Море шумело глухо и печально

      «Дунул ветер и обнажил из-под лохмотьев сухую грудь старухи Изергиль, засыпавшей все крепче. Я прикрыл ее старое тело и сам лег на землю около нее. В степи было тихо и темно. По небу все ползли тучи, медленно, скучно... Море шумело глухо и печально.»       Я ещё долго всматривался в ночное небо. Что-то резко поменялось в его настроении. Оно казалось неприветливым, его чёрная мгла манила своей недоступностью, а грозные тучи так и норовили закрыть от чужого глаза главное сокровище - маленькие жемчужины звёзд, которые как дорогое колье украшали и без того завораживающие ночное небо. Но вот одна жемчужинка отвалилась от дорогого полотна и яркой стрелой полетела вниз. Кто же поймает небесное сокровище? Чью же волю так мчится исполнить маленькая звёздочка? И всё-таки мы, люди, тщеславны и несправедливы к миру. Почему мы думаем, что маленькая звёздочка обязана исполнять прихоти нашей горделивой души? Мы не растворяемся в мире, ведь человек – царь земли, мы не отдаёмся полностью своему делу, не любим родных так горячо, как они заслуживают. Горячо любим мы только себя. В том числе и я. Я долго искал способ избавиться от одного из главных человеческих пороков. Пытался вытянуть ответ от звёзд, которым все поклоняются. Почему людей так тянет ввысь к звёздам, а они, наоборот, стремятся вниз? Неужели они не горды собой, что так высоко забрались? Неужели они с нежностью и смиренностью смотрят на нас из-за своей большой любви к нам, людям, что готовы упасть к нашим ногам, выполнить очередную глупую прихоть.       Мой взгляд опять зацепился за сверкающие огоньки далеко в степи. Эти голубые огоньки взимались вверх к звёздам и тут же растворялись в темноте ночи. Неужто это неупокоенное сердце Данко тоже стремиться стать голубой жемчужиной и радовать взор? Или это гордыня его сердца стремиться, ввысь не получив людского признания, хочет быть увековеченной в памяти звездочётов? Нет, в Данко было что-то большее, чем какая-то гордость. Но, что же значат эти огоньки.       Не знаю, что это было: секундным наваждением или же каким-то божьим замыслом, но ноги сами пошли к степи. Я хотел понять природу этих огней. Как будто ноги сами вели меня туда, я шёл, не разбирая дороги и думал: как может горделивое сердце любить? Так горячо, что сжигает все внутренности, что хочется вырвать сердце в знак преданности, хочется обнять своими горячими и большими руками весь земной шар. Я хотел понять его! Хотя… Нет. Я хотел стать таким же героем, как он.       Как люди становятся героями легенд? Что их толкает совершать «легендарные» подвиги? Может геройство – это удел вождей, царей, императоров, полководцев и воевод? Нет. Тут дело было в чём-то другом. Но я никак не мог докопаться до истины. Данко – был героем? Был. Как он им стал? Совершил героический поступок. А какой поступок можно считать героическим? Какой он должен быть большим или маленьким, достаточно ли спасти котенка с дерева или я должен запачкать руки в крови, чтобы стать героем новой легенды? Должно ли пройти сотни лет, чтобы мой подвиг признали? Как войти в историю, как стать героем новой легенды передаваемой «из уст в уста»? Как?!       Внезапно передо мной предстала глуха стена векового леса, сразу за ним наверняка был источник искрящихся голубых огоньков. Высокие и старые деревья грозно стояли на страже. Ветер ещё сильнее запутывал кудрявые ветви огромных деревьев. Лес поражал своим величаем. Меня всегда восхищали деревья. Они охраняют обитателей леса, любят их. Позволяют вить гнёзда на себе, делать в себе дупла. Они – опора леса. Я стоял и слушал разговоры могучих ветвей. Мне казалось, что они говорили обо мне. Достоин ли я увидеть тайну сердца Данко. Смогу ли я наконец-то понять его мотивы, понять, как стать таким же как он?       На секунду я представил себя на месте мальчишки-гордеца, чей отец был гордым орлом. Мой отец не был орлом, а всего лишь бедным шахтером. Когда был маленьким я стыдился своего происхождения, стыдился старых рубах отца, его потертой обуви, которая служила ему верой и правдой уже не первый год, его вечно чумазого лица. Но в один день все мои страхи в миг испарились. В тот день я увидел отца за работой. Я был младшеньким в семье и отец уже был в довольно преклонном возрасте, поэтому когда я увидел, как он, превозмогая боль, таскает огромные мешки с углём, как он чуть задерживая дыхание ударяет киркой по руде, как он весь перемазанный отдыхает от долгой работы под тенью огромного дуба. Внезапно во мне взыграла гордость за отца, который убивая себя, давал нам жить, может не жизнью мечты, но всегда был рядом и всегда безгранично любил нас! Я не хочу становиться сыном орла. Не хочу бродить в этом лабиринте сомнений. Не хочу заблудиться среди огромных ветвей, не хочу искать смерти от одиночества, которое разлагает душу.       Я почувствовал, как ветви начали прогонять меня своим ужасающим воем, начали лезть мне в лицо. Мне вынесли отрицательный приговор. Видимо я оказался недостоин великой тайны, которую мне необходимо было разгадать. Получить эти знания – значит наконец-то выплыть из глубины тёмных вод на поверхность к ослепляющим лучам тёплого и всеобъемлющего Солнца. А ведь его тоже кто-то однажды зажёг. Как и Луну. Было ли это из-за любви? Несомненно. Только любовь может зажечь, что-то настолько яркое и тёплое. Но кто это был? Есть ли у старухи Изергиль такая легенда?       Отбиваясь от надоедливых ветвей, я твёрдо решил пройти сквозь тёмный и недружелюбный лес. Только я сделал уверенный шаг навстречу лесу, где-то в самой его глубине засверкал небольшой огонёк. Он медленно двигался мне навстречу. Лес был страшно неизведанным местом. То и дело запинался за кочки, падал, вставал врезаясь в сгорбившееся ветвистые когти. Но не упускал из виду голубую искру, которая почти нашла меня. Как только она оказалась рядом со мною я почувствовал тепло, сравнимое с материнскими объятьями, такое давно забытое чувство. Огонёк облетел меня со всех сторон, и будто зовя за собою двинулся обратно, туда откуда он пришёл. Неужели этот огонёк признал меня? Значит я всё-таки достоин…?       Мы вышли из леса и передо мною открылся необычайно красивый вид. Степь, охраняемая со всех сторон тёмным и неприступными лесами. Чистое и спокойное небо. Ещё никогда я не видел жемчужное полотно в полной красе. В лунном блеске оно казалось ещё более ярким и богато украшенным. Каждая жемчужина имела свой особый свет, форму, очарование. Казалось, что они очень близко, настолько что могу схватить любую жемчужину и забрать себе.       А потом опустил глаза и увидел, что стою около корней огромного древа, которое, на удивление, раньше не замечал. Оно настолько огромно, что издали похоже было бы на огромный средневековый замок. Его ствол был необычайно толст, ветви его закрывали небольшую поляну от чужих глаз. А поглядеть на ней было на что. Куча ароматов, исходящие от растущих на поляне цветов, сливались воедино, создавая замудреные, но гармоничные композиции запаха. Гармония здесь ощущалась во всём. В небе над поляной, в огромном дереве, на котором жила куча живности. Все. Нет. Всё было в гармонии друг с другом.       И вот из-под корней древа показались, те самые голубые искры. Но я не мог назвать их таковыми, это были небольшие огоньки, похожие на светлячков, которых ловил, когда-то в далёком детстве. Они осторожно облетели меня и постепенно начали закручивать в необыкновенно яркий водоворот. Завороженно смотрел на кружащиеся вокруг меня огонёчки. И только протянул руку, чтобы почувствовать, то же чувство материнской любви, которое вновь познал в лесу, но резко всё прекратилось. Я очутился вокруг непроглядной тьмы. Только месяц на небе не переставая смотрел на меня. Меня охватил первобытный страх. Я начал осматриваться, вокруг не понимая куда мне идти и есть ли у меня вообще под ногами земля.       Дыхание сбилось, а уши навострились и ловили каждый шепот листвы. Вдруг я увидел нечто похожее на голубую искру, но она горела по-иному. Горела так будто ещё чуть-чуть, одно неосторожное дуновение ветра и всё погаснет. Медленно на ощупь я начал продвигаться к источнику света.       Внутри меня, что перевернулось и никак не вставало на свои места. Я находился у ствола огромного древа. Голубой огонёк источало еле бьющиеся сердце. С каждым ударом из него вылетала голубая искорка и приземляясь на землю, как по волшебству превращалось, то в красивый цветок, то в букашку, и даже в небольшого зайчика, который увидев меня, сразу же скрылся, где-то в корнях. Сердце Данко билось и создавало новую жизнь вокруг.       Моё сердце бешено забилось от неконтролируемой ярости, как мы люди дошли до такой отвратительной глупости, почему этот глупец Данко и в самом деле жил когда-то очень давно. Это была не просто легенда. Эта была история, о жизни, которая пожертвовала собой ради спасения других. Кто бы мог подумать, что у героев, сердце такое же, как и у меня, как у старухи, как у любого другого человека. Но вот любви к миру в нём в разы больше, чем у всех нас вместе взятых. Сердце Данко билось, несмотря на все невзгоды, оно билось изо всех сил, пыталось создать идеальное место для своего племени, такое, в которое Данко их и вёл. Я злился в первую очередь на себя, на то что я никогда не стану таким, как он. Никогда не смогу ощутить такого же огня в сердце.       По чьему же замыслу я оказался здесь? Гордится ли Данко своей работой. Или же смиренно ждёт похвалы? Или же…       Нет, у таких, как Данко гордость не съедает душу. Но почему? Это я свернул куда-то не туда, либо ошибка совершенно не во мне. Почему люди перестали так любить? Или они и вовсе никогда не любили. Нет, такого быть не может. Мы люди – плод чей-то безграничной любви. Божья сила нас создала, либо же мы замысел другого существа, но мы слишком обласканы любовью. Думаю, люди черствеют с возрастом. Помню, как в детстве я боролся со старшими деревенскими детьми за каждую убитую букашку, плакал, когда они палкой тыкали в гусениц, когда ловили бабочек или закрывали в замок из рук бедного светлячка или божью коровку. А потом, сам стал таким же. Хотя был в нашей деревне мальчишка, грузный, высокий с косой саженью в плечах. Он тоже ловил бабочек, светлячков и всякую другую живность. Но в отличие от нас, он пытался понять и прикоснуться к миру, хотел медленно погружаться в него, чтобы «всё», что есть вокруг нас, приняло, слилось с ним воедино. Ловя бабочку, он не заключал её в тёмный замок, нет он, наоборот, сажал её на свой указательный палец и долго-долго рассматривал её. И всякая живность постоянно липла к нему, будь то соседская кошка, собака, летающая высоко в небе птица, ползающий после дождя червь. «Всё» тянулось к нему, а нас отвергало. Мы врывались в этот хрупкий мир с разбегу и сразу хотели нырнуть в самую глубину. Хотели удовлетворить своё любопытство, а потом наигравшись вынырнуть и оставить неприятную всепоглощающую пустоту. Тот мальчишка открывал свою душу, отдавая себя миру без остатка, мы же пытались поглотить каждую частичку мироздания. А что изменилось с того времени? По большому счёту ничего. Наше сердце до сих пор закрыто: мы не ценим и предаём друзей, заводим беспечные романы, делаем шаг за порог отчего дома и больше никогда не появляемся. Живём ради себя, да и только. Плохо ли это? Не уверен. Но, каким бы был мир, если бы мы все были такими. Если бы Данко не довёл бы дело до конца. Сдался бы на пол пути и повернул назад, становясь рабом? Люди не дошли бы до заветной степи. Заблудились в тёмных лесах. Стали бы кормом для своих внутренних демонов.       Злость понемногу отступала, и я понял, что искренне хочу открыть своё сердце, свою душу. Как тот мальчишка из деревни, как старуха Изергиль открыла историю своей любви, как Данко, которому не хватило грудной клетки, чтобы любить так, как любил он.       Любить мир, людей, друзей, семью – всё звучит так до нелепого банально, но мы всё равно не сохраняем даже эти простые истины. Ещё раз посмотрев на сердце Данко, которое вот-вот издаст свой последний удар, я медленно побрёл обратно. Легенды пишут или про великих героев, как Данко, которые любят мир, настолько сильно, что им перестанет хватать собственного тела, или про великих глупцов, как я, которые возомнили себя героями, не имея в сердце ни малейшей искры любви, ищут для себя «великие дела», превращая себя, человека, в горделивую птицу. Но могу ли я из глупца превратиться в героя? Могу ли я разжечь хотя бы маленький огонёк в своём сердце.       Пока в мою голову приходят такие мысли, то нет. Значит пока побуду в роли глупца-гордеца.       Настоящий героизм движим не жаждой власти или славы, а жаждой показать свою любовь. Я брёл обратно, опять ноги не слушали, и чем дальше уходил от поляны, тем грознее становилось небо, холоднее и безразличней становилось вокруг. И я сам не заметил, как опять оказался на берегу моря. Я тихо прилёг около старухи, дав обещание себе побольше узнать о местных легендах. Долго смотрел в сторону голубых искр. Море шумело тихо и печально, тучи стали ещё более грозными, только редкие звёзды виновато смотрели на меня.