Очнись

Революция, вернее, её слабая попытка, была разгромлена окончательно. Лидера волков схватили, на руку Бродяге, хотя, уже Персею, был надет медный браслет, навсегда лишивший его нового обладателя всего, в первую очередь, себя самого. Полное отсутствие эмоций, чувств… По сути, бывший Изгой превратился в марионетку, послушную куклу в руках Полиса. Икар не улетел. Смерть Музы, его прекрасной Музы, его лучика света в этом жестоком мире, слишком поразила его. Учёный позволил увести себя с площади. Сдался. Оставил идею с крыльями. Ушёл за друзьями. Жизнь медленно возвращалась в прежнее русло, хотя все понимали, что как раньше уже не будет никогда. Лию понизили за снятие браслета: серебряный статус и работа проще, пусть и в той же области. Тесей не стал лишать её всего только из-за того, что именно действия девушки привели к окончанию всей этой движухи с «равными». Остальные волки, как и их лидер, получили медь и были отправлены на заводы. Их группировка прекратила свое существование, вместо гордых и агрессивных ребят появились лишь эмоциональные овощи. Не потерял ничего только Брут. Золотой браслет медленно мигал на запястье, перед глазами снова отчёты, рядом сидит Икар. Того ещё не восстановили полностью, но кудряшка уже имел доступ к своей лаборатории, пусть и создавал теперь только то, что сказал Архонт. * * * Время шло, жизнь налаживалась. Постепенно история с попыткой переворота перестала быть самой популярной темой для обсуждения. Люди старались забыть эти дни, как стараются выкинуть из памяти страшный сон. Полис существовал дальше. Бруту было сложно. Психологическое давление оставило слишком глубокий след, пусть учёный и пытался скрыть все это с помощью контроля браслетом. Но он был рад, действительно рад тому, что Икар одумался. Что не пришлось совершать непоправимое, не пришлось становиться убийцей… Убийцей лучшего друга. И сейчас все наладится, Брут убеждал себя именно в этом. Лия все ещё общается с ними, пусть теперь только с Брутом, Икара она избегает, возможно, из-за нахлынувшей вины, а может, все ещё таит обиду из-за измены. Икара вообще многие избегали, предпочитая не пересекаться с учёным, попытавшимся перевернуть привычный строй, изменить все. Те, кто хотел улететь, задумались, а после пришли к выводу, что лететь некуда. Никто не решился променять безопасный дом на неизвестное будущее. Никто не захотел рисковать настолько сильно. * * * Браслеты было запрещено снимать, от слова совсем. Никому и никогда. Тесей предложил слегка изменить эту систему, сделав подобие чипа, который вживляли в кожу. Архонт сейчас цеплялся за порядок всеми руками, он был готов сделать абсолютно все, чтобы снова получить полный контроль. Над этой идеей и работали Икар с Брутом. Первый что-то писал на доске, второй проверял расчёты. * * * Брут устал. С момента взрыва Музы он почти перестал спать. Кошмары… Муза приходила к нему во сне, смотрела печально, а после задавала один вопрос: «почему, Брут?» Он не знал. Он старался спать как можно меньше, перед этим вымотав себя настолько, что просто отрубался почти сразу же. Муза из неизвестного человека за время снов стала словно сестрой, которую он собственноручно убил. Убил жестоко и безжалостно. Брут метался в своих мыслях. Надо было остановить Лию, не дать ей сделать это… Но теперь Икар с ними. Рядом. Поэтому смерть Музы того стоила? * * * На Брута возложили слишком многое. Он продолжал строить из себя сильного, но внутри… Даже браслет не помогал, даже куча снотворного и успокоительного. Брут не справлялся. Просто уже не вывозил такую ответственность, не мог. Все чаще он первым начинал разговор с Икаром, все чаще стал говорить о своих проблемах. Пока аккуратно, кратко, но после стал раскрываться сильнее… Почти что жаловался, но только от безвыходности. Икар понимал. В голубых глазах ещё плескалась печаль, но кудряшка всеми силами старался поддержать своего друга, который сделал бы все ради него. Брут ужасно устал. Дни и ночи он проводил в лаборатории, разрабатывая этот проект с чипами. Было сложно, слишком, ведь речь шла уже о теле человека, необходимо было работать слишком внимательно, права на ошибку не было. * * * На столе лежали листы с чертежами, образцы висели и в голограммах, синих, мерцающих. Брут прокрутил ручку в руке. Нужно было проверить каждую букву и черточку сотню, нет, тысячу раз. — Икар, — голос учёного был уставшим, Брут не спал уже сутки. Последний кошмар ударил слишком сильно, утром ему показалось, что он и правда видел Музу в отражении зеркала. Она стояла у него за спиной, печально улыбалась. Кошмары сделали из неё продолжение Брута, которое тот позволил удалить. Золотой повернулся к другу. Икар поднял голову от доски, где вычитывал уже написанное: — Да? — Принеси кофе, пожалуйста. Я очень устал, а отвлечься не могу, сам знаешь. Если потерять нить мысли, то придётся все проверять заново. Об этом Брут просил у Икара часто, тот давно знал идеальные пропорции для любимого кофе своего друга, хотя Брут был рад любому, лишь бы покрепче оказалось. Только кофеин помогал сохранять разум трезвым, ну, относительно, конечно, но лучше, чем ничего. Икар замер, затем странно посмотрел на Брута. Тот уже отвернулся, возвращаясь к расчётам. Спустя пару минут не выдержал, снова подал голос: — Икар, ты чего? — Брут. Остановись. Хватит. Золотой положил ручку на стол, вставая со своего места: — Я что-то не понимаю… Что случилось, Икар? Кудряшка качнул головой, несколько раз быстро моргнул. — Хватит, Брут. Учёный нахмурился, совсем не понимая происходящего. Что хватит? О чем он? — Икар, если ты про наше изобретение, то это единственный способ вернуть покой в общество. Сам помнишь, как все закончилось в прошлый раз. Но Икар отрицательно мотнул головой: — Ты знаешь, о чем я говорю, Брут. И точно не об этом. Брут отвернулся: — Не понимаю тебя. Икар, прошу, мне нужно вернуться к работе, ты знаешь. Если тебе так сложно сделать мне кофе, то я сам схожу, хорошо. — Ты в любом случае пошёл бы сам. Очнись, Брут! Тот замер, нервно откинув длинную чёлку с лица. Очнись? О чем говорит Икар? — Что? — повернулся, не выдержал. Уставился на друга с удивлением в зелёных омутах. — Брут, хватит. — Икар, я… Его перебили, Икар подошёл ближе, коснувшись рукой плеча собеседника: — Ты ведь все знаешь, Брут. Но ты не хочешь себе признаваться. Прячешься за своими мыслями. Но правда и реальность никуда не уйдут, как бы ты не старался. Брут понял. Икар узнал про Музу. Учёный рассказывал про проблемы со сном, но не решился говорить другу по того, кто приходит в этих снах. Икару до сих было больно после смерти Музы, Брут не хотел ранить его сильнее, тем более сейчас. Сейчас, когда между ними появлялась хрупкая грань доверия, тонкая нить, что снова соединяла друзей детства. — Икар, я все объясню! Я… Она сама… Прости меня. Ты ведь понимаешь, что у меня не было выбора, мы уже говорили об этом, Икар… Второй замер, теперь уже он удивлённо смотрел на друга. Затем слабо улыбнулся. Впрочем, улыбка тут же исчезла. — Нет, Брут. Я про себя. — А что с тобой? Брут внимательно оглядывал друга. Нет, все внешне в порядке. Бежевый костюм, уложенные кудряшки, небесного цвета глаза… — Хватит врать себе. Ты ведь знаешь. Я не смогу принести тебе кофе, подать что-то. Брут, меня нет. Зелёные глаза расширились. Икар бредит? — Что за глупости? Как это тебя нет? Ты ведь здесь, я с тобой разговариваю. Икар опустил взгляд, убирая руку с плеча золотого: — Брут. Ты помнишь тот день? Помнит ли он? Конечно. Каждое мгновение. Каждую секунду. Брут кивнул. Икар продолжил: — Опиши тогда. Брут сглотнул. Перед глазами замелькали картинки. Вспоминать не хотелось, но… Зачем это Икару? Впрочем, золотой все же заговорил: — Утром… Ты пришёл на площадь. Там не было никого, никто не пришёл. А после… Лия дала Музе крылья. Ты опустил руки, когда потерял такого важного человека. Мы ушли домой, с Лией тебя успокаивали, потом разговаривали с Архонтом: обсуждали план дальнейших действий. И все. — Нет, Брут. Я не вернулся. Я не отказался от своей идеи крыльев, я взлетел. Брут, ты же их сам заминировал. Ты сам активировал взрывчатку. В тот день я умер, Брут. Учёный отшатнулся. Нет. Он не верит. Это ложь. Икар не мог. Не мог же?.. Кудряшка вскинул голову: — Отпусти меня, Брут. Прошу. Брут зажмурился. Сон. Это просто страшный сон. Кошмар. Он сейчас спит. Да. Так и есть. Учёный со всей силы ущипнул себя за руку. Больно… * * * Он распахнул глаза. Пустая лаборатория… Разбросанные листы с чертежами… На столе чашки из-под кофе… На доске записи его почерком… — Икар? Икар! — Брут обернулся, потом взгляд упал на фотографию на столе. Икар… Угол рамки был помечен черной лентой. Брут без сил опустился на ближайшую поверхность: пол. «Слишком высокий эмоциональный статус, понижаю.» Хладнокровный голос Фемиды отрезвил. Брут тяжело дышал, руки дрожали, а сердце билось так, словно было готово выпрыгнуть из груди и сбежать… * * * Брут все вспомнил. Он заминировал крылья. Он принёс их Икару. «Музы не умирают! Они всегда рядом…» Икар отказался уходить, остался. На площадь пришли люди, те, кто был готов лететь с ним, открывать новые миры, искать счастья… Икар взлетел, стремясь вверх, только выше, только в небо. Брут нажал кнопку детонатора. Небо осветила яркая вспышка взрыва…