Темная история. Чело-Вечность.

..Похоже, так он просто играет с нами, – заторможено раздумывал я, оценивая ситуацию. – Хранитель. Скучно ему, что ли, стало на своём вековечном посту неустанно блюсти порядок? Привратник тем временем мчался, не разбирая дороги, перепрыгивая с крыши на крышу и ухитряясь с виртуозностью воздушного гимнаста отталкиваться ногами даже от плафонов уличных фонарей. Казалось, он способен летать и в отсутствии крыльев, непринуждённо обхитрив гравитацию своей невероятной ловкостью. Я в свой черёд висел на плече своего собрата, словно гуттаперчевая марионетка, настороженно всматриваясь в даль позади нас. Вот уж нужна ему такая бестолковая поклажа, которая только всё дело портит! А я ведь ещё собирался его защищать, герой выискался!.. – с тоской и стыдом подумал я. О, как же мне стало совестно за эдакую беспомощность, самонадеянность и поистине индюшачью глупость. Вдруг в безмолвие, разбавляемое еле слышным эхом нашего бега, вплёлся мягкий шуршащий голос: «Ты ни в чём не виноват. Никто не виноват». Мой спаситель заговорил со мной первым, и я, признаться, был безумно рад вновь слышать его речь – такую человеческую и вместе с тем полную запредельными, щекочущими нервы обертонами. Я о многом хотел расспросить своего единокровного, столько всего ему рассказать!.. Однако всё, что я видел, слышал и знал, каждый мой день на Земле и каждый мой миг – всё это уже и так открылось Привратнику, ведь он, как и прежде, мог читать меня с непринуждённой лёгкостью. Мои сумбурные объяснения больше не были нужны и вовсе. Для расспросов же не то время, – отметил про себя я. – Вот выберемся, а потом уж подискутирует вдоволь на вольные темы… В свою очередь, Привратник продолжил: «Ты многое испытал, брат мой. Ты стал другим». Впрочем, моё нынешнее состояние меня самого отнюдь не вдохновляло, в отличие от моего собрата, увлечённо рассматривающего красочную мозаику человечности. Привратник лишь тихо усмехнулся, продолжив: «У тебя есть имя. У тебя есть мечты. Это просто невероятно: иметь что-то, что можно назвать своим». Он замолчал. Некоторое время я слышал лишь гулкое позвякивание его когтей. Затем уже гораздо тише и печальнее он продолжил: «Я никогда прежде не покидал Обитель: другие миры были мне не нужны и даром. Я знал наверняка, чем всё заканчивается, полагая, что только в этом и заключён весь смысл. Смысл любого начинания – в его неизбежном конце. Зачем строить песчаные замки, зная, что песок в итоге останется прежним песком? Хрупкая форма уйдёт – её слижут волны. Развеет ветер. Какой в ней тогда прок? Ну а мир.. просто случайная вспышка света в бескрайних Океанах Тьмы. Чёрный ветер гасит эти вспышки точно спички». Привратник вздохнул. Вздохнул! Как же меня поражало всё человеческое в нём. Вероятно, вот точно так же люди дивились на ангелов, ступивших на твердь во плоти и заговоривших с ними на одном языке. Замедлив бег и наконец опустив меня наземь, мой спутник с тоской посмотрел на меня. Мне стало не по себе от этого смирения висельника, сквозящего в его взгляде. «Меня ты уже не спасёшь. Спаси хотя бы себя. За каждой маленькой спичкой – тысяча костров: пусть этот мир живёт». Что за странные вещи он говорит? – внутренне содрогнулся я. – Как будто, долго всматриваясь в Бездну, Привратник понял что-то очень важное. Что-то сакральное. Но донести до меня уже попросту не успеет. Слова так неповоротливы, до того неуклюжи. «В божьем имени четыре слога, – добавил Привратник, чуть помолчав. – Но ключа, соответствующих сим слогам, только три. Потому как четвёртый должен быть сотворён Его рукой, а не божьей десницей». Я остолбенел. Четыре слога. Такая очевидная вещь. Почему она никогда не приходила мне в голову? Тетраграмматон. Даже люди об этом знали! Как мог я упустить… «От того, каким будет этот последний ключ, зависит то, каким станет мир: измени слог, изменится и имя Господне. Теперь ты знаешь, брат мой». «Зачем ты мне всё это говоришь?» – предательски дрогнувшим голосом вымолвил я. Привратник посмотрел на неподвижные снежинки, едва коснувшись одной из них когтями. Я понял, что больше в слова не вложить: он и так сделал всё, что мог, поделившись этой жуткой и странной мудростью. Потрясённый всем увиденным и услышанным, немного помолчав, я таки отважился задать своему спутнику насущный вопрос: «А что сталось со вторым Хранителем? Где он?» Всё-таки судьба собрата была мне не безразлична. Горько вздохнув, Привратник ответил: «Его больше нет». Мороз пробежал у меня и по коже и под кожей. «Я его убил, если это можно назвать смертью. У нас ведь нет души: нас просто уносит чёрный ветер.. развеивает, точно песок». Я был оглушён и несказанно удручён услышанным. И просто не находил слов. Кое-как придя в себя после такого вот откровенного признания, я огляделся: мы почти на месте. Теперь я вполне мог идти сам: Привратник меня излечил. Только был ли в этом прок? В моей жизни, в моей.. смерти? Если мир так или иначе, точно пламя на фитиле, задует чёрный ветер? «От огня огонь», – тихо проговорил Привратник. Я вздрогнул. Я знал эту фразу, только… «Ab igne ignem», – прошептал я еле слышно. От одного огонька – множество огней. Вот не мог Создатель сразу сказать нормально?! Попроще как-то?! Хотя.. уж куда проще? Разве что по слогам. Внезапно, отринув всю эту схоластику, я подумал о том, что же ждёт нас двоих в мире людей, выберись мы отсюда? Разве под стать такому, как Привратник, копошиться в пыли мирской, в тщете людской? Нет, надо будет подыскать местечко получше. Я резко мотнул головой, рассеивая наваждение. Мне по-своему нравилась Земля, но ему.. ему она попросту не подходила.