Темная история. Чело-Вечность.

После того нашего разговора я почти что не появлялся на съёмной квартире: скитался себе по индустриальным окраинам, как уже бывало раньше, и со странным трепетным чувством ждал зимы. А она, как назло, всё не спешила – снежные кружева, ниспадавшие с небес легчайшим покровом, саваном, милосердно укрывающим очерствевший от собственной серости мир, снова и снова обращались в скользкую бесформенную грязь. А однажды.. когда, наконец, выпал долгожданный снег, я по простоте душевной совершил очередную страшную глупость. Всё было как всегда: если беда приходит, то редко когда с фанфарами. Зачастую она ступает тихо, чтобы подкрасться со спины. Сизый вечер расправил над занесёнными снегом проспектами свои понурые крыла, едва коснувшись ими сверкающих огнём фонарей и, обжегшись, тотчас отпрянул от островков искусственного пламени. Красота неописуемая, и такая же непередаваемая тоска, эти предзимние вечера. Мигель как раз возвращался домой. Я же незримой тенью брёл следом. Вроде близкие мне люди, а вроде чужие. Я никак не мог разобрать. Молодой маг торопливо шёл по тротуару, а снежные крупинки, беспорядочно кружащиеся в зимнем воздухе, путались в его чёрных волосах, оседая на ресницах и осыпая плечи старого драпового пальто искристой жемчужною крошкой. Я наблюдал картину в динамике, вдумчиво следя за раскадровкой сюжета, словно жду чего-то особенного, какого-то невероятного чуда, близоруко не замечая того, что оно уже произошло: сквозь зыблющийся сумрак, ступая на цыпочках, в мир-таки прокралась зима, намереваясь обосноваться тут надолго. Дойдя до перекрёстка, Михаил привычно уже свернул во дворы, дабы кратчайшим путём добраться до дома: как я мог судить, он досконально изучил все проходы и подворотни нового района и, невзирая на поздний час, не страшился заплутать в них. Он как раз пересекал по диагонали плохо освещённый пустырь, когда я внезапно уловил странный запах, такой отвращающе горький, но.. Что же это, постойте? Ах да, как же я не узнал... россыпь радужных блёсток в гнилом болоте. Интересно, за кем на сей раз явилась Богиня-Смерть, прикрывшись личиной царицы вьюг? Мигель был задумчив более обычного, раз не заметил моего присутствия: раньше-то это он запросто. Но сегодня.. сегодня явно было что-то не так. У низенького не давеча как расселённого дома, фонарь над парадной которого был давно разбит, я заприметил человеческую фигуру. Пустырь перед домом был погружён в зыбкий сиренево-дымный мрак. Внутри шевельнулось какое-то тревожное предчувствие. В снежной поволоке поплыли радужные разводы. Михаил резко остановился, будто тоже ощутив что-то. Медленно он поднял руку и расправил пальцы, взглянув на собственную замерзшую ладонь: узор линий на ней изменялся на глазах.. это.. выглядело жутко и неестественно. И не пророчило ничего хорошего. Где-то он всё-таки перешёл черту. Прогневил Марану. Пускай она завсегда снисходительна к некромантам, будто к собственным отпрыскам, но.. свои сокровенные тайники зачастую не отворяет даже им. А тут.. ключ.. и ведь это я.. подсказал ненароком, где его искать. Пускай толком и не сознавал когда и как, да больше ведь некому! Надо было всё-таки поговорить с ним!.. А что же теперь… Этот знак на руке.. это… «Доигрался пацан», – равнодушно подытожил двойник, объявившись до того внезапно, что, приоткрыв было рот я чуть язык не прикусил. Ты?! – мысленно выдохнул я. – Где.. где ты пропадал?! «Уходил поплакать, – огрызнулся он язвительно. – Шучу, блин. Ты просто меня задолбал в край своей тупостью и нытьём». Ну, по всему судя он в порядке, – тотчас заключил я. И без промедлений возвратился к насущному. От тёмного крыльца тем временем отделился угловатый силуэт, вальяжно прошествовав наперерез замершему в раздумьях Михаилу. Но мне показалась, там, под разбитой лампой, так и осталась стоять мрачная тень. Жнец. Да не может же этого быть, – отказывался я верить очевидному. – Такая нелепая смерть.. это ведь.. недопустимо! Он.. не заслужил.. почему он.. так спокоен?! «Ну, его же предупреждали, и не раз: ты сам посуди, – размеренно заговорил двойник. – А он всё мимо ушей. Такой же, знать, как ты, неугомонный придурок. Ну и вот: как бы ни был ты хорош, пропадёшь ты ни за грош». Эта нелепая рифмовка меня отчего-то разозлила. Случайный встречный, один из завсегдатаев таких вот злачных подворотен – разглядывал Михаила, замершего от него всего в нескольких шагах: такой едва ли даст сдачи. Да и один он здесь. Удобно. Всё это как крупный шрифт рекламной афиши я без труда читал на резком скуластом лице человека, задумавшего немного поживиться. Сколько уж таких крутилось вокруг да около. Закладок, украденных мобильных, разбитых носов, ругани и рукоприкладства тут доставало на каждом шагу. Но никого из нас прежде это всё не затрагивало. Почти. У меня, конечно, приключилась парочка неприятных встреч: но в первый раз тому пособили черти, чтоб их, во второй раз я сам слонялся по темноте и буквально напрашивался. Молодой маг молча смерил взглядом неказистую фигуру, нависшую над ним. Вероятно, он и сам не ожидал, что всё произойдёт так прозаически, так внезапно и так глупо. Смерть.. это ведь единожды в жизни бывает! А тут… да, видно, красивого ухода на Тот Берег он нынче не заслужил. Эдакая оплеуха от высших сил, мол, спустись с небес на землю. «Да, подохнет как собака подзаборная», – заключил доппельгангер. И уже второй раз к ряду вывел меня из себя. Вот зачем он вообще явился?! Мужчина тем временем развязно потребовал отдать ему портфель, и Михаил, сняв лямку с плеча, небрежно бросил его на снег, ни слова не говоря. Его равнодушие пугало не меньше грядущей трагедии. Он достаточно перечил Тёмной Богине. Но сейчас похоже смирился с её волей. Какой бы эта самая воля ни была насмешливой и жестокой. Такой его жест, его молчание, мужчину буквально взбесили. И он одной рукой зло схватил моего ученика за плечо, а другой вцепился в его волосы на затылке, грубо запрокинув молодому человеку голову, словно собирается перерезать ему горло. Ассоциация неприятно меня взбодрила, как ледяная водица за шиворот. Мигель был ниже ростом, нежели злоумышленник, и телосложеньем явно уступал, однако.. эти глаза.. смотрели холодно и бесстрашно. Будто он на своём веку довольно повидал таких вот недовылепленных големов Вседержителя, и всех их до единого скатала обратно в бесформенный ком суровая рука Творца. А он, Михаил, всё ещё здесь. И был задолго до. И будет. Точно таким же, как и сейчас. Меняться мог только покрывающий безупречную глиняную фигурку слой краски. Встряхнув моего ученика как щенка, разъярённый его спокойствием, грабитель оттолкнул его прочь, а затем с замахом ударил по лицу. Михаил упал. Кровь алой россыпью брызнула на снег. Всё внутри меня содрогнулось. Молодой маг тем временем приподнялся на локте и невозмутимо поглядел на нападавшего. Его губа была разбита, из нос тоже. Удар был сильным, но он будто вовсе не чувствовал боли. Я выдохнул и застыл. Мигель.. Михаил… Не позволяй им забрать тебя.. вот так! «Не смей в это лезть!» – уловив моё намеренье, взбеленился двойник и с силой вцепился в моё сознанье, буквально парализовав, так что я не мог и двинуться. Грабитель, в свою очередь, принялся избивать свою жертву ногами. Умеет Богиня без лица проучить тех, кого сама щедро одаривает… Силой моей владеешь? Так умри же в пыли, преступив моё слово. Как ничтожнейший из ничтожных. Михаил лежал на искрящемся в растушёванном лунном свете снегу, согнувшись, инстинктивно прикрывая голову руками. Мне же казалось, мне снится кошмар. Внезапно доппельгангер, хохотнув, проговорил вдруг: «Спасти его хочешь? А знаешь что? Давай!» И до того резко отпустил вожжи, что меня аж тряхнуло и отшвырнуло. Не могу сказать точно, что именно произошло: я, как и тогда, сделался кем-то другим и потерялся в этом ком-то. Вовремя он выбрал момент, с ребяческой непосредственностью полагая, что, как и сам Господь, имеет полное право судить других. ..Не мешкая дольше, я возник буквально из ниоткуда, материализовавшись из морозных сумерек бледным призраком за спиной разошедшегося грабителя, и мгновенно выкрутил ему руки, да так, что хрустнули локтевой и запястно-пястный суставы. Я намеренно надавил ещё, вывернув локти. Человеческие кости непозволительно тонки. Их так легко и приятно ломать. Крик.. кричи громче! Давай, дери глотку, сорви голос, ублюдок! Как я скучал по этим воплям! По этим судорогам! По гипнотическим алым макам! Все они мои! Все до последнего! Какая хрупкая костно-мышечная система, нежные связки, уязвимые суставы – непрочные, шаткие механизмы. Смертные.. и впрямь, всё в них создано одной только смерти ради, на потеху ненасытному распаду. Так приведём приговор в исполнение! Даром что подменили одного другим: а то негоже вон без работы Жнеца оставлять, раз уж он сюда притащился со всем своим скарбом. Сейчас мы его трудоустроим. Я пригладил белоснежные волосы, заскользившие по плечам. То ли дело! Красота! И фривольно отсалютовал тёмной тени, замершей на крыльце. Я стоял за спиной своей беспомощной добычи, мёртвой хваткой сжимая раздробленные запястья и чувствуя выступающие из-под кожи острые осколки костей. А если мы вот так надавим, а если пнём под колено? Давай, рви связки. Весело-то как! Ну-ну, не отрубайся, мы только начали! Вот бы остаться тут насовсем, а. Влезть в эту ангельскую шкуру: она как раз по мне – любимый цвет и любимый размер, э-эх! Я б здесь не скучал: паршивая клоака, но развернуться по первости есть где. Мальчишка, придя в себя, тем временем поднялся на ноги. Пошатываясь и держась за живот, окровавленными губами он прошептал: «Не нужно.. прошу…» Признаться, даже я слегка изумился таким его словам: он ещё просит не истязать эту гадину? Кому на хрен сдалось его дурацкое милосердие?! Нет уж.. мы.. стой!.. Да чёрт тебя дери! Я только вошёл во вкус!.. Я тряхнул головой, приходя в себя. Каков подлец… А каков хитрец! Я выпустил искалеченного мужчину, и он кулем рухнул в сугроб, невнятно подвывая. Мигель.. кажется, он.. ранен. Боже… Я буквально видел, как утекает жизнь из искалеченного тела. Михаил, невесть как преодолевая такую-то боль от сломанных ребер, вспоровших внутренности, решительно покачал головой. И рухнул без чувств. Я подхватил его на руки. Что с нами будет теперь?.. «Не вздумай! – взвился двойник. – Растратить всё нажитое непосильным трудом на этого пацана, сволочь?!» Ещё б я его слушал, после такого-то. Окружающий мир таял, точно согретая в тёплой ладони ледышка. Тихо, словно лунный свет, сквозь мои оцепеневшие мысли струилось хрустальное эхо. Мелодичный перезвон. Будто тысячи херувимов и серафимов, внезапно встрепенувшись, запели в унисон, рыдая и радуясь.