней. — А, это наушники. Через них я могу слушать музыку. Это помогает мне забыться на какое-то время.       Зачем она сказала в конце ту фразу, Гермиона сама не знала. Это было откровение, которое невольно вырвалось.       Блондин молчал. Видимо, это была единоразовая акция. Возможно, слизеринцу тоже хочется побыть одному, поэтому кареглазка решила уйти. — Грейнджер.       Она была уже у выхода. — Я хотел извиниться за… всё, что сделал тебе плохого.       Сердце пустило удар. Гермиона обернулась, словив его пристальный взгляд. Драко изменился. Возмужал и, вероятно, переосмыслил ценности. Девушка видела в его глазах море, которое захватил шторм. Его что-то не отпускало. — Пустяки, Малфой. Я давно уже отпустила всё это.       Она слегка улыбнулась и покинула их убежище. Травля с его стороны давно уже не заботила её. А вот загадочный шторм манил Грейнджер. Что же скрывается за ним?       После их небольшого диалога Малфой продолжал держаться отстраненно. Но теперь смелее смотрел на неё. Иногда взгляд был такой пристальный, что Гермионе казалось, будто он ей прям в душу посмотреть пытался. — Грейнджер, ваши переглядки скоро разожгут здесь пожар. — Однажды приметил Забини.       Спустя время Гермиона получила разрешение на посещение тренировок и получение книг для совершенствования своих навыков. Она сочла это необходимым, ведь мог настать случай требующий этого. Вместе с ней увязалась и «зеленая команда». Так прозвал их кто-то в шутку, но слизеринцам даже понравилось такое наименование их мини-группы. — Афродита уже тут, — Теодор был, как всегда, навеселе. — Сегодня у нас теория?       Гермиона весело сняла футболку, оставаясь в майке. — Нет. Думаю, хватит нам заучивать заклинания. Пора начинать практику. Я — хреновый тренер, но сражаться могу. Предлагаю устраивать дуэли. Все заклинания, в рамках разумного. Отрабатывать боевые заклинания можно на манекенах, — грифиндорка направилась в другую часть просторного зала, где лежали маты и висела одинокая груша. — Но разве не разумнее устраивать дуэли на этом месте? — Астория выдала мысль, поселившуюся у всех разом. — Верно, а я иду упражнять рукопашный бой, — Грейнджер увидела их удивленные взгляды. — Что? Я умею драться и считаю это прекрасным навыком, который может стать вашей козырной картой.       Гермиона поздоровалась с Невиллом, который появился очень вовремя. Девушке хотелось настоящего боя, а не подобия. — Невилл, не против сразиться со мной? — Гермиона, ты же прекрасно знаешь исход. — Он быстро окинул взглядом «зеленую команду», — Или ты хочешь устроить представление?       Девушка легко улыбнулась. — Только не калечь сильно, я только недавно отошел от боя с Луной. — Не переживай, — после этих слов кареглазка сделала первый удар, ловко заблокированный соперником.       За их сражением завороженно наблюдала вся пятерка. Особенно Малфой. Он не мог оторвать взгляд от этой невероятно красивой и боевой женщины. Не скрылась от взглядов и прекрасная комплекция Гермионы. Ее грудь часто вздымалась от нехватки воздуха, а скрытые за спортивными штанами ноги ловко кидали удары не слабее рук. Таких нежных рук, способных уложить мужчину на раз-два. — Закрой рот, приятель, иначе слюни потекут, — Забини ехидно усмехнулся, заставив всех повернуть голову на Драко и понимающе скрывать улыбку. — Ты влип, дружище, — Теодор был прав. Он окончательно влип.       Тем временем Гермиона уже уложила Невилла на лопатки.       После этого Паркинсон налетела на Грейнджер с просьбой научить её также драться и укладывать мужчин, на что получила одобрительную ухмылку.       Так продолжались недели. Слизеринцы довольно умело сражались как палочками, так и в ближнем бою. Успехи юных волшебников дошли до руководителей и Поттера, поэтому Забини, Малфой и Теодор получили приглашение в актуальные операции Ордена. Гарри сообщил это при всех компании.       Гермиона старалась не подавать эмоции. А они были. Она была зла, расстроена и очень огорчена. Даже этих людей кто-то пытался забрать у нее… Но девушка не могла решать ничего за них. Астория и Пэнси даже не скрывали свои переживания, проводя, возможно, последнее время со своими мужчинами. Грифиндорка же сослалась на плохое самочувствие и ушла. — Только попробуйте умереть. Я вас с того света достану.       Кареглазка ушла в зал, где ей необходимо было выпустить свои эмоции. Почему-то она очень переживала и, особенно, за Малфоя. Он не давал ей покоя в мыслях. То ту пристально смотрел, то держал её волосы, пока она отправляла в унитаз виски с ужином, то накрывал её пледом н диване, пока та спала. И ещё этот его шторм в глазах…       Грифиндорка безжалостно была грушу, будто она была причиной всех её проблем. — Ты не умеешь врать, Грейнджер, — его голос заполнил весь зал, отдавшись частым сердцебиением. — Что? — Ты боишься показывать свои настоящие эмоции, — Малфой попал в точку. Гермионе было даже нечего ответить. Врать бессмысленно, как и подтверждать его слова. — Сразимся?       Драко без согласия снял футболку, оголив накаченную грудь. Это еще больше выбило ее из колеи. — Или боишься меня?       Эта фраза была как красная тряпка для быка. Кареглазка без предупреждения выдвинула удар, сразу же заблокированный.       Вокруг них воздух будто заискрился. Адреналин со злобой бурлил в Гермионе. — И это всё, что ты можешь?       В его глазах блеснул огонек, и это лишь добавило масла в огонь внутри девушки. Сквозь пелену эмоций она не понимала, чего на самом деле хочет Малфой. — Ты хочешь казаться бесчувственной сукой. Это так старомодно, Грейнджер.       В момент её окончательно пробило. — Да что ты знаешь вообще, Малфой? Знаешь ли ты, как тяжело стирать память родителям о себе? Или может о том, как твои близкие друзья сражаются без тебя, пока Орден считает тебя бесполезным? Или может знаешь, каково мне было много лет терпеть унижение и травлю из-за моего существования? — Драко уже слабо отбивал активные атаки девушки, когда она подбила его ногой, но блондин схватил ее за руку, тем самым заставив ее упасть сверху, — Да я чертовки переживаю за вас, потому что не хочу снова терять близких мне людей!       Они тяжело дышали друг другу в лица. Драко смотрел в ее потемневшие от злости глаза, подавливая желание прямо сейчас впиться в её губы.       А грифиндорка приходила в себя и осознавала. Камень с души незаметно упал. — Полегчало? — он усмехнулся. — Ты самый невыносимый засранец, Малфой.       Вместе с облегчением пришло и смущение. Она сидела сверху него, а он своими стальными глазами смотрел прямо в ее шоколадные. — Я обещаю, что мы вернемся, — уверенно произнес блондин — Немного подбитые, но живые.       И почему-то Гермиона верила ему. — Если ты вернешься, я поцелую тебя, — бросила она с след уходящему Драко. — Теперь у меня есть огромный стимул.       Пока Малфоя не было в штабе, у девушки было время подумать о нем. Блондин ей определенно нравился, как и она ему. Хотя это было так банально: бывшие враги полюбили друг друга. Но Грейнджер было безумно интересно узнать, что прячется за этим штормом и видит ли кто-то еще эту серую неизвестность? Слизеринец был безумно красив и умён к тому же.       Женская часть «зеленой компании» всё так же вместе проводили вечера, в один из которых у них развязался откровенный разговор. — Я переживаю за Блейза. Каким бы непоколебимым он не казался, этот человек умеет любить и без него я чувствую себя никем, — Паркинсон редко открывала кому-то свою душу. — За Тео и Драко я переживаю исключительно по-сестрински. Тори, тебе нужно уже наконец признаться Тео. Этот идиот не может сам сделать первый шаг. — Пэнс, я боюсь. — Давай я выскажу ему всё вместо тебя? Иначе вы не признаетесь вплоть до смерти! Сейчас не время, чтобы бояться чего-то. Ведь завтра может и не быть у нас.       Слизеринка даже себя заставила задуматься после этой фразы. — А что насчет тебя, Грейнджер? — В каком смысле? — Когда ты уже признаешься Драко и вы наброситесь друг на друга?       Гермиона покраснела. — Все мы прекрасно видим ваши переглядки. Грейнджер, он же весь горит желанием обладать тобой. Я даже завидую такому терпению. Когда-то я мечтала оказаться на твоем месте и получать такое внимание от Малфоя. Он однолюб и будет делать всё ради своего человека. Но даже мне больно смотреть, как он держит себя в руках, лишь бы не дотронутся до тебя случайно.       Сердце грифиндорки часто забилось. Неужели Драко настолько любит её? От слова «любит» девушка еще пуще покраснела. — Верно мыслишь. Этот влюбленный идиот тоже до последнего будет тянуть, когда скажет самое романтичное признание. Эх, мужчины.       После этого разговора из головы Гермионы не выходило несколько вопросов. Как давно Малфой что-то чувствует к ней? Почему он боится дотронуться до неё? Ее сердце с трепетом жаждало вновь услышать его голос и посмотреть в эти глаза.       Когда это произошло, девушка даже не сразу поверила, что настоящий Драко стоит в одной комнате с ней. — Кажется, кто-то задолжал мне крупный приз, — улыбнувшись, произнес он ей в спину.       А Гермиона обернулась и замерла. Блондин, живой и реальный, смотрит прямо на нее. Глаза заслезились, и кареглазка налетела на него, обнимая. Парень замер на пару секунд, прежде чем обхватить руками грифиндорку в ответ и уткнуться носом в каштановую макушку. — Кажется, мы не вовремя пришли! Ребята, они наконец-то обнялись! Достаем виски! — Забини даже подпрыгнул.       Виски в тот вечер компания действительно выпила. Нотт и Забини, рассказывали про свои героические подвиги на поле. Малфой же говорил без преувеличения и, кажется, дал себе волю в действиях, периодически касаясь каштановых кудрей на спине, пуская мурашки на спине девушки. — Так, ну, нам очень нужно уйти, — совсем не скрывая улыбки и смотря на эту картину, сказал всем Блейз. — Оставим вас, голубки.       А Малфой лишь закатил на это глаза, но не переставал улыбаться, все так же круча кудряшку своим пальцем.       Когда они остались вдвоем, сердце Гермионы забилось чаще. — Мне безумно нравятся твои волосы, — блондин потянул на себя прядь и поцеловал её. — Почему ты боишься прикоснуться ко мне? — Потому что если я дам себе волю, то не смогу сдерживать себя больше.       Кажется, легкие грифиндорки отказывали, потому что дышать стало тяжело. Еще немного и ее сердце сделает тоже самое. Особенно сейчас, когда Драко убрал все ее волосы на одну сторону и дышал прямо в шею. — Я хочу обладать тобой. Хочу, чтобы ты смотрела только на меня и думала только обо мне. Я — собственник. И если ты дашь мне зеленый свет, я не смогу уже отступить, — его шепот обжигал уши. Мерлин, Гермиона сходит с ума. — Драко… — Я отдал бы всё, чтобы ты повторяла моё имя вновь и вновь, — блондин обсыпал её шею и плечо легкими поцелуями. — Я хочу, чтобы ты не сдерживал себя, — прошептала она с замиранием сердца. — Мерлин, если это сон, то я хочу быть в нем вечно, — Малфой уткнулся носом в нежную кожу.       Так они просидели несколько минут, прежде чем блондин нарушил тишину. — О чем ты думаешь? Я прям чувствую, что у тебя круговорот мыслей, и некоторые из них не дают тебе покоя. — Я… Я обещала тебе поцелуй, — смущенно призналась грифиндорка. — Дерзай, я хочу, чтоб ты сделала это сама и так, как тебе хочется.       А ей хотелось, хотелось до безумия обрушится на мужские губы и наконец узнать, какие они на ощупь. Грифиндорка целовалась до этого, но почему-то ей было так стеснительно.       Девушка собрала всю волю в кулак, села поверх его коленей и прикоснулась его губ. По телу прошелся ток. Примерно так Гермиона описала бы это ощущение, когда Драко незамедлительно ответил и углубил поцелуй со стоном наслаждения. Никто из них не торопился, исследуя чужие губы. Но атмосфера накалялась так же стремительно, как и сносило крышу блондину. Малфой не давал до последнего и секунды передышки, то прикусывая женскую губу, то неистово проходясь по нёбу, зубам и сплетая их языки. Пока руки Гермионы сжимали его кофту, парень же блуждал по девичьей талии, гладя и сжимая ткань одежды. — Прости, мне сорвало крышу, — признался блондин, пытаясь отдышаться.       Грейнджер не могла произнести и слова. То, что она раньше целовалась уже, теперь казалось сущим пустяком по сравнению с этим. Так жадно и горячо никогда не было. — Ничего, мне… понравилось, — кареглазка закусила губу. — Мерлин, Грейнджер, ты даже не представляешь, как твоя невинность сводит меня с ума.       Они уснули прямо там на диване, укрывшись пледом. Гермиона уснула первая, прямо на груди блондина, пока тот играл вновь с ее кудрями. Вскоре уснул и сам он.       Дальше будни тянулись одинаково: их отправляли на задание, они возвращались, проводили какое-то время там и снова уходили. Чем дольше не было Малфоя, тем больше беспокоилась о нем грифиндорка. Пока они пребывали в штабе, Драко не переставал проявлять внимание к девушке, Гладил ее по коленке, играл с волосами, целовал в лоб, зарывался в волосы или утыкался носом в шею, порой в макушку. Часто блондин обнимал её, не отпуская подолгу. А когда появлялась минутка уединения, покушался на ее шею и губы, шепча различные фразы, заставлявшие сердце кареглазки бешено биться, а щеки — краснеть. Иногда он позволял себе погладить ее бедра и слегка сжать их, но не более. Его внимательность и неторопливость заставляли душу девушки трепетать. Малфой прекрасно понимал, что секса у нее не было, и принуждать её ни в коем случае не собирался. — Я сделаю всё, что ты хочешь, и никогда не сделаю ничего против твоей воли.       Успехи Ордена были велики. Близилась финальная битва, а численность армии Воландеморта уменьшалась с каждой завершенной операцией. Вероятность победы была почти максимальной.       В один из дней Гермиона проводила время с Гарри и Роном. Она не забывала их, проводя время со слизеринцами. Парни же на удивление хорошо относились к «зеленой компании» и их связи с Гермионой. — Малфой невероятно помогает нам на заданиях. Его знания поражают, а умение сражаться я бы оценил на «Великолепно», — честно сказал как-то Поттер, — Я слышал, это ты их научила. — Ну, я всего лишь показала им, как можно развить свои умения, — она гордилась всеми. — Ты нравишься Малфою. Даже больше. Он обещал, что защитит тебя от любой опасности, — неожиданно для гриффиндорки проговорил Уизли. Кареглазка залилась краской и не знала, что отвечать. — Не переживай, мы же не слепые. И даже рады за тебя. Это не тот Малфой, которого мы когда-то знали и видели в школе, — с улыбкой произнес Гарри.       Грейнджер думала, что эта идиллия продолжалась бы вечно, пока не услышала, что Гарри — последний крестраж, и он готов умереть ради победы. Она кричала, била Поттера по груди, говорила, что он дурак, что не может быть, что это единственный способ. Позже она долго плакала в плечо Драко, пока он гладил её по волосам.       А когда Забини и Малфой вернулись, таща на себе потрепанное тело Нотта, выплакаться пришлось Астории, которая потом не выдержала и выпалила всё Теодору в лицо, пока тот лежал на койке, боясь посмотреть слизеринке в глаза. — Какой же ты идиот, Тео. Ты ведь мог погибнуть! Ты хоть знаешь, как я переживаю, жду тебя тут, пока ты там бросаешь шутки, даже когда тебя тяжело ранили! Я же тебя люблю, дурака, и не переживу, если ты умрешь, — остальные стали неловкими наблюдателями этой сцены. — Я тоже люблю, Тори. Да, я — дурак, не мог не пошутить даже в такой момент, но это ведь моя особенность, малышка, — он вытирал ее слезы, которые и не думали переставать спускаться по покрасневшим щекам.       Крепче всех держалась Пэнси, и даже когда ей сообщили, что её отца убили на поле боя, не проронила и слезы. — Я ненавидела его. Он это заслужил, — это были единственные слова Паркинсон. — Я бы хотел лично убить своего отца, — признался блондин тогда же. — Он достаточно принес боли моей матери. — А твоя мать… — грифиндорка начала вопрос, не подумав, поэтому не закончила его. — Я помог ей спрятаться там, где её никто не найдет. Я уговорил её оставить отца одного. Я не мог позволить, чтоб они сделали ей что-то за мой побег. — Ты — очень смел, Драко. Твоя мама — прекрасная женщина. Ты ведь мог уйти туда вместе с ней? — Мог, но не хотел быть трусом, как мой отец, — честно признался блондин, — Да и я знал, что это единственный способ исправиться в твоих глазах.       К финальному поединку готовились все, кто был в состоянии управлять палочкой. Со дня на день всё решится. Раз и на всегда.       Поэтому каждый проводил время с тем, кто был жизненно важен. Ведь жизнь могла отнять любого… — Я хотела бы тебе сказать кое-то перед тем, как мы отправимся туда.       Гермиона боялась этого момента, но стоило признаться, пока точно не поздно — Нет, не говори мне этого сейчас, Гермиона. Мы вместе победим в этой битве, и тогда на всю магическую Британию я заявлю, что отдаю свое сердце одной тебе. Мы не умрем, я клянусь. — Ты впервые назвал меня по имени… — Я назову тебя так столько, сколько ты захочешь, ведь потом ты станешь Гермионой Малфой. Ну, если захочешь взять мою фамилию. Я согласен даже на Малфой-Грейнжер, лишь бы все видели, что ты — часть моей семьи.       Девушка уже не сдерживала слез. Блондин сцеловывал её слезинки прямо с уголков глаз. Это было интимно.       На поле боя случилось то, что перевернуло жизнь Гермионы. Слава Мерлину, она заметила проклятие, направляющееся прямиком в спины Теодора и Малфоя. Даже не подумав, она отразила луч прям перед их лицами. Но сразу же почувствовала вспышку боли в спине, а затем звук падения тела сзади. Драко спас. Девушка хотела пойти дальше, но рука в черчатке обхватила её ногу. — Ты уйдешь со мной в могилу, грязнокровка.       По ноге Грейнджер потекла какая-то синяя жидкость, а вскоре она упала в приступе острой боли. Субстанция проникла в кожу, будто тысяча иголок одновременно уткнулись по всему её телу. Уже тогда что-то подсказывало девушке, что хорошо всё это не закончится. — Грейнджер, открой же глаза, не смей умирать. Грейнджер!       Пока кто-то упорно кричал её имя, грифиндорка медленно теряла сознание.       Очнулась Гермиона уже в койке. Голова невыносимо кружилась, хотелось вырвать, но было даже нечем. Когда взгляд наконец-то сфокусировался, она поняла, что находится в больнице Мунго. Девушка попыталась подняться, но упала обратно на подушку от нехватки сил. — Мисс Грейнджер, вам нельзя вставать! — медсестра тут же подбежала проверить показатели, — Я сейчас позову врача.       От Мистера Норта, своего лечащего врача, она узнала, что лежала без сознания около недели. И сразу же ей объяснили почему: Пожиратель проклял её каким-то доселе неизвестным заклинанием. Её кровь постепенно заменялась голубой жидкостью. Тогда Гермиона словила первый удар после фразы «Это смертельно». Врачи со всего мира уже занимались этим случаем, исследовали эту субстанцию, но ни к чему не пришли.       Больнее становилось, когда к ней начали приходить близкие. Врач объяснил им ситуацию.       Первыми пришли Гарри и Рон. Девушка выдохнула с облегчением, увидев их обоих живых. — Гермиона, как мы рады, что ты очнулась!       После Гермиона с замиранием сердца слушала, как окончилась битва, кто героически пал и как Поттер выжил после смерти. — А где… — Все живы. Их родителей уже ведут под суд, а право на поместья переходят на них. Они караулили тебя все дни, как и мы. Особенно Малфой.       От его фамилии тепло разлилось внутри, но оно исчезло, когда она вспомнила, что, вероятно, умрет. — Врач сказал, что это неизлечимо на данный момент и что…. — Рональд не смог продолжить сразу, — Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы спасти тебя, Гермиона.       Дальше к ней завалилась вся «зеленая команда». — Видок у тебя паршивый, Грейнджер, — Паркинсон в своем стиле. — Знаю, Пэнси, знаю. Теперь я точно не стану Афродитой, — девушка грустно улыбнулась. — Ну, ну, Грейнджер. Тебе и не нужно становится богиней, ты и так спасла чьи-то душонки, — Забини не отбрасывал попыток как-то успокоить девушку. — Брось, Забини, я же с грифиндора. Это у меня в крови.       Фраза вышла двусмысленной, учитывая её болезнь. Малфой не произнес и слова, только выжигал в ней дыри своими стальными глазами. Кажется, он был зол. — Я хотела поблагодарить тебя, Гермиона, — Астория нежно взяла кареглазку за руку, — Ты спасла мой смысл жизни. Я никогда этого не забуду.       Нотт с такой любовью смотрел на Гринграсс, что Гермиона ни разу и не думала жалеть о своем поступке. — Ну, мы пойдем. Оставим вас поговорить. Крепись, Гермиона. Мы будем ждать твоего выздоровления, чтобы снова выпить как раньше.       И вот они остались вдвоем. Кареглазка кожей чувствовала напряжение, поэтому не решалась заговорить первой. Драко блуждал взглядом по капельнице, то её бледному лицу и грустной улыбке. — Я безумно зол на тебя, — ей даже нравится, что он не пытается скрывать это. — Я знаю. Ты зол, — она вздохнула. — Даже так я не могу высказать тебе все, что испытал за эту неделю, услышав «Это не лечится и смертельно». Ты не можешь умереть, когда мы прошли войну и получили шанс на будущее, — он подвинул стул к кровати, взяв её за руку, — Если бы эта тварь осталась жива, я бы лично убил его голыми руками за это. Я переверну весь мир, чтобы найти лекарство. Ты не умрешь, Гермиона, — Малфой целовал её ладонь, пока не нее падали слезы с его щёк. — Драко, если я умру… — Нет! Даже не говори так. Этого не будет.       Этого грифиндорка и боялась. Блондин всячески отрицает этот исход. — Хорошо, Драко. Давай тогда поговорим о чём-то другом? Я бы хотела услышать, когда ты понял, что я тебе нравлюсь и почему твои глаза напоминают мое шторм.       Слизеринец замер и улыбнулся. — Мама всегда мне говорила, что мои глаза переливаются серым, это очень напоминает бурю или шторм. Ты первая, кроме нее, кто заметил это. Наверное, началось все после того, как ты чуть ли не сломала мне нос. Ты была так зла и сейчас я бы сказал сексуальна в гневе. После этого в моей голове всё чаще возникали мысли о том, что ты не такая уж и уродина. Но мне приходилось продолжать издеваться над тобой, потому что это требовал мой статус. Да и, признаюсь, выводить тебя из себя мне нравилось. Это были единственные случаи, когда я мог услышать твой голос в свой адрес. Я всегда наблюдал за тобой на занятиях, в Большом Зале, в коридорах. Мен бесило, что ты не выходила из головы. Никто не знал об этом до определенного момента. Когда Люциус сказал о возрождении Темного Лорда и о принятии метке, я ужаснулся. Это было вовсе не то, чего мне хотелось. Я поговорил с Нарциссой и предложил ей сбежать. Сам же собрал у себя Пэнси, Блейза, Тео и Асторию, потому что знал, что они тоже не хотят этого. Я предложил сдаться вам. Когда ты впервые прошла мимо нас, я буквально замер. Тогда я узнал, что Забини и Пэнси еще в школе замечали мои взгляды на тебя. А Тео и Астория просто восприняли эту новость хорошо…. Моя мать уже знает о тебе, даже больше, она предполагала об этом давно. Хочет увидеть тебя и лично поблагодарить за моё спасение.       Гермиона смутилась. — Я люблю тебя, Гермиона. И обязательно скажу тебе это после твоего выздоровления и нашей свадьбы.       Время шло. А Гермионе становилось хуже. Её руки ноги покрывались голубыми полосами, сил становилось всё меньше, а кожа — бледнее.       Драко действительно переворачивал каждую страну, пытаясь найти специалистов, но с каждой неудачей отчаивалась больше всего сама Грейнджер. — Гермиона, все будет хорошо, — девушке хотелось уже смеяться над этой фразой. — Брось, Гарри, я знаю, что мне суждено умереть.       Теперь ей легко это признавать. Гермиона была готова услужливо открыть дверь злодейке с косой и отдать свою никому не нужную душонку при ей в руки. — Герми… — Гарри, я уже смирилась. Мне только плохо становится от того, что вы все верите в мое излечение. От этого нет лекарства. Пожалуйста, примите это. Ради меня.       Парень посмотрел в её карие глаза. В них не было прежнего огонька или любого другого показателя жизни. Лишь смирение и легкая тоска. Должного ответа Поттер найти не смог, поэтому молча покинул комнату.       Дальнейший поток её пессимистических мыслей прервало появление самого неожиданного гостя. — Здравствуйте, мисс Грейнджер, — Нарцисса Малфой с нежной улыбкой зашла в её палату. — Здравствуйте, Миссис Малфой, — немного смущаясь ответила грифиндорка. Она была не готова к этому разговору. — Я давно уже хотела вас навестить, но Драко уверял, что вам нужен покой. И, прошу, просто Нарцисса. Как ваше самочувствие? — Всё плохо, Нарцисса. — Гермиона уверена, что та в курсе всего, поэтому не стала уточнять, что жизнь покидает её. — Драко делает всё возможное, чтобы помочь вам. И вы этого заслуживаете. — Прошу на «ты», можно просто Гермиона. — Хорошо, Гермиона. Знаете, я еще давно полагала, что мой сын влюбился в вас. Он говорил только о том, какие у тебя ужасные волосы и как он зол за то, что вы обошли его по успеваемости. Драко просто не понимал, что это первый звоночек. А позже я убедилась, когда увидела его взгляд на вас в школе однажды. Я даже рада, что он полюбил такую замечательную девушку, как вы. Я благодарна тебе за всё, Гермиона. Драко жив и стал таким прекрасным человеком благодаря вам.       Девушка не могла и подобрать слов. Хотелось только горько плакать. — Я люблю вашего сына, Нарцисса. Но я умру, и это факт. Мне не дает покоя та мысль, что я сделаю его несчастным, — слезы даже не думали останавливаться. — Я обещаю, что не дам ему причинить себе вред.       На днях Грейнжер потеряла сознание. Жидкость почти дошла до сердца, а это значит, что счет перешел на дни или часы.       Бросив всё, Малфой пришел к ней сразу, как узнал. Парень не оставлял её ни на секунду. Ему лишь оставалось молиться Мерлину и надеяться на чудо. Но на её жизни Господь поставил крест. — Драко, я хочу тебе признаться, пока есть шанс, — сил не было даже на слезы. Она может умереть хоть сегодня, так и не сказав самое главное, — Я люблю тебя, Драко…       В этот раз блондин не запротестовал. Лишь взял её за руку и начал гладить бледную кожу и выступающие синие полосы. — Я тоже тебя люблю, Гермиона, — целует ладонь и смотрит в её шоколадные глаза. — Я хотела бы побыть Малфой хотя бы на то время, которое у меня есть. — Я исполню любое твоё желание, Гермиона, — второй рукой Драко залез в карман своего пиджака, — Будешь ли ты моей женой, Гермиона Джин Грейнджер? — Я согласна, согласна, Драко…       На следующий день блондин пришел в составе «зеленой команды», следом зашли Нарцисса и Гарри. Увидев в руках Пэнси букет белоснежных роз, кареглазка всё поняла и улыбнулась настолько, насколько позволили ей силы. — Согласна ли ты, Гермиона Джин Грейнжер, взять в мужья Драко Малфоя, быть ему верной спутницей до конца своих дней? — Астория заплакала первой. — Согласна, — тихо ответила грифиндорка       Зачитав клятву, Драко надел фамильное кольцо на безымянный палец девушки. Гермионе хотелось, чтоб этот момент никогда не заканчивался.       Но ранним утром следующего дня кареглазка успела лишь произнести «Прости», прежде чем закрыть глаза и перестать дышать. Гермиона Малфой умерла