Не плачу

Приставы суетились вокруг трибуны для допроса свидетелей. Кто-то просил вызвать скорую. Кто-то ещё надеялся, что подсудимому можно помочь, а Мию уже накрыло сокрушительное осознание: для Терри Фоулеса всё кончено. Она прикусывала губу, не чувствуя боли; её взгляд, прикованный к пустой трибуне, начал мутнеть. В первые секунды ещё хотелось рвать и метать, с треском впечатывая кулак в стол — будто это может что-то исправить. Сейчас у неё не осталось сил — все они сгинули в одно мгновенье вместе с жизнью её подзащитного. Кто-то подхватил её под локоть и вывел из зала суда. Усадил на диван в холле, надёжно придерживая за плечо. Сумев сфокусировать взгляд, Мия убедилась в очевидном: Армандо. Смотрел внимательно, быть может, опасался, что она упадёт в обморок. На губах — едва заметная улыбка, но Мия видела, как она дрожит, грозя превратиться в жёсткую, едкую усмешку, и как играют его желваки. Диего был в ярости — но ради неё всё равно улыбался. Немного придя в себя, Мия судорожно вздохнула и закрыла лицо ладонями. — Помнишь, что я тебе говорил, котёнок? — Армандо успокаивающе погладил её по плечу, присаживаясь рядом и привлекая ближе к себе. — Я не плачу. Она и сама удивилась, что её голос не дрогнул. Протёрла лицо, сделала пару глубоких вдохов и открыла глаза. Только чтобы увидеть, как на носилках выносят из зала суда тело Фоулеса. Стиснув зубы, почти инстинктивно отвернулась, и взгляд её упал на правую руку Армандо, которую тот держал неестественно — не хотел запачкать одежду и мебель. — У тебя кровь, — вырвалось само собой. Диего глянул на ладонь, рассечённую осколками кружки, так, будто бы только что заметил это. Хмыкнул — мол, делов-то. Так, царапина. Мия дёрнула с шеи шарф. — Не выдумывай. Если он и правда хотел её остановить, то одной этой фразы было мало. Тем более, он даже не попытался отдёрнуть руку, когда она потянула её к себе за рукав. И приобнял чуть крепче, когда она принялась осторожно перевязывать его широкую ладонь, останавливая кровь. У Армандо было много бравады и уверенности в себе, которая сбивала с толку его противников в суде; ему не слишком нравилось, когда о нём кто-то заботился — ведь он сам лучше прочих позаботится и о себе, и обо всех, кто ему дорог. Однако он понимал: это совсем другой случай. Иногда настоящее проявление заботы — это позволить кому-то другому позаботиться о себе. Мия проиграла суд. Мия не смогла оправдать подсудимого — и более того, она не смогла спасти его от ужасной смерти. Катастрофический старт карьеры. Бесполезный адвокат. Перевязывая рану Диего, Мия словно бы сшивала наживо собственную глубокую рану — первыми попавшимися нитками, наспех, неумело и криво. Швы разойдутся сразу же, стоит немного двинуться, но по крайней мере она не развалится прямо здесь и сейчас. По крайней мере, помогая кому-то — пускай и в такой мелочи, — Мия забудет хоть на пять минут о своей бесполезности. Когда она закончила, шарф был безнадёжно испачкан, а его длинный конец некрасиво свисал сбоку. Но по крайней мере кровь перестала течь. Она подняла взгляд на Диего, и он усмехнулся, всё ещё приобнимая её здоровой рукой. — Ты как? — Я… Стоило открыть рот, как тонкие ниточки лопнули. Диего охнул, когда Мия вдруг ткнулась лбом в его плечо и вздрогнула. Сдавленно проговорила что-то неразборчивое. — Что? — Я не плачу. Диего вздохнул и погладил её по спине. — Конечно, не плачешь. — Не плачу. — Ты молодец. Держишься просто отлично. — Да. И я… не плачу. — Конечно, котёнок.