На глубину с тобой

Иуда в аду, а Фауст в раю. А мы на краю, пока на краю. «Агата Кристи» - «Эпилог. На краю» Между тремя женщинами, сидящими в гостиной, ощущалось напряжение. Настя чувствовала себя максимально неуютно. Она здесь лишняя, она счастлива за чужой счет. Таня не составляла впечатление приятного человека, но это мало утешало молодую женщину. Журналистка более, чем когда-либо, понимала сейчас выражение «провалиться сквозь землю». Ей действительно хотелось этого. Так она смогла бы избавиться от чувства обжигающего стыда. Ирина Владимировна то и дело поглядывала на Настю, и состояние гостьи ей совсем не нравилось, хотя она хорошо его понимала. - Настя, скажи, пожалуйста, - спросила пожилая женщина, прерывая подобострастную болтовню своей невестки, - говорила ли я мальчикам, чтобы они купили соль? Журналистка с удивлением взглянула на Ирину Владимировну. Погруженная в свои мысли, она не сразу поняла, что женщина от нее хочет. - Кажется, нет, - ответила девушка. - Не могла бы ты сходить в магазин за ней? Мальчики вот-вот вернутся, не гнать же их обратно. Особенно Глеба! - Самойлова старшая посмотрела на Настю столь выразительно, что гостья поняла – ее хотят спасти от участия в щекотливой ситуации. - Да, конечно, - ответила журналистка с улыбкой. - Схожу прямо сейчас! - Спасибо, милая! Настю не надо было просить дважды. Она мигом собралась и выскочила из квартиры. Девушку колотила нервная дрожь, избавиться от которой не было никакого шанса. Чтобы хоть как-то прийти в себя, журналистка решила посидеть на скамейке перед подъездом. Нужно решить, что делать дальше. Не прошло и пяти минут, как уединение девушки было нарушено, к ней подбежал Глеб. - Настенька, что ты здесь делаешь? Что случилось? Неужели мама тебе все-таки что-то сказала? – он опустился рядом на скамейку и приобнял журналистку за плечи. Дрожь девушки ощущалась даже сквозь одежду. Вскоре подошел Вадим с покупками и с недоумением поглядел на пару. - Что случилось? - Это не Ирина Владимировна. Она, наоборот, хотела мне добра, - прерывисто сказала Настя. Объятья Глеба действовали на нее успокаивающе. - Тогда почему ты сидишь здесь? – спросил старший Самойлов. - У вас гость, - ответила девушка и пристально поглядела на Глеба. - К тебе. - Кто? – спросил музыкант, хотя подсознательно уже знал ответ. - Таня, - произнесла имя журналистка. Вадим тут же выругался. Глеб не отрывал взгляда от возлюбленной. - Насть, - пылко заговорил мужчина, - ее приезд ничего не изменит. Я сегодня же скажу ей, что подаю на развод. Уже все решено, слышишь? - Да, конечно, - безжизненно согласилась женщина. - Я не сомневаюсь в тебе. Но только я не имею права на этом настаивать. - Не смей говорить такие глупости! - голос Глеба сочетал в себе твердость и нежность. – Ты ни в чем не виновата, и ты ничего не разрушала. Нельзя разрушить то, чего нет. - Хорошо, пусть так, - ответила журналистка просто. - Не нравится мне ее настрой, - покачал головой Вадим и тут же наткнулся на возмущенный взгляд младшего брата. - Все в порядке, - успокоила Самойловых Настя. - Я немного шокирована, но это пройдет. Мне просто нужно попасть домой. - Глеб, - сказал Вадим, не отрывая взгляда от девушки, - поднимайся наверх и не затягивай с разговором. А я отвезу Настю домой. Младший Самойлов выразительно поглядел на брата, подняв вопросительно бровь. - За кого ты меня принимаешь? – воскликнул старший брат, правильно поняв посыл. - Не нужно, - возразила девушка, - со мной все будет хорошо. - Знаю я твое «хорошо»! – возразил Глеб и тут же пошел на попятный. – Пусть Вадим тебя отвезет, я настаиваю. А я поговорю с Таней и приеду к тебе. - Глеб здраво рассуждает, - поддержал брата Вадим. - Ты слишком совестлива и импульсивна для того, чтобы принимать взвешенные решения. Я тебя есть не собираюсь: дождемся вместе Глебсона, и я уеду. - Ты мой друг, - ответила Настя. - Я всегда тебе рада. - Знаю, поэтому и хочу помочь дров не наломать. Девушка улыбнулась, и Самойловы поняли, что сопротивление сломлено. Глеб с чувством поцеловал журналистку, взял пакеты с покупками и скрылся в подъезде. Вадим подал руку Насте. Оба молча направились к ее машине. *** Квартира без Глеба показалась Насте пустой. Вадик помог снять журналистке куртку и повел ее в гостиную, по-свойски достав из шкафа плед и укрыв девушку. - Спасибо, - поблагодарила Настя, укутываясь еще плотнее, ибо нервная дрожь начала возвращаться вместе с беспокойством. - Сейчас горячий чай сделаю, - сказал Вадим, с опасением и сочувствием поглядев на хозяйку. Настя нервничала, думала о Глебе беспрестанно, переживала, но не за себя, а за него. Ей было стыдно, что она оставила любимого человека наедине с проблемой, фактически бросила. И с этой точки зрения девушка действительно недостойна счастья быть с Самойловым. Вадим вернулся с чаем быстро, и молодая женщина сразу схватилась за горячую кружку, не забыв поблагодарить музыканта за заботу. Вадик решил не тянуть с разговором. - Переживаешь? - Да, - кивнула головой журналистка, - я даже боюсь представить, как Глебу тяжело! - Не так тяжело, как перспектива жизни без тебя, - ответил мужчина. - Я его оставила одного, - не услышав собеседника, сокрушалась Настя. - Я не должна была уезжать! - Глупости! - возразил Вадим. - Твое присутствие не только не поможет делу, но и усугубит его. Думаешь, что Таня, увидев женщину, ради которой ее муж подает на развод, станет сговорчивее? Ты можешь сейчас помочь Глебу только в одном: не делать поспешных выводов и поступков. Журналистка пристально посмотрела на друга, как будто впервые до нее дошла правдивость этих слов. - Ты прав… - Конечно, прав, - подтвердил музыкант. - Но… я не могу отделаться от мысли, что занимаю не свое место. - Отчего же не свое? А может быть, наоборот? - Она жена!.. - У тебя слишком старомодные представления о браке. Конечно, некоторые союзы действительно совершаются на небесах, но это никак не связано с действующей пока четой Самойловых. - А как же Таня? Ведь это ложь, неверность… - У вас с Глебом роман длится уже десять лет? - Нет, конечно! - Тогда к чему эта патетика? Мой брат честен в мыслях и поступках. Именно поэтому он сейчас говорит с Таней о разводе, а не находится с тобой. Татьяне не в чем его упрекнуть, разве лишь в том, что он больше не любит. Но тут нельзя ничего поделать. И ты себя не вини. Над своим сердцем ты не властна, да и никто не властен, - добавил музыкант с грустью. - Но мы властны над своими поступками, - возразила девушка. - Властны, - согласился Вадик, - но иногда сердце все же одерживает верх. Веришь ли ты мне, Настя? - Конечно! - воскликнула подруга. - Тогда послушай меня: я знаю Глеба почти всю свою жизнь, могу предсказать любой его поступок. Я знаю, что он думает и чувствует, и я вижу, что его привязанность к тебе не игрушка. Он любит тебя. Любит намного сильнее, чем я! Настя, шокированная признанием, подняла глаза на музыканта. - Мне казалось, что моя увлеченность тобой не была для тебя секретом, - незлобно усмехнулся Самойлов. - Не была, - согласилась журналистка. - Но я не думала, что… что это серьезно. - Я бы никогда не обманул тебя, - покачал головой Вадик. - Ты слишком ко мне добр! - Ничего подобного! Я не добр, я просто не могу спокойно жить, если послужу причиной твоего неблагополучия. Мама, Глеб и ты, по сути, самые близкие мне люди. И я рад, что могу поспособствовать вашему счастью. - Но кто поспособствует твоему счастью? - Вы, - улыбнулся Самойлов, - и вы делаете это очень хорошо. Если бы не ты, я вряд ли смог бы помириться с Глебом. Я несказанно рад, что ты появилась в моей жизни. - Я очень хочу, чтобы ты был счастлив, - с пылкостью проговорила девушка. - Я счастлив, - ответил Вадим, - и теперь должен помочь стать счастливыми вам. Не делай мои труды напрасными, не разбивай сердце себе и Глебу. Настя дала обещание, и разговор сошел на нет. Однако молчали собеседники недолго. Дверь огласилась звонком. Хозяйка опрометью пошла открывать. Это, как девушка и предполагала, был Глеб. Она с чувством обняла его, желая поддержать, дать сил, которые, как Настя думала, были растрачены в разговоре с женой. Музыкант ответил на объятья и с нетерпением поцеловал женщину в губы. Взгляд его светился радостью. - Все кончено! Таня согласилась на развод! Журналистка улыбнулась и снова обняла мужчину. В коридоре появился Вадим, вопросительно глядя на брата. - Она согласилась, - улыбнулся счастливо Глеб. - Почти сразу! Я даже удивлен, но, - Самойлов посмотрел на возлюбленную, - нисколько не разочарован. - Я жажду подробностей, - потребовал старший брат с весельем. - Да, конечно! Троица прошла в гостиную и устроилась на диване. - Я поднялся в квартиру, - начал рассказ музыкант, - и предложил Тане поехать в отель, чтобы не устраивать сцену перед матерью. Предупредил маму, что вы находитесь здесь. В отеле я практически сразу приступил к разговору. Дал понять, что хочу развод, что полюбил другую. Я опущу подробности того, что было потом. Скажу лишь то, что Таня дает согласие развестись, но настаивает на разделе имущества по закону. - Отдай ей все, что она хочет, - сказала Настя. - На «The Matrixx» она прав не имеет, а деньги, сколь бы велики они ни были, не стоят свободы и спокойствия. - У нее будут щедрые отступные, - пояснил младший Самойлов. - И хорошо, - ответила журналистка с улыбкой. - Главное, чтобы все это поскорее закончилось. - Так и будет, Настюша! Все пройдет быстро! - Что ж, предлагаю это отпраздновать! – воскликнул Вадик. - Разумеется, когда дело окончится успехом. А я пока поеду к матери. Она, думаю, очень волнуется. Настя чувствовала, что Вадим спешит уйти, ощущая себя третьим лишним, и это оставило царапину на сердце журналистки. Очень скоро музыкант распрощался и ушел. Девушка, провожая гостя, старалась вложить в свои слова как можно больше участия. Но, как бы то ни было, теперь она с Глебом осталась наедине. Вернувшись к возлюбленному, Настя непринужденно села к нему на колени, что было воспринято с большим энтузиазмом. - Я завтра полечу с Таней в Москву, чтобы подать документы на развод. Ты не будешь ревновать? - А есть повод? – с улыбкой спросила журналистка. - Ни малейшего, - ответил Самойлов. - Это радует! Но я все равно буду с нетерпением тебя ждать, - сказала она. - Я счастлив услышать это, - произнес музыкант, недвусмысленно положив руку на спину молодой женщине. Он прильнул к ее губам сначала нежно, а потом более требовательно. Настя с полной готовностью ответила, растворяясь в поцелуе и забывая о всех своих тревогах. *** Резкий звонок прорезал ночь подобно ножу. Настя подскочила от неожиданности, не совсем понимая, что происходит. Звонил телефон Глеба. Музыкант, еще толком не проснувшись, взял трубку. Журналистку снова охватил страх. Ночные звонки – дурной предвестник. С растущей тревогой она всматривалась в лицо возлюбленного, с ужасом отмечая, как сонливость сменяется крайним изумлением. - Не может быть! Да, я сейчас приеду… Он бросил трубку и, не совсем еще отойдя от шока, сказал: - Звонили из больницы. Таня пыталась покончить с собой. Настя, пораженная этой новостью, закрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.