Золотое Трио в гостях

Рон Уизли проснулся от звуков будильника, сработавшего в комнате Пенелопы. Но сон брал своё, и Рон, закутавшись в одеяло поплотнее, повернулся на другой бок, чтобы снова заснуть. Но не тут-то было. Одеяло с него было в тот же час сдёрнуто и Рональда разбудили, мощно тряхнув его за плечи. Уизли нехотя открыл глаза и увидел, что перед ним уперев ладони в бока, стоит хозяйка дома. — Почему ты ещё лежишь? — возмущённо спросила она. — Уже шесть утра! Быстро вставай и умывайся, мы идём на пробежку! Не дожидаясь ответа, она вытянула Рона из постели и потащила за собой. Эта милая давушка оказалась самой настоящей садисткой! Она мало того, что заставила Рона встать в такую рань, так ещё и заставила его бегать и выполнять какие-то упражнения! Зачем, Рон не понял. Зайдя в дом, Рон хотел пойти и снова лечь спать, но Пенелопа схватила его за руку и затащив на кухню, усадила за стол. Рональд обрадовался: наконец-то завтрак! Но когтевранка поставила перед ним овсянку, бутерброд с маслом и чай. Рон приуныл. — Сегодня ты показал себя очень плохо, — произнесла она. — поэтому мы займёмся твоей физической формой. После завтрака, мы сделаем летние задания, а потом, за упражнения! Рон Уизли испытал жгучее желание зарыдать. Дамблдор точно издевается над ним! Джемма Фарли глубоко здохнула. От Гарри она не раз слышала о перфекционизме его подружки, но не представляла, что он достигает таких масштабов. Гермиона Грейнджер, стремясь продемонстрировать свои знания, превращала эссе в настоящие трактаты. Теперь же девушка страдала от просьб своей гостьи проверить её работы. Джемма всё утро утговаривалась наличием каких-нибудь дел, а чем отговориться сейчас? По дому работы нет, в саду — тоже. На помощь бывшей слизеринке пришла сова, принёсшая письмо из Хогвартса. После его прочтения, лицо Фарли вытянулось. — Что случилось? — спросила Гермиона. Голос у неё был встревоженный. Джемма еле заметно улыбнулась. Она давно заметила, что Гарри и эта лохматая гриффиндорка смотрят друг на друга влюблёнными глазами. Небось за Гарри переживает. — Ничего ужасного. Просто Дамблдор просит меня вновь стать старостой. — Но ведь ты уже не учишься в Хогвартсе! Как такое возможно? — Всё просто: Снегг выделяет Малфоя из всех учеников, подлизывается к Люциусу, на случай если терпение директора кончится и старик уволит его. — Фарли усмехнулась. — Будь воля Снегга, он бы сделал его старостой на первом же курсе, но не позволяют правила. Он хочет дождаться, пока Малфой поступит на пятый курс и сможет стать старостой официально. Других подходящих кандидатур он не примет, будь они лучше Малфоя хоть в тысячи раз. — И он убедил Дамблдора обратиться к тебе. — кивнула Гермиона. — Но почему директор закрывает на такой фаворитизм глаза? — Дед мне говорил, что Снегг приполз, в буквальном смысле, к Дамблдору выпрашивая его защиты, предлагая взамен стать агентом у пожирателей. А когда Тот-кого-не-называют исчез, выдвинул условие: если директор хочет иметь шпиона в стане врагов, он будет закрывать глаза на что угодно. Ты ведь не думала, что пароль "чистая кровь" стоит на входе в гостинную моего факультета просто так? Его по требованию Люциуса Малфоя и других бывших сторонников Неназываемого, ввёл именно Северус Снегг. А согласиться мне придётся: у меня ведь нет возможности найти работу. — Почему? — Ты ведь знаешь от Гарри, за кем замужем моя мать? Она надавила на министра и меня нигде не примут. Так она мстит мне, за моё рождение! Гарри сидел за одним столом с Боунсами. По просьбе Дамблдора он рассказал Амелии Боунс, оказавшейся главой Обеспечения Магического Правопорядка, о событиях своих первых трёх курсов. — О философском камне я знала. — махнула рукой Амелия. — Дамблдор предупредил меня об этом. А вот, два последующих курса... представляют больший интерес. Если бы мы могли доказать причастность Люциуса к нападениям на магглорождённых и полукровок, мы бы избавились от многих проблем. Пока же он остаётся лишь нечистым на руку политиком, пожелавшим получить выгоду от тех событий. А что касается Сириуса Блэка. Я вряд ли что-то сумею сделать, Гарри. Министр слишком упрям и не любит признавать свою вину или ошибку. — И ты ещё отказался отказался от стряпни его жены. — меланхолично произнесла Сьюзан. — Всемзнают, что Фадж — подкаблучник. — Сьюзан! — повысила на неё голос Амелия. — Что? — удивилась пуффендуйка. — это же правда! И наверняка жена Фаджа затаила обиду! Даже если он сам не против. — Но зачем меня приглашать? — спросил Гарри. — Ей не нравится, что её муж по вопросам политики советуется не с ней, а с Альбусом. — ответила Амелия. — она хочет вбить клин между тобой и директором, чтобы через тебя продвигать необходимые ей решения. — Сьюзан, — подумав спросил Гарри — А зачем вы с Ханной дурочками прикидываетесь? — Ну мы же пуффендуйки. Нам положенно быть тупыми и думать только о еде! Не сразу Гарри понял, что Сьюзан шутит.