POV: Жанна
День апелляции. В зале суда повисло уже привычное напряжение между всеми участниками процесса. Пусть во мне и оставалась маленькая капля волнения, но уверенности в своих силах было куда гораздо больше. Я знала, что наша сплоченная команда готова к любым поворотам событий, даже к самым смелым претензиям со стороны защиты подсудимых. Пусть физически я и находилась за столом представителей потерпевшего, краям уха слушая доводы своих коллег, но ментально — совсем далеко. Вообще, с того момента, как во мне забилось ещё одно маленькое сердечко, перестала себя узнавать. С одной стороны, я — опытный адвокат, профессионал своего дела, привыкшая к трудностям и напряжению в зале суда, а с другой — будущая мать, уязвимая и полная неопределенности. Беременность изменила меня. Раньше стресс воспринимался как часть профессиональной игры, но теперь даже мелкий раздражитель мог вызвать у меня бурю эмоций. И самое страшное, эти перепады настроения были неконтролируемыми. Я могла плакать и смеяться в один и тот же момент, могла злиться без причины и сразу же чувствовать себя виноватой за это. В момент оглашения решения апелляции, зал суда замер в напряжённом ожидании. Судья, неторопливо перелистывая бумаги, наконец-то начала говорить. Айтым стоял рядом со мной. Мы почти не касались друг друга, лишь мизинцы наших рук слегка соприкасались. Это было тонкое, едва уловимое прикосновение, но в нём было столько поддержки и нежности, что я почувствовала, как по телу разливается некое тепло. В этот момент, пришло осознание, насколько это дело стало значимым в моей жизни. Вдруг вспомнила, как всё только начиналось, наши первые встречи, когда Айтым был просто именем в списке дел. Вспомнила, как мы вместе готовились к каждому заседанию, как поддерживали друг друга в самых сложных моментах, как его взгляд становился всё более доверительным, а мои чувства к нему — всё более глубокими. Мы прошли через столько испытаний, и каждый шаг приближал нас друг к другу. Судья произносит последние слова, а это значит, что наша история подходит к концу. Взглянула на Айтыма, и в его глазах увидела отражение всех тех чувств, которые пыталась скрыть сама. Он нежно сжал мой мизинец, передавая через это маленькое прикосновение всю свою благодарность. Я ответила ему коротким, но искренним взглядом, наполненным одновременно радостью и болью. Он не знал, и никогда не узнает, что внутри меня растёт частичка его души, которая навсегда останется для меня воспоминанием об этих днях. — Судебная коллегия постановила: приговор специализированного межрайонного суда по уголовным делам города Астаны от 13 мая 2024 года, постановленный с участием присяжных заседателей, в отношении Бишимбаева Куандыка Валихановича и Байжанова Бахытжана Амирхановича оставить без изменения, апелляционные жалобы осужденных, их адвокатов и защитников — без удовлетворения. Постановление вступает в законную силу с момента оглашения, — объявила председательствующая судья. Справедливость восторжествовала. Наша команда проделала огромную работу, и это действительно заслуженная победа. Однако волнение не покидало меня даже после оглашения приговора. Как будто предчувствуя, что сейчас должно произойти что-то неладное… Выходя из зала суда, я оказалась в коридоре, заполненном людьми. Толпа журналистов, адвокатов и родственников с обеих сторон гудела, обсуждая только что оглашенное решение. В этом хаосе я мимоходом теряю из виду Айтыма. Казалось, он шел прямо за мной, но внезапно как будто растворился в потоке людей. Я продолжила неспешно передвигаться по коридору, стараясь не отстать от коллег, при этом часто оглядываясь назад. Скользила взглядом по лицам, пытаясь уловить его знакомые черты, но вместо видела лишь мелькающие фигуры, шумные разговоры и возбужденные лица. Вдруг, среди этого гомона, я отчетливо услышала голос Айтыма, казалось он активно с кем-то спорил. Минуя все преграды, не задумываясь, направляюсь к источнику звука, пробираясь сквозь толпу людей. Стараюсь понять о чем идет речь и что вообще происходит. — Ты думаешь, это справедливость? — кричит сестра Бишимбаева, нервно размахивая руками перед лицом Айтыма. — Вы заплатили за этот приговор! — Это решение суда, — возразил тот, уже не сдерживая своей злости. — Твоя брат убийца и ответит за это по всем нормам закона. Воздух вокруг них был буквально заряжен конфликтом, с каждой новой репликой их голоса становились всё громче и агрессивнее. Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, решаю вмешаться. — Хватит! — воскликнула я, вставая между ними. — Это не место и не время для таких разборок. Но вместо того чтобы утихомирить спор, моё вмешательство только разозлило сестру Бишимбаева ещё больше. Она тут же толкает меня с неожиданной силой. Я не успела устоять на ногах и потеряла равновесие. Всё произошло так стремительно быстро — почувствовала, как ноги подкашиваются, и я лечу назад. В панике протянула руки, пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы предотвратить падение, но это не помогло. В следующий момент ощущаю резкий удар о твёрдый угол скамейки. Боль пронзила мой живот, и я ощутила, как всё внутри меня сжалось. Воздух моментально покинул мои лёгкие, и я не смогла вымолвить ни слова. Мир вокруг меня закружился, и я рухнула на пол. Руки инстинктивно потянулись к животу, пытаясь защитить малыша от этой ужасной боли. Казалось, что время остановилось, и каждое мгновение длилось вечно. Я слышала голоса вокруг себя, видела встревоженные лица, но не могла сосредоточиться ни на чём, кроме этой невыносимой боли. Страх за малыша переполнял меня, и слёзы беспомощно начали течь по щекам. Судебные охранники и Айтым мгновенно подхватили меня, пытаясь помочь, но боль не утихала. — Жанна, ты в порядке? — услышала взволнованный голос Айтыма, но даже не смогла ответить. Боль парализовала меня, и я едва могла дышать. Весь удар пришёлся на живот, и я со страхом замерла на месте, прислушиваясь ко всем своим ощущениям. Казалось, что всё вокруг померкло, и единственное, что я могла слышать, — это стук собственного сердца. — Что такое? Тебе плохо? — его голос звучал панически. — В больницу, отвези меня в больницу, — прошептала я, чувствуя, как меня охватывает всепоглощающий страх за ребенка. Айтым тут же поднял меня на руки, стараясь действовать как можно аккуратнее, чтобы не причинить мне большей боли. Каждый шаг давался ему с трудом, но он двигался уверенно, держа меня так, словно я была самым хрупким существом на свете. — Держись, родная, — прошептал он, и нежно целует мой висок, ненадолго задерживаясь на нем своими губами. — Мы сейчас же поедем в больницу. Когда мы подошли к машине, тетушка Жумагуль, которая стала невольным свидетелем всего происшедшего, помогла открыть переднюю пассажирскую дверь. Айтым с максимальной осторожностью усадил меня, затем опустил спинку сидения, как можно больше назад, пытаясь хоть так помочь справиться с болью. — Я поеду с вами, — твердо сказала тетушка Жумагуль, забираясь на заднее сиденье. Айтым быстро оббежал машину и сел за руль, его руки слегка тряслись. Он включил двигатель и надавил на газ, выезжая с парковки с такой скоростью, что колёса заскрипели. Я видела его взгляд — решительный, но полон волнения и страха. Тем временем остальные коллеги и друзья тоже не оставались безучастными. Они быстро распределились по своим машинам, образуя своеобразную колонну. Кто-то ехал впереди, не переставая сигналить, чтобы другие автомобили уступили дорогу. В этом хаосе все пытались действовали максимально слаженно и быстро. Мой мужчина продолжал вести машину с максимальной скоростью, лавируя в потоке транспорта, чтобы как можно быстрее добраться до больницы. Я видела, как он напрягает каждую мышцу, как старается сосредоточиться на дороге, несмотря на переживания. Он часто поглядывал на меня, лицо выражало беспокойство. Пробки тормозили нас, а время тянулось невыносимо медленно. Боль становилась все сильнее. Внутри все сжималось, как пружина, не давая ни малейшей возможности расслабиться. Я пыталась найти удобное положение, но ни одно из них не приносило облегчения. Вдруг Айтым, поняв, что дальше так ехать невозможно, пришел к решению, что нужно вызвать экипаж скорой помощи. — Мам, звони в скорую, — сказал он, передавая телефон тетушке Жумагуль. — Пусть выезжают нам на встречу. — Срочно, нам нужна помощь! Мы на пути в больницу, но застряли в пробке, — с переживанием в голосе начинает говорить женщина медикам по телефону. Но от последующей услышанной фразы, мое сердце уходит в пятки. — Девушка беременна, первый триместр, сильно ударилась животом. — Беременна? — тут же переспрашивает Айтым, резко повернув голову, и его глаза встретились с моими. Паника охватила меня, мысли смешались в хаотичном вихре. Айтым, его удивление и растерянность, мой страх — все это накатывало волной, грозя захлестнуть. Я лишь молча помотала головой в разные стороны, давая понять, что не сейчас, не готова к этому разговору. Невыносимая боль продолжала пронзать меня. В этот момент я почувствовала, как моя рука инстинктивно потянулась к его руке, и он крепко сжал её, пытаясь передать мне хоть каплю своей поддержки. — Родная, держись, пожалуйста, — прошептал он, бросая на меня тревожный взгляд. — Я с тобой. Всё будет хорошо. Мы успеем. Теперь он понял всю опасность ситуации. Ведь на кону не просто моё здоровье, а жизнь нашего ребёнка. Я видела, как осознание этого потрясло его до глубины души. В его глазах зажегся некий огонек, словно вся его сущность сосредоточилась на одной единственной цели — спасти нас. — Всё будет хорошо, — снова повторил он, не отрывая взгляда от дороги. Затем поднес мою ладонь к своим губам, трепетно целуя, давая так почувствовать всю свою любовь и заботу. Мать Айтыма сидела на задних сидениях и наверняка видела этот жест своего сына. Может быть, она была удивлена или встревожена, но в тот момент мне было все равно. Настолько сильно нуждалась в поддержке своего любимого мужчины, что не могла думать ни о чем другом. Вскоре на горизонте появилась мигалка скорой помощи. Встречный экипаж прорывался сквозь поток автомобилей, чтобы быстрее добраться до нас. Я видела, как к нам приближаются спасительные огни, и сердце забилось с новой силой. Надежда и страх переплелись в моей душе. — Вот они, Жанна, — сказал Айтым, подавая сигнал фарами, чтобы привлечь внимание скорой. — Сейчас тебе помогут. Когда скорая остановилась рядом, Айтым аккуратно вынес меня из машины и передал в руки медиков. В тот момент я почувствовала, странное тепло, разливавшееся по внутренней стороне бедер. В то же мгновение к горлу подступил ком ужаса. Я знала, что это кровь. Сердце замерло на секунду, а потом забилось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди. — Нет, только не это, — прошептала я, обращаясь к нашему малышу. — Малыш, прошу, держись. Не уходи… Внезапная резкая боль прострелила низ живота, парализуя все мышцы. Это был момент паники и отчаяния. Я знала, что происходит нечто ужасное, и что каждое мгновение могло оказаться решающим. Страх захватил меня целиком, и я почти перестала слышать, что происходит вокруг. — Что-то не так, — смогла выдохнуть я, обратившись к медику. — Кровь… я чувствую кровь… Они уложили меня на носилки, и я видела, как обеспокоенные лица врачей и медсестер мелькают перед глазами. В голове шумело, сознание начинало мутнеть, но я старалась удержаться в реальности. — Держись, любимая, — услышала я голос Айтыма, полный тревоги. Крепко сжала его руку напоследок, перед тем, как двери скорой закрылись, словно это могло спасти нас обоих. Ужас ситуации переплелся с невероятной решимостью: я должна была бороться за нашего малыша, должна была выстоять. Тетушка Жумагуль пересела в скорую, её присутствие и добрые слова были для меня поддержкой. Айтым же следовал за нами на своём автомобиле. Внутри фургона было шумно: голоса медиков, работающие приборы, шум мотора. Но все это казалось мне отдаленным, словно происходило в другой реальности. Мир вокруг начал терять четкость, образы становились размытыми. Глаза тетушки Жумагуль, полны слез, были последним, что я отчетливо видела. Хотела сказать ей, что благодарна за её поддержку, но слова застряли в горле. Все вокруг начинало кружиться. Голоса медиков становились все более отдаленными, превращаясь в еле слышные шепоты. В какой-то момент я почувствовала, как руки тетушки Жумагуль крепче сжали мою ладонь, словно она чувствовала, что я начинаю терять сознание. — Жанна, доченька, держись. Ещё чуть-чуть. Я одного ребенка потеряла, не делай этого со мной ещё раз, — её голос звучал так отчаянно и нежно, что у меня на глаза навернулись слезы. Но сил больше не оставалось. Веки становились тяжелыми, как свинец, и я не могла больше удерживать их открытыми. Последний раз вздохнув, позволила темноте поглотить меня, надеясь, что когда проснусь, все будет уже хорошо.POV: Айтым
Я прибыл в больницу, следуя за скорой помощью, как можно быстрее, но все равно ощущение времени было невыносимо долгим. Когда машина скорой остановилась, выбежал из своей машины и увидел, как Жанну вывозят на каталке. Она была без сознания, её лицо было белым, как лист бумаги, а на одежде виднелись пятна крови. Мир вокруг затуманился, едва понимал, что происходит. Ноги сами понесли меня за каталкой. Я старался не отставать от врачей, которые стремительно двигались по коридору, прокладывая себе дорогу через лабиринт больничных коридоров. Но когда они скрылись за дверью реанимации, меня остановил охранник, перекрыв путь. Я хотел кричать, требовать, чтобы меня пустили, но голос отказал. В этот момент всё внутри меня словно сжалось в комок боли и страха. Мама подошла ко мне, отставая на каких-то пару минут, её лицо было полно беспокойства. Я рухнул на её плечо, разрыдавшись. Слёзы текли по щекам, и я не мог их остановить. — Я не переживу, если с ней что-то случится, — проговорил я, задыхаясь от рыданий, вцепившись в её руку. Она обняла меня, крепко прижимая к себе, словно стараясь передать всю свою силу. В её глазах я видел ту же боль и страх, что чувствовал сам. — Что же вы наделали… Ты должен взять себя в руки сейчас, — прошептала она, её голос звучал твёрдо, но с ноткой невыносимой грусти. — Ради неё, ты должен прийти в себя, и сделать так, чтобы никто больше не догадался, что вас связывает нечто гораздо большее. Моя мудрая мама поняла всё. Она всегда была проницательной, и в этот момент я осознал, что её поддержка — это именно то, что мне нужно. Она понимала, как важно сохранить нашу тайну, чтобы защитить нас обоих. Затем она взяла меня под руку, помогая дойти до туалетной комнаты, и подвела к умывальнику. Я стоял перед зеркалом, смотрел на своё отражение — на лицо, искажённое отчаянием и страхом за жизнь любимой женщины. Вода бежала холодной струёй, смывая следы слёз с моего лица, улики откровений, о которых никто не должен знать. — Айтым, слушай меня, — мягко, но настойчиво сказала мама. — Ты должен успокоиться. Жанна нуждается в тебе, а ты ей сейчас нужен сильным. Придержи свои эмоции. Ты сможешь это сделать, я верю в тебя. Глубоко вздохнул, чувствуя, как холодная вода освежает и успокаивает. Мама была права. Я не имел права терять контроль, нужно было быть сильным ради Жанны. — Спасибо тебе, мам, — сказал я, пытаясь найти слова, чтобы выразить свою благодарность. — Тебе уже лучше? — спросила она, всё ещё держа меня под руку. — Наверное, — ответил я, стараясь звучать уверенно, хотя внутри всё ещё бурлили эмоции. Мама слегка сжала мою руку, её взгляд стал серьёзным. — Я должна спросить у тебя… Ребёнок Жанны от тебя? — её голос был тихим, но напряжённым. Я замер, понимая всю тяжесть этого вопроса. — Нет-нет, что ты, — поспешно ответил я. — Не переживай, мы не переходили черту дозволенности. Да, так получилось, что между нами и появились чувства, но мы оба прекрасно понимаем, что нельзя. Да, я решил утаить некую информацию от матери. Пусть лучше не знает всего… Но про ребёнка, ведь не соврал. Увы, это невозможно. Хотя, если честно, на миг, всё же проскользнула маленькая надежда на то, что Жанна ждёт малыша от меня… Но в глубине души я знал, что это всего лишь мечта, которой никогда не суждено было сбыться. Воспоминания о том, как я узнал о своей неспособности иметь детей, снова всплыли на поверхность. Это был тяжелый удар, с которым я пытался смириться годами. И вот теперь, когда Жанна оказалась в такой опасной ситуации, эта старая боль вернулась с новой силой. Мама смотрела мне в глаза, её взгляд изучал каждую черту моего лица, пытаясь найти признаки лжи. — Хорошо, я надеюсь на ваше благоразумие, — наконец, произнесла она, немного расслабив плечи. — Не переживай, ничего не изменится. Я не брошу Лейлу, — заверил её я. Мы вернулись в приёмный покой, где царила тишина и напряжённое ожидание. Мама всё время держала меня за руку, её присутствие придавало сил. Разместились на мягких диванчиках, пытаясь собраться с мыслями, когда услышали знакомые голоса. Это были наши родственники и друзья, которые наконец-то добрались до больницы, отстав где-то в потоке машин. Думаю, что Жанна не хотела бы распространять информацию о своём интересном положении на такое большое количество людей. Поэтому прямо на ходу начал выдумывать некую правдоподобную легенду: мол, Жанна действительно ударились спиной об край металической лавочки, ушибив при этом спину, по вине одной ненормальной. А сейчас отдыхает, и всё под контролем врачей. Мысль о том, чтобы скрыть истинное состояние Жанны, была весьма неправильной по-отношению к друзьям и родственникам. Этот обман давался нелегко, нужно было тщательно закопать все настоящие переживания глубоко в себе. Но самое главное, что эта легенда помогала держаться на плаву. Ведь теперь у меня была конкретная задача — защищать Жанну и её секрет, до тех пор, пока она сама не решит о нём рассказать. Спустя какое-то время все разошлись, поверив мне на слово. Напряжение постепенно начало спадать, и люди, понемногу успокоившись, отправились по домам. Алия же в сопровождение моего отца, по моей просьбе, отправились в полицейский участок, чтобы написать заявление на сестру убийцы. Не могу я оставить деяния этой семейки безнаказанными. Мать же осталась в больнице, не желая оставлять меня одного в этом состоянии. Время тянулось мучительно медленно. Каждая минута ожидания казалась вечностью. Я пытался найти в себе силы, чтобы верить в лучшее, но перед глазами упорно стоял образ Жанны, лежащей на каталке, вид её безжизненного лица и пятен крови на одежде. Оставалось просто сидеть, крепко обняв маму, и молиться, чтобы врачам удалось спасти мою любимую женщину и её будущего ребёнка. Спустя пару нервных часов ожидания дверь кабинета врача наконец открылась. Я сразу же встал, чувствуя, как сердце забилось сильнее. — Кто из вас родные пациентки? — спросил врач, глядя на нас. — Я её муж, — быстро ответил я, не дав матери возможности вмешаться. Врач окинул меня оценивающим взглядом, а затем кивнул, приглашая нас в кабинет. Мы зашли внутрь, и он закрыл за нами дверь, присаживаясь за свой стол. — Жанна сейчас в стабильном состоянии, — начал он, сверяясь с медицинскими записями. — Была угроза прерывания беременности, но, к счастью, всё обошлось. Мы смогли остановить кровотечение, и сейчас она под наблюдением. Её здоровью и ребёнку ничего не угрожает. Слова врача принесли огромное облегчение, словно тяжёлый груз свалился с моих плеч. Я глубоко вздохнул, пытаясь сдержать слёзы радости. Знал, что никогда не смогу забыть этот день, эти минуты отчаяния и беспомощности, которые сейчас сменились на долгожданное умиротворение и покой. — Спасибо вам, доктор, — сказал я, чувствуя, как голос предательски дрожит. — Когда я смогу её увидеть? — Ей нужно ещё немного времени для отдыха и восстановления, — ответил врач. — Но вы сможете увидеть её уже через несколько часов. Мать, стоявшая рядом, наконец-то тоже смогла вздохнуть с облегчением, заключая в теплые объятия.POV: Жанна
Медленно открыла глаза, ощущая лёгкую боль в животе. Комната вокруг меня была тихой и светлой, оглядываюсь и понимаю, что нахожусь в больничной палате. Утреннее солнце нежно пробивалось сквозь белые шторы, освещая мягким светом стерильные стены и мебель. В воздухе витал лёгкий запах дезинфицирующего средства, смешанный с ароматом свежесваренного кофе, доносящегося из коридора. В палате стояла удобная кровать с поднятым изголовьем, рядом находился небольшой столик с медицинскими принадлежностями. В углу я заметила аппарат для измерения давления и капельницу. Пол был покрыт мягким ковром, что делало помещение менее холодным и стерильным на вид. За окном начинался новый день: птицы щебетали, пробуждая город от сна, машины гудели, а прохожие спешили по своим делам. Медленно поворачиваю голову и замечаю медсестру, стоящую рядом с моей кроватью. Она поправляет подушку и улыбается мне, её глаза полны доброты и заботы. — Доброе утро, Жанна. Как вы себя чувствуете? — спросила она мягким голосом, касаясь моей руки. Я попыталась ответить, но голос был слабым и хриплым. Медсестра подала мне стакан воды, помогая приподняться. Сделав пару глотков, я почувствовала, как прохладная жидкость помогает прийти в себя. — Спасибо, — прошептала я, возвращая ей стакан. — Что со мной? — У вас было сильное ударное воздействие на живот, что вызвало частичное отслоение плаценты и кровотечение, — ответила молодая девушка, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Мы немедленно провели необходимые процедуры: остановили кровотечение и стабилизировали ваше состояние. — А с ребёнком? — спросила я, чувствуя, как сердце сжимается от тревоги. — На данный момент его состояние стабильно. Мы сделали УЗИ, и все показатели в пределах нормы. Мы будем продолжать наблюдать за вашим состоянием и состоянием малыша, чтобы обеспечить максимальную безопасность, — успокоила медсестра. — Сейчас вашей беременности ничего не угрожает, но нужно будет немного отдохнуть и соблюдать рекомендации врачей. — Спасибо вам, — искренне произнесла я, трепетно поглаживая ещё совсем маленький животик. — Там, под дверью, сидит ваш супруг. Он ни на минуту не отходил от двери вашей палаты. Позвать его? Я положительно кивнула, всё ещё пытаясь осмыслить услышанное. Медсестра вышла из палаты, оставив меня наедине с моими переживаниями. Супруг? Неужели он прилетел за это время в Астану? Некое волнение охватило меня. Попыталась приподняться на подушке, как тут дверь тихо открылась, и в палату вошёл Айтым. Он выглядел уставшим, с темными кругами под глазами. Но как только наши взгляды встретились, на его лице появилась слабая улыбка. — Когда мы успели пожениться? — спросила я, пытаясь разрядить напряжённую атмосферу. Мужчина же скрыл свою растерянность за улыбкой, подошёл ближе, садясь на стул рядом с кроватью. — А ты что, против? — ответил он, пытаясь шуткой развеять тревоги, и аккуратно берет мою руку в свою. — Думаю, моему мужу и твоей жене это не особо понравится, — с усмешкой заметила я, но в голосе сквозила усталость. Айтым улыбнулся в ответ, но я заметила, как его глаза потемнели от беспокойства. Он сжал мою руку сильнее, словно боялся отпустить. — Ты провёл тут всю ночь? — спросила я, пытаясь прочесть в его глазах все те эмоции, которые он переживал за это время. — Как я мог оставить тебя одну в таком состоянии? Ты меня очень напугала. Как сейчас себя чувствуешь? — его голос был полон тревоги и заботы. — Вроде нормально, — пытаясь скрыть своё беспокойство за улыбкой. Мы смотрели друг на друга, и я понимала, что наш разговор сейчас неизбежен. — Ты всё знаешь? — спросила я, почувствовав, как сердце сжалось от страха. — Да, — коротко ответил, опуская глаза в пол. — Хочешь об этом поговорить? — предложила я, понимая, что между нами есть ещё много недосказанного. — Не стоит, я всё понимаю. И хочу сказать, что я искренне рад за вас с мужем, ещё один ребёнок — это большое счастье в семье, — сказал он, пытаясь скрыть свою боль за улыбкой, но его глаза выдавали истинные чувства. Его слова пронзили меня, как нож. Мучительно было видеть, как он страдает, и знать, что я держу в руках ключ к его облегчению. Айтым заслуживал знать, что этот ребёнок — его, что наша любовь оставила след, который уже ничто не сможет стереть. Но страх разрушить его мир, его семью, удерживал меня от откровенности. — Айтым… — начала, но он мягко сжал мою руку, прервав. — Жанна, избавь меня от лишних объяснений, пожалуйста, — его голос был тихим, почти умоляющим. — Я не смогу это вынести. Его просьба была полна боли и отчаяния, и я не могла не подчиниться. Вздохнула, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, и тихо ответила: — Хорошо, Айтым. Я понимаю. Мы сидели в тишине, и я смотрела на него, стараясь запомнить каждую черту его лица, каждый миг, проведённый вместе. Может быть, однажды я смогу рассказать ему всю правду, но сейчас знала, что он не готов её услышать. Внутри меня жил страх, что, возможно, я никогда не решусь на этот шаг. А может, через несколько лет, взглянув на нашего ребёнка, Айтым сам догадается, кто его отец.