Винишко под фанфик (зарисовки)

      — Все же маленькая ведьмочка смогла околдовать меня, — Давид промурчал в своей уникальной манере, поддевая пальцем прядь, чтобы после заправить за аккуратное ухо. Волосы выбились из идеально уложенной прически, однако совершенно не портили впечатление от прекрасной картины, что предстала перед мужчиной. — Не могу думать о чем-либо еще, кроме тебя. Ну что за дела, теперь тебе придется принять меня к себе в шабаш. Другого выхода нет.       Одри для вида закатила глаза, чтобы Давид не понял, насколько приятно каждое произнесенное слово искрилось на ушах и ласкало самомнение, но при этом не прекращала улыбаться, довольная столь неожиданным откровением. Она рассматривала мужские черты лица, скользя взглядом по всем очертаниям. Запоминала на случай, если вдруг подобная близость была разовой акцией. Прикосновение локонов ощущалось словно легкий бриз, что воспалял и без того чувствительную кожу своими приятными поцелуями: кончики едва щекотали, оставляя незаметные глазу следы, которые буквально обжигали даже сквозь одежду и заставляли сердце качать загустевшую от переполненных чувств кровь.        Давид в ответ не отрывал своего потемневшего взора, безмолвно принимал правила игры, которые девушка задала без спроса, даже не удосужившись спросить его мнение. Но ведь главным было далеко не ее желание испытать мужчину на прочность, а то, что она была слишком близко к нему, позволяя губам практически прикоснуться к его. Всего одно уверенное движение вперед, и он бы с легкостью смог дотянуться до манящей мягкости девичьего рта. Всего один нетерпеливый рывок, чтобы сполна ощутить силу ее ласк на себе. Испить. Избавиться от столь досаждающей жажды, что следует по пятам с самого их знакомства.        Непонятные сомнения уступали место решительности, которая распространялась по телу вибрирующими волнами, от чего пальцы на ногах буквально онемели. Решение сделать тот самый шаг навстречу новому уровню их отношений окончательно захлестнуло разум. Давид на секунду опустил свой взор ниже, как бы намекая на то, что же он собирался сделать. Не было сил сдерживать разрастающийся пожар, причиной которого стала искра между ними, поэтому следом последовал неробкий, полный наваждения поцелуй под влиянием помутненного мужского рассудка.       Несмотря на пульсирующее удовольствие и затягивающееся крепким узлом вожделение, которые дарила мягкость рта Давида, Одри с неохотой подалась назад, грубо разрывая мужскую напористость. Девичьи пальцы заскользили вниз по лицу, от пульсирующих висков и ниже, очерчивая его челюсть, и остановились на шее, невесомо царапая подрагивающий кадык. Как бы ни было велико желание зарыться пястью в непослушные кудри и вовлечь Давида в очередной танец, только теперь с участием языка, девушке пришлось отказаться от порыва в угоду увлекательной провокации. Она надеялась, что это поможет ей стать свидетельницей того, насколько же Давид на самом деле был изголодавшимся. Чтобы он дрожал от бурлящего возбуждения. Чтобы выплеснул все эти чувства на ней.        Тихий стон сорвался с губ Одри одновременно с его, создавая уникальную симфонию, написанную ими двумя, что обволакивала слух каждого из пары. Звук ее предвкушения был по-настоящему невинный, непорочный, можно сказать, ангельский. Такой, какой на самом деле девушка не являлась.        — Любительница поиграть? Ну конечно, как же я не догадался сразу, — широкая ладонь Давида нетерпимо сжала бедро, а другая приземлилась на девичий затылок. Он не планировал растягивать никому ненужную прелюдию, не стал дожидаться ее решения наконец позволить насладиться ее присутствием, поэтому в очередной раз притянул голову к себе, впечатываясь в губы Одри и раздвигая их языком.        Взмахи его рта сопровождались чистым, сносящим все на своем пути желанием и убеждали девушку в том, что одними движениями губ она не отделается. Холод металла пирсинга царапал крыло носа и от этого противоречивого ощущения Одри хотелось кричать. Кричать так громко, чтобы ни у кого не осталось сомнений по поводу ее чувств. Нужно было дать понять насколько же девушке было хорошо. Еще ни с кем ей не было так приятно. Только с ним.       Прижимаясь еще сильнее к мужчине, Одри в порыве закинула правую ногу на его бедро, что было скрыто под шелковой тканью классических брюк. Конечно, ощущение оголенной жаркой кожи было бы куда приятнее, поэтому девушка планировала как можно скорее скинуть предмет ненужной одежды. Ее язык был лишен всякого намерения оставаться в стороне, в следующую же секунду заиграл на влажных мужских губах, очерчивая непонятные узоры. Медленно. Чувственно. Чтобы Давид смог ощутить и пережить каждое движение. Позволяя зубам опуститься на его нижнюю губу, она оттянула опухшую от ласки плоть, а после одержимо втянула в себя с характерным звуком. Подобная инициатива оставила свой отпечаток где-то внизу живота, отчего Одри не смогла сдержать очередной стон, что опустился тонкой вуалью на мужской рот. Ощущение неконтролируемого возбуждения выбивало остатки воздуха. Хотелось потерять контроль, сорваться с цепи, заставить Давида отойти в сторону и сесть прямо на пол, чтобы после оседлать его. Понимание этого сводило с ума и вызывало необъяснимый трепет. Мужчина с нескрываемым восхищением поддавался девичей ласке, упираясь своей красноречивой твердостью. Продолжал ухмыляться в перерывах, когда они оба отчаянно нуждались в воздухе, а после сам же нападал, сталкиваясь языками.        Проявив очередную инициативу, она начала исследовать границы дозволенного, натыкаясь на ровный ряд зубов Давида. Проведя самым кончиком по острым клыкам, Одри окончательно расслабилась в мужских руках. Казалось, одно неловкое движение, и она поранится. Позволит объекту своей симпатии оставить после себя след, который будет заживать не меньше нескольких дней. Подобная мысль прельщала.       — Скажи же, я бесподобен, — игриво прошептал Давид, прежде чем провести большим пальцем по покрасневшей девичьей губе. Он испепелял ее взглядом. Превозносил до небес. Поклонялся. Благоговел. Никто не смотрел на нее с таким обожанием.       — Что ж, нужно признать, что ты хорош в поцелуях.       — А вот ты вся бесподобна.       Одри потянулась к ширинке, буквально требуя незамедлительного продолжения…