выбор

Необходимость выбора в этой жизни всегда казалась Грейс бесполезной глупостью, которая в любом случае повлечет за собой разочарования и терзания. Разве не интересней была бы жизнь, если бы необходимости в ограничении себя конкретными решениями не было вовсе? Любой ее выбор впоследствии заканчивался сожалениями об упущенных возможностях и размышлениями: как бы жизнь сложилась, выбери другой вариант? Конечно, ей никогда не сможет быть известно это, однако воображение каждую ночь рисует картинки возможного невероятного будущего, ставшего последствием других выборов. Так, виня во всех своих проблемах данную необходимость, девушка начала старательно избегать подобных переломных моментов. Человек, как и любое разумное существо, принимает решения исходя из множества факторов: знаний, предыдущего опыта, настроения, желаний, иллюзий, прогнозов и оценки своих возможностей. Список факторов можно продолжать, и их будет много. Выбор всегда совершается под влиянием массы обстоятельств. Но обстоятельства меняются каждую секунду: настроение, жизненный опыт, желания и возможности каждого человека можно толковать по-разному, и решения принимать, удивительно, разные. Оттого жизнь напоминает зачастую партию в шахматы, где каждый ход должен быть продуман, а в конце, проиграв, понимаешь, что сходи лишь немного иначе в самом начале- победила бы. Грейс никогда сильна в шахматах не была, в выборах тоже. Находилась не в тех местах, не с теми людьми, не в то время, и каждый раз последствия прошлых выборов играли злую шутку. Как-то, еще в юности, она попробовала все решения переложить на монетку, но и она помочь была не в силах- все шло не так, и снова глубокой ночью Грейс сожалела об упущенных возможностях. Поэтому решение ничего больше не решать, как бы иронично это не звучало, показалось ей выбором наилучшим. Не отказываться от встреч, от знаний, брать все и ни о чем не жалеть было прекрасно, но представлялось возможным для чистой девушки не всегда, и тогда ей пришлось научиться лгать. И вот тогда зажилось. Ричард был игроком умелым, наперед все продумывал, оттого и решения принимать любил. Мужчина не жалел о последствиях и упущенных возможностях, наслаждался любым исходом событий, ведь привели к этому его решения, а значит есть место воле, какой-никакой власти над жизнью. Старательно попадая в различные ситуации, требующие выбора, он чувствовал себя живым, а разве может это не радовать? Конечно нет. Взрослея в бедной многодетной семье, всегда приятно осознавать, что в чем-то судьба зависит только от тебя, не от кого-то другого. Тогда выбор становится даром, блажью, любой исход- победа. Все, что приобрел ты в жизни- все это сделал сам, и это уже главная награда и заслуга. Поэтому и в шахматы он играл с упоением, представляя себя той самой пешкой, которая в следующую секунду поставит мат вражескому королю. Каждый выбор обдумывал тщательно, выходя победителем в девяти из десяти случаев, но и проигрывая не унывал, ведь опыт получил и проиграл сам, без чьей-то помощи. Да и радость за противника не была Ричарду чужда- ведь если сам он проиграл, значит соперник наконец сделал каждый выбор свой правильно. Поддаваться мужчина абсолютно не любил. Для Говарда жизнь также с шахматами ассоциировалась, но через собственную призму, и оттого иначе чем у Грейс и Хилла. Играл он средне, но что к победам, что к поражениям относился абсолютно без эмоций. Мужчина не считал свои выборы чем-то особым, не считал, что может на что-то повлиять. Проигрыши считал последствием мастерства противника, а свои победы- просчетами того самого противника. И к жизни отношение было абсолютно такое же. Джеймс не считал, что хоть какое-то влияние имеет на жизнь, думал, что в любом случае исход будет одним и тем же и зависит от кого угодно, но не от него. В какой-то степени можно назвать его футуристом, ведь в глазах полицейского все заранее имело лишь один конец. Однако, на него это не влияло в худшую сторону. Пока его знакомые с таким же мировоззрением решали не делать ничего, раз исход все равно предопределен, Говард старался к этому исходы приблизиться как можно скорее и как можно ответственнее, обезопасив остальных людей. Маньяк, например, умрет в любом случае, но ведь только от Джеймса зависит как: естественной ли смертью, гния ли в тюрьме или же сгорая от боли на электрическом стуле за свои злодеяния; и лишь от Джеймса зависит, сколько невинных девушек от рук психа погибнет. Такой подход помогал сохранить последние крупицы морали, выжившие в мире преступлений и бюрократии. И, казалось бы, не может партия в шахматы быть сыгранной на троих, но разве люди не нарушают все правила ежедневно, не мухлюют в играх и не обманывают в жизни? И потому эта игра не двух игроков. Игра, проходящая каком-то обветшалом мотеле. Игра, в которой нет проигравших, но все победители. Игра, которую инициировала Грейс своим нежеланием сделать выбор. И не мудрено- за этот выбор она абсолютно точно корила бы себя всю оставшуюся жизнь, ведь как тут выбрать кого-то одного? Как не может Грейс прожить без дня и ночи, без солнца и луны, без лета и осени- любимых времен года, так не может и прожить без Джеймса и Ричарда. Совершенных людей не бывает, девушке вбили это в голову с самого детства, поэтому иллюзий она никогда не строила, но зато сумела найти двух самых несовершенных, но вместе идеально подходящих именно ей. И вот, Грейс сидит на кровати в самой неуютной комнате в мире, пока кто-то из мужчин нежно и влюбленно целует ее шею. Зачем люди вообще придумали себе ограничения, ли можно так? Если можно ощущать такое блаженство, если тебя могут ласкать все руки, которые ты желаешь, если заботиться о тебе могут все мужчины, которых ты желаешь? Если с разных сторон к тебе прижимаются две щеки, и их владельцы преданно поглаживают ноги, руки, да все места, до которых способны дотянуться, пока твои пальцы неумело копошатся у их ширинок? Старый поломанный граммофон тихо наигрывал джаз, и было в том моменте свое очарование. Очарование серых облезлых обоев с незамысловатым волнистым узором, очарование грязных штор, не пропускающих свет луны и уличных фонарей, да даже тусклая лампочка, видимо, доживающая последние часы, была очаровательна в тот вечер. Ладони мужчин спускались к коленям, нежно гладили коленные чашечки, спрашивая разрешения, и тихий вдох открыл им путь. Грубые от работы ладони, с чуть пожелтевшими от сигарет пальцами, настырно задрали юбку, исследуя теперь бедра, пока более нежные оглаживали плечи в поисках застежки платья, а после, найдя ее, стянули его, оставив Грейс лишь в белье. Не сговариваясь, мужчины делили ее между собой, не желая лишний раз прикасаться друг к другу. Джеймс чуть царапал внутеннюю сторону бедра щетиной, пока его руки стягивали лишнюю ткань, пока Ричард пытался разораться с застекой бюста. Покончив с этой частью одежды, он спустился губами к груди, оставляя на ней нежные поцелуи и срывая тем стоны с женских уст. В то время пальцы Говарда медленно исследовали скадки половых губ девушки, глаза его наблюдали за ее лицом, считывая каждую эмоцию, желая доставить больше удовольствия. Медленным движением персты свои ввел в жаркое лоно, теперь уже губами приникая туда, где секунды назад ласкал руками. Под вздохи, тихие и сладкие, как мед, Ричард сначала себя от одежды избавил, надел защиту, а затем продолжил выцеловывать шею и грудь Грейс, исследуя стройное тело руками, по каждой косточке с нажимом проводя, иногда за поцелуем поднимаясь к ее губам. Каждое движение мужчин- борьба за нее, попытки больше блаженства дать и заласкать большие участки обнаженной кожи, но Хилл привык ходить первым, а потому приподнял на кровати тело, поставил на колени, под недоуменным взглядом Говарда, и перехватил контроль себе, медленно входя в девушку. Брюнет, долго не думая, ведь ожидание для распаленного тела было пыткой наихудшей, поспешил догнать партнера (как бы не претило ему это слово в отношении Ричарда), снял одежду уже с себя, став в этом последним, поднялся с колен и переместился на кровать, зацеловывая грудь, оставляя укусы на бледной коже, а рукой спустился к чувствительным местам Грейс, стараясь не задеть случайно пальцами Хилла. У девушки это вызвало улыбку, которая, впрочем, слетела с лица за новым толчком блондина. Казалось и Ричарда такой расклад забавлял: неужто так страшно прикоснуться к мужчине, но не смущает делить с ним возлюбленную? А Джеймса смущало, да только чертовка в душу запала, покорила само сердце, и оттого он готов был любое ее желание удовлетворить, пусть ради того и пришлось разделить постель с раздражающим до мозга костей шутником. В утешение девичья рука опустилась на возбужденную плоть Говарда, сорвав один единственный стон с губ того и, повторяя движения Ричарда, подводя к концу. Под симфонию стонов и влажных шлепков первой к финалу дошла Грейс, после чего смогли позволить себе эту роскошь и мужчины. Партия была выиграна всеми: и Грейс, получившей все и сразу, и Ричардом, ставшим главным в этом тандеме, и Джеймсом, получившим желаемое, не важно, какие выборы его привели к этому. И тогда так ли нужны разные решения, если все может быть так? И должно ли быть все по-другому, как хочет того от них общество, если каждый доволен? И какой выбор последует дальше, если старые настенные часы с кукушкой, прерывая их идиллию, пробили всего лишь полночь?