Тепло

Холод пробирал до костей. Это чувство с ним было всегда. Может, когда-то в далёком прошлом, он был действительно счастлив, но сейчас ответ на этот вопрос казался ему чем-то по-настоящему эфемерным. Если так подумать, что же это такое — счастье? Почему-то все — и люди, и нечисть — ломают над этим голову. В какой-то из книг (или так сказал какой-то умный человек? Ханако не помнил точно) было сказано, что счастье для каждого человека своё, что интимности в этом вопросе не занимать, она через край льётся. Если это настолько интимно, то почему всех вокруг это так сильно волнует? Почему ради счастья люди готовы друг другу грызть глотки? Впрочем, подобными вещами Ханако предпочитал свою собственную голову не забивать. Для призрака немного ненормально что-то чувствовать. Осязать может только тело из крови и плоти, а он — всего лишь сгусток чего-то липкого, что принято называть «душой». Липкого, потому что Ханако себя ощущал примерно так же, как себя ощущал бы простой человек, а люди теми ещё слизнями бывают, только он, в отличие от них, выглядит слегка прозрачнее. Вот и всё. Можно, конечно, поспорить с этим, сказать, что люди не только на слизней похожи бывают, но и на улиток, в крайнем случае на морских ежей. Но есть ли разница? Ему всегда хотелось почувствовать то, что люди называют «теплом». Хотя бы раз, хотя бы на секунду. Он ощущал его, ещё когда жил на другом берегу. Наверное, он так думает, потому что не может быть такого, чтобы человек без хороших воспоминаний жил. Если их нет, то что это за жизнь такая? Не жизнь, а сплошное существование. Поэтому Ханако пытался вспомнить: маму, папу, детство далёкое, брата, камень лунный, сокровище его сердца, футон, к которому был прикован, с которого не мог встать, а если бы попытался, то просто не смог бы удержаться на ножках, школьный медпункт, боль и слёзы в пустом классе, кровь на одежде и руках — и не только на своих собственных… Нет, пожалуй, на этом стоит остановиться. Как подумаешь об этом, так сразу голова идти кругом начинает. Возможно, тепла он не чувствовал, зато вкусы прекрасно. Хотя зачем? Крайне бесполезная особенность физиологии, стоит лишь поразмыслить об этом. Он ведь призрак, а призракам не нужно спать, не нужно есть, не нужно принимать душ и справлять физические нужды — тело его уже давненько сгнило где-то глубоко в земле, интересно даже посмотреть, что оно из себя сейчас представляет. Увы, но уйти далеко от школы у него не выйдет. Хотя что-то Ханако всегда подсказывало, что зрелище это крайне неприятное, зачем самому себе напоминать о том, что «тебя» уже давно нет на этом свете? Ах, как же прекрасен вкус домашнего обеда, приготовленного руками прекрасной девушки! Всё это так глупо, но без глупостей жить слишком скучно. Можно и повеселиться иногда. По ночам пусто, а ещё ночью как-то по-особому одиноко, особенно на крыше, на которую и без того мало, кто ходит. Раньше Ханако значения этому не придавал, потому что он и так призрак, он и так одинок, но с недавних пор ночи для него стали ещё более мучительными. Он думал, что это потому, что он и так пробыл здесь достаточно долго, привык к местам и к тому, что у него, духовного существа, нет физической оболочки, потому и понятие времени кажется ему чу-у-у-уточку растяжимым, но что, если всё совсем иначе, и раньше ему просто нечего было ждать? Ранее он мог уйти за грань, сидеть там, пока солнце не встанет, либо изгонять всякую нечисть недобрую всю ночь — за работой время всегда летит быстро, моргнуть не успеваешь. А сейчас и уходить никуда не хотелось, оставалось только дождаться рассвета и прислушаться к шагам из кабинки. Может, если он будет терпеливо сидеть и ждать, кто-нибудь да постучит три раза в дверь… Одиночество становится мучительнее, когда начинаешь его осознавать. А ведь дружба — это поистине чудный дар! Раньше его такие вещи не особо интересовали, как-то не было времени об этом думать. Да и среди нечисти, на самом деле, мало тех, с кем можно было бы хорошо провести время. Учитель Цучигомори, пожалуй, экземпляр забавный — он единственный, кто его, Ханако, действительно серьёзно слушает. Его, конечно, часто слушают, к нему прислушиваются, но это, сами понимаете, всё равно не то… Хочется, чтобы тебя слышали, чтобы тебя понимали. А человека понять может только другой человек. Но Ханако — не человек, а призрак. Разве это отнимает у него право на счастье и чувства? Вот опять он за старое! Вернулся к тому, с чего начал. Счастье — это слишком личное понятие, а ещё слово громкое само по себе, не хочется таким разбрасываться. Лучше такие вещи иногда держать при себе. Как там говорят? «Счастье любит тишину»? Правильно говорят, значит. Вот Ханако и будет держать это при себе на всякий случай. По ночам так зябко, аж кости ноют (это всё условно, ведь откуда у призрака кости?). На такой случай Яширо дала Ханако шарф — вдруг заболеет призрачной простудой. Ханако же оставалось лишь посмеяться с такой откровенной глупости — если заболеет, то не умрёт. Второй раз никто не умирает, лишь исчезает навсегда. Яширо всегда подобные глупости выдавала, но с лицом таким серьёзным и решительным, что удивляться уже даже не получалось. Вот так вот и гадай — это такое проявление искренности или до жути идиотский поступок? Отрицать бессмысленно: просто думать об этом уже кажется блаженством. Осознание того, что кто-то может переживать о тебе даже в такой мелочи, наполняет душу и тело теплом. Может, это всё благодаря мягкому шарфу, связанному с любовью и нежностью, может, свою роль играет самовнушение — кто уж тут скажет наверняка. Это уже неважно. Даже самая яркая звезда не могла забрать себе всё внимание в тот момент — звёзды далеко не настолько тёплые. Лишь благодаря этому теплу он может вспомнить, что значит быть «человеком».