Memoria

      Золотистый закат объявляет о скором ужине и отбое. После тренировок остаётся совсем немного времени, и Леонхарт любит проводить его наедине со своими мыслями, поодаль от шумных девичьих компаний, столпившихся возле казарм. Излюбленное место — небольшой клочок земли неподалёку от полигона. Через обрамляющий его забор можно увидеть озеро, в котором купаются лучи заходящего солнца. Пейзаж напоминает Анни о доме: так же нежилось солнце и в волнах омывающего берега Марли моря. И любование им — один из тех тёплых эпизодов в её памяти, которые хочется сохранить до самой смерти.       Обычно никто не замечает того, как Анни приходит сюда предаваться воспоминаниям. По крайней мере, ей всегда так казалось. Сегодня её покой нарушают посторонние шаги и тихий скрип забора, слегка дрогнувшего под весом облокотившегося на него человека. Леонхарт даже не оборачивается и не косит глаз — эту осторожную поступь она распознает и без того. Хотя, надо признать, за годы, проведённые на Парадизе, Бертольд будто бы даже стал… смелее?       — Не против? — спрашивает он, на что в ответ получает лишь пожимание плечами. Мол, «дело твоё». Приняв жест за утвердительный, Бертольд подпирает щёку ладонью, устраиваясь чуть удобней.       Взгляд мечется от блестящей вдали воды на стоящую рядом в привычном молчании Анни. Так сразу и невозможно сказать, о чём она думает, но Гувер украдкой подмечает, как холодность в её лице словно тает. Возможно, это всего лишь домыслы, но кажется, что краешки девичьих губ расплываются в слабой, еле заметной улыбке. Похоже, в голове у неё сейчас витают приятные мысли.       — Анни, — начинает Бертольд и смущённо морщится от того, как странно и хрипло звучит его собственный голос после долгого молчания. Саму Анни же это, напротив, не волнует. Она сохраняет безмолвие, ожидая продолжения фразы. Прочистив горло, Бертольд решает попробовать снова.       — Анни, скажи… Если вдруг случится что-то неожиданное и ты… В смысле мы с тобой… В смысле мы все… Ай, чёрт, — Бертольд чувствует, как всё сильнее потеют ладони и бьётся сердце с каждой новой попыткой подобрать нужное слово. — В общем, если вдруг больше не увидимся, то…       — То что?       Колотящееся сердце замирает в момент, когда Анни поворачивается лицом. В глазах её смешаны недоумение и интерес. Нечасто доводится разглядеть это в хмуром скучающем лице. И оттого Гувер нервничает ещё сильнее.       — То ты… — ком в горле с трудом удаётся проглотить. Юноша делает глубокий вдох и выпаливает, — Ты же завершишь начатое, да?       Теперь Леонхарт пребывает в удивлении от услышанного. Бертольд — парень далеко не глупый, но ляпнул сейчас Бог весть что.       — Чт… Ты что же, очевидное услышать захотел? — спрашивает она, и в голосе проскальзывает нотка обиды. Хватает того, что они с Райнером раз за разом обсуждают их общую миссию, а тут Бертольд пришёл ради всё тех же набивших оскомину бесед… Раздражает. Бесит. Нет. Скорее, просто досадно, что даже сейчас не получается поговорить по-человечески, непринуждённо. Да, может они и не люди, по мнению прочих, но разве даже пушечное мясо не заслуживает хотя бы минуты бытия человеком?        — Н-Нет, нет, прости! — Гувер мнётся лишь сильнее и стыдливо отворачивается, убирая руки от забора. — Прости, что отвлёк, ещё и на такую глупость. Увидимся за ужином.       Небо уже заливается тьмой, но силуэт уходящего Бертольда всё ещё отчётливо вычерчивается. Анни провожает его взглядом. Замечает, как подрагивают его колени, словно он пробежал дюжину-другую кругов вокруг полигона. Тяжело вздыхает, вновь устремляя взор за забор.       Бертольд же обтирает мокрую ладонь о левый карман куртки и вместе с этим словно стряхивает со своего сердца и души те слова, что так и не были сказаны вместо той глупости:

      «Если вдруг больше не увидимся, ты будешь скучать и вспоминать меня?»