Темная история. Чело-Вечность.

Я неспешно возвратился к столу, глядя на обречённо оплавляющиеся свечи, мягкой податливой плотью питающие ненасытное пламя. Медленно проведя пальцами над сиротливо, даже как-то испуганно сжавшимся огнём, а, затем, коснувшись чёрных как смоль волос, разметавшихся по спине моего ученика, я осторожно подтолкнул свою ладонь под его щёку и немного приподнял голову Мигеля, чтобы взглянуть незадачливому путешественнику в глаза. Мне нужно было отыскать в никак не реагирующих на свет зрачках вход в лабиринт Минотавра. Правда, в путанных коридорах и тупиках этого лабиринта монстров притаилось, пожалуй, побольше, нежели один порядком раздобревший получеловек-полубык. В и без того вялотекущей реальности, пахнущей воском, таинственно мерцающей в битых зеркалах, время для меня тотчас замерло. Мельком я успел уловить лишь то, как моё отраженье в осколках растворилось в мистическом сумраке. Сознание же, ничем более не стеснённое, непринуждённо скользнуло по оставленным невесомым следам, переместившись в иную плоскость и прихватив с собой в путешествие только всё самое необходимое от моего многоликого естества: что-то мне подсказывало, дорога будет ещё та, пойдём, стало быть, налегке. Мир, сумрачный и негостеприимный, незамедлительно развернул свой хмурый шатёр над моей головой. Преисподняя, вопреки бытующему мнению, не только бесплотное образованье, или же некое подземелье, но и многочисленные тверди, разбросанные по самым тёмным закуткам космоса, связанные меж собой зигзагами переходов. Быть может, бесстрашно петляя по адским кругам, – домысливал про себя я, озабоченно озираясь, – молодой маг рассчитывал отыскать-таки лазейку в неприступной изгороди Елисейских полей? Что же, в этом есть смысл: любой уважающий себя Ад начинается с Рая. Только вот для чего вообще Михаилу понадобилось искать свидания с холодной высотой пустующего Эдемского сада, я не знал. Ясно было одно: нужно как можно скорее найти его самого в анфиладе нанизанных на одну ось неуютных враждебных пространств: живые тут едва ли желанные гости. Атмосфера вокруг даже и для меня, существа с почти безграничной широтой адаптации, казалась слишком уж тяжелой, однако вряд ли могла причинить ощутимый вред, как я искренне надеялся и убеждённо верил. По крайней мере, раньше ничего подобного не приключалось. Моя разряжённая сущность послушно облеклась в форму, потому как существовать в таком-то пространстве без формы было не иначе моветоном. Я со всей чуткостью заезжего гостя уважал чужие законы, и старался без надобности их не нарушать. Всецело овеществившись, я медленно побрёл в том направлении, в котором, как мне показалось, струится отблеском серебристая нить Ариадны – антакарана. Мерещилось, что я ступаю по чему-то довольно вязкому, похожему на ил, оттого, взглянув, наконец, под ноги, я, нимало не изумившись, обнаружил, что это то ли слизни, то ли черви: их скользкие полупрозрачные тела извивались под ступнями, оплетая кончики длинных слегка изогнутых когтей. Отвращения к этим созданиям я не испытывал и старался идти как можно осторожнее, чтоб не ранить местную фауну неловким движеньем. Звёзд в газопылевом облаке, застящем небосвод, ещё не было или уже не было – новые светила только-только начинали зарождаться в сжимаемых собственной гравитацией облаках, мерцая красноватыми искрами где-то за пеленой, однако прототипы планет в туманности, как ни странно, уже существовали, оставшись то ли от прошлой эпохи, то ли оказавшись тут по воле иной неведомой мне причины. Космос полон сюрпризов. Небеса, лишенные россыпи оживляющих их созвездий, были покрыты тёмно-бурыми растекающимися разводами. Худо-бедно озарял беззвёздую юдоль, едва рассеивая мрак, блуждающий свет далёкого блазара. Атмосфера планеты оказалась довольно плотной, похожей на кисель, густо насыщенный органикой, а наличествующие спутники приливными силами разогревали недра небесного тела, позволяя даже и в таком холодном местечке развиться пускай и своеобразной, но всё-таки жизни, заполняющей лощину, по которой я безостановочно брёл уже около получаса. Нужные порталы тут были, увы, вовсе не на каждом шагу, а созидать их себе в угоду, тратя ресурс, не стоило: не то это место. Внезапно меня оглушил пронзительный визг, и из-под моих стоп, пробуравив поверхность, вырвалось изворотливое безглазое существо, чертами своими здорово напоминающее многоножку, только чудовищных размеров относительно моих собственных габаритов. Совершив почти что цирковое сальто, я, не мешкая, рванул вбок, чтоб это исполинское созданье не сбросило меня со своей обширной спины и не уволокло вглубь. Мягко приземлившись на извивающийся грунт, я замер. Занятная тварь, будто прислушавшись, мигом позже ретировалась, притом высоко вскинув голову с подёргивающимися жвальцами, и с размаху зарылась в шевелящуюся «почву», которой она, судя по всему, и питалась, ведя в таком ключе вполне безбедное существованье. Но разнообразить рацион мной тоже была бы не прочь, соверши я какой лишний жест: а разочаровывать своими скоромными вкусовыми качествами местного обитателя я отнюдь не хотел. Предусмотрительно выждав несколько минут, я размеренно пошёл дальше. Спустя некоторое время вновь подняв глаза наверх, я увидел полчища чёрных существ, отдалённо напоминающих саранчу напополам.. я даже не знаю с чем, только куда крупнее. Маневренных, но, как и прочие обитатели мира без солнца, безглазых. Они пронзительно стрекотали, скрывая значительную часть небосвода. Следя за их передвижениями, я невольно думал о том, что же чувствовал Мигель, пробираясь мрачной опасной тропой, пускай будучи только астральной проекцией, однако, ведь и она является весьма восприимчивой формой: заплутаешь – погибнешь. Как только он прошёл здесь, впотьмах, не отступив, не испугавшись? За всеми этими размышлениями я незаметно добрался до портала – едва различимого перехода, где плёнка пространства-времени была наиболее тонкой, и сквозняком скользнул в узкую червоточину. Новый простёршийся передо мной мир несколько отличался от предыдущего, впрочем, едва ли следовало ждать детального сходства: роднят миры отнюдь ни какие-то там частности, но единство по существу. Итак, поверхность данного небесного тела до горизонта, насколько хватало глаз, была усыпана крошечными скелетами неизвестных на Земле существ, вероятно, в прежние времена живших колониями, образуя нечто сродни коралловым рифам. Их хрупкие кости, похожие на белоснежное кружево тончайшей работы, крошились, когда я ступал на них, словно обмелевшее море некогда покинуло своих обитателей, обречённых на неминуемую гибель. Но я ошибался: море тут было ни причём. Да и какие моря на таком солнцепёке? Вода, наряду с прочими летучими веществами, давно испарилась, сформировав плотный газовый слой, который неотвратимо развеивался звёздным ветром, да и относительно слабая гравитация едва ли могла его удержать: слишком уж крохотная планетка, стремительно обвивающая кругами родительскую звезду, красную и холодную. Чуть погодя я заприметил, что филигранно обглоданные останки местами перемежались с до сих пор живыми созданиями, жадно пожиравшими себе подобных, и полуразложившимися трупами каких-то других диковинных тварей, видно, по какой-то причине в пищу не годящихся, а потому беззаветно вверенных разложенью. Что за исторический катаклизм приключился здесь, я, однако, гадать не стал. Казалось, для людского обоняния резкий запах падали и сероводорода, насыщавшего атмосферу, тут был совершенно невыносим, пускай я, к счастью, и оставался равнодушен в витающему в воздухе густому тошнотворно сладкому, как пересахаренный компот, амбре. Ну, а как же мой ученик?.. Своей непонятной настойчивостью он меня просто-таки поражал. Для какой великой цели все эти титанические усилия? Ради чего Михаил спустился во тьму и смрад, в катакомбы Тартара, блуждая ощупью по этим бессчётным кругам? Я не знал устремлений его мятежного духа. Я дал ему слово не знать. А клятвы бессмертных, пускай даже и самые абсурдные, священны. Шорох костей, обращающихся в муку под ногами и едкий запах гнилья. Мигель прошёл этой дорогой, не замешкавшись, не усомнившись, куда-то дальше. Следующий мир, по контрасту с двумя предыдущими, с виду был подобен каменистой необитаемой пустыне – царству минералов и простейших форм, молчаливый и недвижный в собственной неосознанности. Скалы, равнины и уступы, холмы и лощины, изрытые шрамами кратеров, и наводнённые в отсутствие атмосферы потусторонней тишиной. Пожалуй, даже более настораживающей и пугающей, нежели скрежеты и шорохи предшествующих перевалочных пунктов. Тишина поистине имеет огромную власть, особенно над беспокойной душой: а ведь когда-то я любил её. Но теперь всецело ощутил на себе угнетающее давление безмолвия, то и дело оглядывая немую панораму, словно показное умиротворенье доверия мне ну, нисколечко не внушало, и я всякий миг ждал подвоха. Как оказалось, не зря. Каменистая крошка под ногами пришла в движение, опадая куда-то вглубь, затягивая с собой огромные валуны в образующийся на глазах карьер. Масштабы провала были таковы, что обогнать оседание грунта и при всё желании не удалось бы: меня уволокло вниз, щедро засыпав породой. Карстовые пещеры, – отчего-то подумал я, оказавшись в кромешной темноте. – Очень похоже. Тонкая корочка сверху, а внутри огромный колодец. И осторожно пошевелился, раздвигая руками завал. Вдруг я уловил сверху какое-то копошение. Будто кто-то старательно рыл землю в попытке что-то откопать. Или кого-то. Я прекратил всякую активность и замер. Этого ещё не хватало. Сверху тоже притихли. Вдруг камни по сторонам от меня осыпались, и мощные челюсти, схватив меня за шиворот, поволокли тело куда-то наверх. С силой встряхнув, точно марионетку, меня отбросили в сторону. Я мотнул головой, освобождаясь о застрявших в волосах мелких камешков, и посмотрел на существо, замершее напротив. Напоминало оно что-то доисторическое. Массивные челюсти на вытянутой морде, кривые зубы, мелкие чёрные глазки по бокам. Увесистое приземистое тело и длинный хвост. А ещё.. Седло! Я так и застыл, сидя за валуном, и вдруг услышал.. ну как услышал.. уловил речь, как ловит радиоприёмник случайную волну. Демонический диалект. «Ну, чего ты там застрял?» Некто явно обращался к своему питомцу, меня же с его ракурса за сгрудившимися валунами видно не было. По крайней мере, я на это очень рассчитывал. Зверь оскалился, не сводя с меня злых маленьких глаз. Я же умоляюще приложил палец к губам. И легонько коснулся сознания монстра. Тот, замотав головой, отступил, резво бросившись на зов хозяина. Удостоверившись, что опасность миновала, я тихонько выбрался их своего убежища: да, такого рода знакомства обычно на скорую руку не заводят. А времени у меня в обрез. ..Находящийся за миром пещер мир вновь кишел причудливыми обитателями, не имеющими какой-то одной общей аналогии с поселенцами Земли. Шумными до того, что от их визга аж закладывало уши, и пёстрыми, словно тропические попугаи. Однако замирая на багровых скалах и, затихнув, моментально слившись с поверхностью, они становились полностью незаметны, легко мимикрируя под ландшафт. Тогда казалось, что в необитаемости этому месту впору посоперничать с предыдущим. Однако стоило совершить одно неловкое движение, как громкоголосый рой взвивался ввысь, обрушиваясь на добычу бурной лавиной и мгновенно растаскивая на куски. С грацией хищника я пробирался меж гомонящих стай, преодолевая подъёмы и спуски, так как о ровной поверхности здесь мечтать не приходилось, по временам замирая каменным изваяньем и внимательно притом оглядывая уступы скал, прежде чем ухватиться за них рукой или же сделать следующий шаг. И ума приложить не мог, как мой ученик сумел зайти так далеко в своих сумасбродных скитаньях. Тихо следуя дальше, от червоточины к червоточине, я задавался этим вопросом вновь и вновь. Что можно искать здесь? Ну что? Иногда анфилада миров ветвилась, число поворотов казалось бесконечным. Формы жизни варьировались, то уплотняясь, то становясь киселеподобными или вовсе эфирными, витая студенистыми сгустками в атмосфере. Однако едва ли среди колоритного многообразия нашлось бы уютное местечко для человека. Это были совершенно чуждые реальности, отнюдь не привечающие гостей. Наконец, спускаясь по нисходящей спирали почти что на самое дно, я добрался до довольно примечательного местечка. Да, в бездну просто так не прыгнешь: раздавит. А вот тихонечко, по ступенькам… Этаж за этажом. И, самое главное, ни звука. Не удивительно, что Мигель пожелал оставаться инкогнито: там, где обитают коварные твари и потерянные души – нужно держать ухо востро, с парадной лестницы не заявишься: неровен час, можно и кого за собой притащить ненароком, когда вздумаешь вернуться. Если вообще возвратиться получится: шансы невелики. Ведь кроме малоприятных существ тут обретались создания и похуже, гораздо хитрей и, зачастую, умнее и искушённее человека. Демоны. Встреча с ними лицом к лицу ничего хорошего не сулила, к тому же пришёл непрошеный визитёр отнюдь не за мелочью завалящей, – вздрогнул я, невольно словив очередной инсайт, – а за самой что ни на есть великой ценностью: давно утерянными меж закольцованными кругами ключом, некогда выскользнувшим из пальцев древнего Змея. Ведь Ему этот ключ вручил Творец самолично. Ключ.. так вот оно что… Да неужели?! Неужели мы ищем одно и то же?! Мигель что, взаправду надеялся его разыскать? Если уж демоны не смогли за такой-то срок! Да, кстати, кругов у Ада было куда больше, нежели девять: за этим числом схематично перечислялись только самые основные. Так или иначе, место, где я пребывал, было угрюмым и крайне опасным. Молодой маг, как я понял, всеми правдами и неправдами желал избежать незапланированных встреч, но вот избежал ли он их на деле – вопрос оставался открытым. Про себя же я решил, что прятаться теперь бессмысленно: лазутчиков нигде не любят. Да к тому же, раз уж Михаила, скорее всего, поймали.. силы мне пригодятся для другого, – поежившись, решил я. Но стоило только деликатно обнаружить своё присутствие, как в ту же секунду я ощутил, как на меня устремилось множество глаз, колючими взорами придирчиво ощупывая с ног до головы. Была б возможность, залезли б и под кожу, – с некоторой неприязнью подумал вдруг я. В свою очередь, не уступая соглядатаям в проницательности, я видел, как они настороженно совещались между собой, решая, что со мной делать. Ладно б какой зазевавшийся чародей, пропащий мертвец или вот хотя бы и ангел: ощипать и в котёл – дело ясное. А тут.. ангел, да не такой. У местных небожителей регламент строгий: за просто так не шастают. Ну а я, честно говоря, и сам уже не вполне осознавал границы дозволенного мне. Бесы и демоны в свой черёд, будучи заправскими умельцами в разоблачении чужих слабостей, настойчиво пытались обнаружить в моей броне бреши, обнажить потаённые страхи, чтоб использовать их против меня, но алгоритмы и коды моего естества оказались слишком многосложными даже и для таких опытных анатомов чужих душ, а потому мысли, кружащие в моей голове картавящим вороньём, для них оставались тайной за семью печатями – никому, кроме Создателя – того ещё изощрённого шифровальщика – не прочесть. По всему выходило, что я оказался потусторонним даже и для потустороннего. Однако я сильно сомневался, что размышления Мигеля остались неразоблачёнными, подобно моим. И это не на шутку меня беспокоило, вскрывая целую вереницу тяжких последствий.