На глубину с тобой

И только небо знает правду О том, как я тебя хочу. «Агата Кристи» - «Кто украл мою звезду» Дорога до квартиры Самойловых заняла не так много времени, как Настя предполагала. Поэтому, не доезжая до дома, девушка решила еще покататься по городу, чтобы не приехать слишком рано. Хоть журналистка и была принята в доме Ирины Владимировны как свой человек, ей не хотелось выглядеть нетерпеливой, не умеющей рассчитывать время. Молодая женщина испытывала тревогу из-за сегодняшнего вечера: она не была уверена, что не выдаст себя. Скорее даже наоборот. Ей совершенно не хотелось встречаться с Тасей, которая знала все лишь немногим меньше, чем Настя и Глеб. То, что девушке было неизвестно, она спокойно могла додумать сама. К тому же было очень неловко вспоминать обман подруги про отношения со старшим Самойловым. Журналистка испытывала стыд и смущение, а это всегда чувства очень некомфортные. Но были в этом мероприятии и плюсы: она увидится с Глебом, по которому уже успела соскучиться, ей будет интересно посмотреть, как он будет вести себя, дав обещание держать их отношения в тайне. Настя будет также очень рада видеть Вадима, к которому испытывает самые теплые чувства, и, конечно же, Ирину Владимировну, внушающую чувство острого обожания. Город панорамой проплывал за окнами автомобиля. Ехала журналистка неспешно, чтобы растянуть время. Девушка думала о своей линии поведения, чтобы не попасть из крайности в крайность. Ей могло бы помочь воображение, если бы она представила и поверила в то, что между ней и Глебом ничего нет. Но это же воображение могло возлюбленную и погубить, если она будет представлять не то, что нужно. Молодая женщина могла бы во время встречи обращать минимальное внимание на Глеба и быть даже подчеркнуто холодной. Это, конечно, вызовет вопросы, но поможет скрыть правду. Опять же, все зависело от степени сосредоточенности… Настя колебалась. В конце концов, устав от бесплодных размышлений, журналистка решила действовать по обстоятельствам. Адреналин от ситуации иногда творит чудеса, и никто не отменял исконно русское «авось». Даже если ее спектакль будет шит белыми нитками, премьера долго на афишах не продержится. Если, конечно, все пойдет так, как планировал Глеб, на что у девушки были свои сомнения. Время было без одной минуты шесть, когда машина аккуратно въехала во двор знакомого дома. Молодая женщина судорожно оглядела свой наряд. Он был максимально непритязательным и даже скучным: под пальто прятались голубые джинсы и черный свитер с высоким горлом. Волосы заделаны в низкий хвост. Привлекать к себе внимание абсолютно не хотелось, как и дразнить воображение младшего Самойлова. Подумав об этом, журналистка невольно пробудила в себе воспоминания о том, что было утром. Лучше бы выкинуть их из головы, иначе она сойдет с ума. Тряхнув головой и заставив подумать себя о чем-то более невинном, Настя вышла из автомобиля, держа в руках внушительную коробку шоколадных конфет. Журналистка глубоко вздохнула и отправилась к подъезду. Волнение нарастало по экспоненте, и девушка чуть ли не с матерками призывала себя успокоиться. Перед самыми дверями квартиры гостья попыталась вспомнить те ощущения, когда она еще не целовалась с Глебом у нее дома на диване, когда она держала дистанцию и была уверена, что данная влюбленность – это только ее проблема. Кажется, получилось… Приободрившись, девушка нажала кнопку звонка, пытаясь не потерять ту волну, на которую так долго себя настраивала. Испытания начались сразу, ибо дверь открыл Глеб и сразу же заключил возлюбленную в объятья. Встреча была настолько порывистой, что Насте удавалось лишь удивляться, как музыкант умудрился не поцеловать ее там же. Душевное состояние, которое было молодой женщине так необходимо, держалось лишь на одном волоске здравого смысла, но если так пойдет дальше, то этот волосок долго не протянет. - Тише-тише, - прошептала Настя с улыбкой, пытаясь успокоить и Самойлова, и себя, - кто-нибудь увидит… - Что ты так долго? Еще чуть-чуть, и я названивать бы начал! - Я тоже по тебе скучала, - ответила гостья, боясь напора музыканта и одновременно радуясь ему. - Правда? - Очень, - подтвердила девушка с убежденностью. - Но, пожалуйста, помни о том обещании, что ты мне дал, иначе мы выдадим себя с головой! Не успела она договорить это, как в коридоре появился Вадим с радостными объятьями. Настя ответила на них с удовольствием. - Что вы тут так долго? – спросил шутливо Вадик. Гостья была готова к подобному вопросу, он ее не очень смутил. - Я жаловалась Глебу на пробки. Кое-как доехала, ругалась как сапожник. Форменное безобразие! Ужас что такое! И молодая женщина с подробной детализацией начала рассказывать Вадиму о пробке, в которую действительно сегодня попала. Однако масштаб страдания от нее был несколько преувеличен. Настя чувствовала на себе взгляд младшего Самойлова, но сознательно на него не отвечала, сконцентрировав большую часть своего внимания на Самойлове старшем. В гостиной уже сидели Ирина Владимировна и Тася. Журналистка нацепила на себя радостную улыбку и обнялась с девушкой. Удовольствия ей это не доставило, но Настя надеялась, что никто, кроме нее, об этом не знает. Ирину Владимировну гостья оставила напоследок, бросившись к ней обниматься с такой искренней привязанностью, что пожилая женщина не могла не оценить этого. - Здравствуй, Настя! Очень рада, что ты поправилась! - Все благодаря вашему варенью и вашим сыновьям, - ответила молодая женщина с улыбкой, обернувшись и непринужденно подмигнув Самойловым. - Кстати, это вам, - Настя с лукавой улыбкой преподнесла коробку конфет. - Спасибо! У нас как раз закончились те полмагазина, что ты принесла в прошлый раз, - все, включая журналистку, рассмеялись. - Так, Настасья, надеюсь, что ты пришла очень голодной, потому что ужин у нас сегодня праздничный, - заявила по-деловому Ирина Владимировна. - Правда? А что празднуем? Жаль, вы не сказали сразу, я бы получше оделась. Видите, как я укутана! – рассмеялась девушка. - Как что празднуем? – удивилась хозяйка дома. – Твое выздоровление, конечно! Вон как похудела, надо тебя откармливать… - О, вы так прекрасно готовите, что отказаться я ни за что бы не смогла, - ответила Настя с улыбкой обожания. Все прошли на кухню. Стол уже был сервирован и действительно по-праздничному. Виновница «торжества» села между Ириной Владимировной и Глебом, чему последний был несказанно рад. Мама Самойловых превзошла саму себя, наготовив огромное количество блюд. Журналистка с удивлением обнаружила, что ни в одном из них не было репчатого лука. - Глеб сказал, что ты его на дух не переносишь, - пояснила Ирина Владимировна. - Поэтому старайся, чтобы тарелки были чистыми. - Ну что вы! Не стоило таких жертв делать ради меня… - девушка была польщена и смущена одновременно. - Никакие это не жертвы, - успокоил гостью младший Самойлов. - У нас никто не любит его настолько, чтобы нельзя было обойтись без него. «Праздничный» ужин начался, и журналистка очень скоро поняла, что может повторить судьбу Винни-Пуха из советского мультфильма, настолько сильно ее пытались накормить. Особенно старался Глеб, следивший, чтобы она попробовала все без исключения. - Кажется, мне нужен небольшой тайм-аут, иначе я просто умру, - сказала Настя, вежливо отказавшись от очередной порции десерта. Во время застолья шел непринужденный разговор о музыке, искусстве и книгах, в котором все принимали активное участие, за исключением, пожалуй, Таси, которая разбиралась более-менее хорошо только в музыке. Книги никогда ей особо не нравились. Журналистка, разморенная таким обильным ужином, расслабилась, и тревога ее если не исчезла, то, по крайней мере, спряталась до лучших времен. Мысли были легки от выпитого бокала вина. Она чувствовала тепло, исходящее от Глеба, и это волновало чувства. Решив, что ничего дурного не будет, девушка аккуратно под столом коснулась своей щиколоткой его ноги, стараясь сохранить при этом выражение лица, не выдающее ее намерений зайти немного за черту. Краем глаза она заметила, как Глеб еле заметно улыбнулся. Насте стоило неимоверных усилий сдержать рвущийся наружу хохот. Игра очень нравилась обоим. Это было наивно, весело и чувственно одновременно. Влюбленные просидели так до конца застолья, ничем не выдавая своего секрета. После ужина девушки вызвались помочь с уборкой стола, проявив недюжинную настойчивость. Настя не обращалась за весь вечер к Тасе напрямую и не знала, что можно ожидать от совместной деятельности. Она не могла смириться ни с обманом по поводу Вадима, ни с тем, что подруга рассказала Глебу о ее влюбленности. Да, последнее сыграло журналистке только на руку, но Настя отчего-то была уверена, что Тася сделала это не от большой любви. От нее исходила какая-то злость, которой молодая женщина не могла найти объяснений… до поры до времени. В пылу уборки к Насте подошел Вадим, решив ей показать фотографию, о которой он как-то обмолвился в одном из прошлых разговоров. У них завязалась шутливая беседа, в процессе которой журналистка заметила, как Тася испепелила подругу взглядом. Удивительно, что кроме Насти этого никто больше не увидел. Однако данный случай помог установить суть противоречий: все дело в ревности. Тася полагала, что ее подруга увлеклась Самойловым старшим. А вот если Настя останется с Глебом, то для Таси путь будет открыт. Именно поэтому девушка рассказала все музыканту. Расчет был точным. Улучив момент, журналистка отвела тихонько девушку в сторону и шепотом спросила: - Зачем ты обманула меня? Зачем сказала, что у вас с Вадимом отношения? Я из-за тебя попала в неловкую ситуацию… - Это в какую? – спросила, усмехнувшись, Тася. - В такую, что Вадим спрашивал меня, не ударилась ли я головой! Настя видела, как подруга побледнела, но утешать ее не особо-то хотелось. - Ты сказала ему, что это я придумала? - Нет, я сказала, что мне все показалось, но это было очень неприятно. Я такого от тебя не ожидала. Зачем обманывать? Тем более так мелко? - Не понимаю, что ты возмущаешься! Я, между прочим, оказала тебе большую услугу. Могла бы и спасибо сказать, а не выговаривать мне претензии о том, что тебя, по сути, не касается! Настя возмутилась тоном разговора, но приложила все усилия, чтобы сделать невинное выражение лица. - Не понимаю, о чем ты говоришь, если честно. Что ты сделала? И вообще-то, когда меня обманывают, это меня касается. Вопрос собеседницы Тася решила проигнорировать: - Боже, да прекрати драму разыгрывать! Никто от моей выдумки не умер! А ты хотя бы не стала Вадику на шею вешаться. - Вадик для меня как друг, и он об этом знает! Зачем мне на шею ему вешаться? Да вообще кому бы то ни было? - А как же Глеб? Он не поделился с тобой еще радостной новостью? - Какой новостью? – спросила журналистка, сделав вид, что не имеет даже понятия, к чему клонит девушка. - Такой, при которой он знает, что твоя выдумка про коллегу – это блеф, чтобы скрыть влюбленность в него самого, - отпарировала подруга. - Ты ему все рассказала? – ахнула Настя. - Да, рассказала! - И тебе не стыдно? - Нет, не стыдно! И тебе тоже будет не стыдно, когда ты заберешься к нему в постель, а потом он вернется к жене, - Тася зло усмехнулась и вернулась к уборке. Журналистка испытала устойчивое желание залепить, судя по всему, уже бывшей подруге пощечину. Весь этот разговор был похож на выгребную яму. - Не нужно судить о степени человеческой подлости, основываясь на личном примере, - холодно сказала Настя, твердо решив не продолжать этот разговор. Когда уборка на кухне закончилась, молодая женщина вернулась в гостиную с веселой улыбкой, но настроение было испорчено. Она участвовала в игре шарад, но мысли ее были далеко. Журналистка верила Глебу, не допускала мысли о лжи. Это было просто не в натуре музыканта. Но даже если это было бы и так, то неужели Тасе доставляют удовольствие ее страдания? Настя чувствовала, что еще чуть-чуть, и она может разреветься от обиды и разочарования. Извинившись перед присутствующими, гостья отправилась в ванную, чтобы умыться холодной водой и успокоиться. Процедура действительно помогла, заставила взбодриться. Когда же девушка вышла из ванной, ее перехватил Глеб. - Что случилось? - Ничего, просто стало жарко, и я решила побрызгать лицо водой… - Настя старательно прятала взгляд. - Ты не умеешь врать абсолютно, и я не отстану, пока ты все не расскажешь. Это связано с Тасей? Ты говорила с ней о чем-то, я видел! - Да, с ней. Но, бога ради, давай поговорим об этом потом! Наше отсутствие будет замечено. - Не волнуйся, не заметят, - успокоил музыкант тихим голосом. - Пойдем поговорим. С этими словами Глеб провел журналистку в их с Вадимом комнату и плотно прикрыл дверь. - Рассказывай, - приказал Самойлов, усаживая девушку рядом с собой на кровать. - Откровенно говоря, нечего рассказывать, - Насте было стыдно за то, что она заставила мужчину беспокоиться. - По сути, ничего не произошло. Я просто подошла к ней и спросила… - Что спросила? - Я не могу тебе рассказать подробности. Это не моя тайна. Но если в двух словах, то Тася заставила меня поверить в одну вещь, и это оказалось неправдой. Само по себе это мелочь, конечно, но мне все равно хотелось узнать причину. - И она сказала причину? - Да, только я тоже не могу тебе ее рассказать, извини! - Настя посмотрела на Глеба с сожалением. - Хорошо, я уважаю твои принципы. Полагаю, расстроилась ты из-за чего-то другого, верно? - Ты угадал, но я не хочу жаловаться. Все это не очень красиво. - Ты не жалуешься, ты делишься переживаниями. Неужели твои страдания для меня ничего не значат? Рассказывай и не думай! Смею предположить, я имею право на участие в этом разговоре. - Хорошо! – журналистка перестала сопротивляться. - Я спросила ее, зачем она сказала неправду, ведь в этом не было смысла. А она ответила… ответила, что я вообще ей должна быть благодарна за ее разговор с тобой. Тася сказала, что ей не стыдно, и мне тоже не будет стыдно, когда… - тут молодая женщина замялась, испытывая чувство глубокого отвращения. - «Когда» что? – спросил Самойлов, взяв ее за руку. Настя глубоко вздохнула и ответила: - Когда я заберусь к тебе в постель, и когда после этого ты наиграешься мной и вернешься к жене. Глеб разразился таким потоком ругательств, что у девушки прошел холодок по спине. - Я ей сейчас выскажу! – возмутился музыкант и решительно двинулся к выходу. - Нет! – Настя подбежала и схватила его за руку. – Прошу тебя, не делай этого! Да, то, что она сказала – неприятно, но от этого вся гнусность ее слов не превратилась в правду. Я тебе верю и надеюсь, что ты веришь мне тоже. Не нужно говорить с ней, оставь ее в покое. Пожалуйста! - Надеюсь, ты ей сказала, что мы теперь вместе? - Нет, - призналась журналистка, - я дала ей понять, что не подозревала о вашем разговоре. Не хочу, чтобы Тася была в это посвящена. Мне это неприятно. - Хорошо, я тебя понимаю, но так дело не может продолжаться. В этом доме ее больше не будет! - сказал Глеб, все еще испытывая гнев. - Не будь столь категоричен! Ирине Владимировне нравится ее общество, - примирительно заметила Настя. - С каких пор моей матери стали нравиться стервы? Мама просто еще не разглядела ее как следует. - Ладно, бог с ней! Мы слишком долго разговариваем. Возвращайся ко всем, а я следом приду. Скажи, что у меня закружилась голова, и ты предложил мне прилечь. Тогда ни у кого не возникнет вопросов, что мы делали так долго в одной комнате. - Нет-нет, я не уйду, пока кое-что не сделаю, - упрямо закачал головой Глеб, даже не пытаясь прятать улыбку. - Тут одна барышня поддразнивала меня весь вечер. Хотелось бы потребовать объяснений. - Весь вечер? Но мы сидели за столом не весь вечер! – удивилась Настя. - Да? А кто оделся так невинно, что мое воображение уже все ноги пообломало? Сиди и думай, что прячется под этим огромным свитером, - промурлыкал мужчина, подходя ближе. - Вспоминай мягкость кожи и ее тепло, вызывай в памяти бьющуюся жилку пульса и округлые плечи, горящие под поцелуями... В вас, маркиза, нет никакой жалости к бедному музыканту. - В таком случае, не значит ли это, что в следующий раз мне следует прийти в гости обнаженной? - спросила с улыбкой девушка. - Я совсем не против, - мечтательно ответил Глеб, - но только чтобы при этом не присутствовали мой брат, моя мать и эта дура Тася! - Раз так, то вынуждена признать, что виновна, - с веселым смирением согласилась журналистка. - Но помилуйте, мне тоже было нелегко: находиться так близко и одновременно так далеко от вас, старательно игнорировать те образы, что подкидывает память. Это слишком мучительно! - О, так я тоже виновен? Тогда непременно нужно покаяться, - нежно взяв возлюбленную за талию, мужчина поцеловал ее в губы. Трепет очень скоро сменился на страстность и даже нетерпение. Насте в таких условиях было тяжело сохранять здравый рассудок. - Глеб… подожди! - прерывисто шептала девушка между поцелуями. - Ты же понимаешь, что мы не сможем… не сможем остановиться, если будем продолжать таким образом. - Еще пару минут, - торопливо сказал музыкант и сразу же заткнул рот поцелуем, не желая терять ни секунды из отпущенного времени и блокируя возможные возражения. Однако Настя не думала противиться, и сама решила взять от этих двух минут все, что только можно. Вместо пары минут получилось пять. Приводя себя в порядок после небольшого сумасшествия, влюбленные невольно недоумевали, как их еще не застали вдвоем. Музыкант, успокоившись, отправился к остальным. Настя решила последовать за ним минут через десять. Чтобы все выглядело правдоподобно, журналистка прилегла на постель музыканта. Внезапно ей захотелось, чтобы у нее дома была такая же кровать, такое же покрывало и подушка. Любая вещь, связанная с Глебом, казалась теперь прекрасной. На губах чувствовался еще поцелуй, и это было очень приятно. Девушка закрыла глаза, воскрешая в памяти произошедшее. Картинки, как в калейдоскопе, сменяли друг друга, и Настя так убаюкалась ими, что едва не уснула, совершенно забыв, что отпущенные ей самой десять минут давно прошли. Когда журналистка поднялась с кровати, то твердо решила, что домой отправится на такси. Бокал вина, который она себе позволила, был совсем небольшим, и девушка была уверена, что доедет до дома без приключений, но сейчас ясность ума была под большим вопросом. В гостиной все тут же обеспокоились ее состоянием. За исключением Таси, которая уехала, чему журналистка, откровенно говоря, была более чем рада. - Извините, я чуть не уснула, - смущенно проговорила журналистка, опускаясь на диван рядом с Ириной Владимировной. - Ну и спала бы на здоровье, - заявила женщина. - Тебе здесь всегда рады! - Нет-нет, это неудобно! Думаю, мне лучше вернуться домой. Я бы не хотела стеснять вас, - покачала головой Настя. - В таком состоянии? – спросил Глеб. – Даже не думай! Тем более после вина. - Насть, Глеб прав. Оставайся, - сказал Вадим. - Вид у тебя действительно не для машинных поездок. - Я уеду на такси, - ответила молодая женщина, - а завтра, с вашего позволения, снова приеду и заберу машину. Все будет хорошо! - Придумала! А если тебе в такси станет плохо? – спросила Ирина Владимировна. – Я первая тебя никуда не пущу! Или, по крайней мере, если тебе наш дом не мил, езжай не одна. С Глебом или Вадиком! - Ирина Владимировна, как вам не стыдно думать, что ваш дом мне не мил? Но стеснять вас я не хочу, мне еще за прошлый раз неловко. - Ей неловко! – проворчала старая женщина. – Вот удумала! Ерундой не страдай. Два варианта тебе: или оставайся здесь, или езжай на такси с кем-то, кто тебе в случае чего поможет. И никаких возражений! Настя колебалась. Беспокоить никого не хотелось, тем более что она знала: обморока никакого быть не должно и в помине. Но при обоих вариантах обремененность была на лицо. - Я отвезу Настю на такси и останусь, если вдруг станет плохо, - сказал Глеб с серьезным выражением лица. Журналистка понимала, чем это решение грозит, и данный исход был бы решением всех проблем, но тот факт, что вся операция основана на ее лжи, не давал покоя. - Мне неудобно, - сказала девушка. - Зачем так напрягаться? Я не при смерти! - Настя, ты сегодня, что ни скажи – почти все глупости, - заявила Ирина Владимировна. - А ты, Глеб, не слушай ее: хватай в охапку и вези. И хватит разговоров на эту тему. Заладила: «Неудобно да неудобно!». Неудобно, моя дорогая, шубу в трусы заправлять. Все остальное удобно! Все рассмеялись, и гостья уступила. Такси вызвали быстро и оделись так же в темпе. Журналистка сердечно попрощалась с Вадиком и Ириной Владимировной. Последняя вручила девушке еще целый пакет вкусностей, оставшихся после ужина. - И не спорь! – пресекла возражения пожилая женщина. – Сама говоришь, что я прекрасно готовлю, а повара обижать нельзя. Утром с Глебом позавтракаете, - заявила Ирина Владимировна и повернулась к сыну. - А ты не вздумай ее одну оставлять. Чтобы раньше завтрашнего дня я вас не видела, а то обоим ремня всыплю! Все снова рассмеялись и под хохот простились друг с другом еще раз. Когда пара ехала в лифте, Настя спросила: - Ты ничего Ирине Владимировне и Вадиму не рассказывал? - Нет, ни слова, - улыбнулся Глеб. Он подумал про то же, про что и девушка. - Но, думаю, она обо всем догадывается. «Она везет меня домой, о боже мой!». Настя рассмеялась и вышла с музыкантом из кабины, держа его за руку. Если Ирина Владимировна действительно обо всем догадывается, то, очевидно, не имеет ничего против, и мысль эта здорово согревала.