В одно касание

      Сердце бьётся в бешеном темпе, из глаз текут слезы, невыносимо саднеет горло, когда я сползаю по стене в ванной после очередного очищения после еды. Пытаюсь хоть немного прийти в себя, ведь понимаю, что и так слишком много времени провела здесь, а вызывать у семьи какие-либо подозрения не хочется. Стыдно. Почему-то очень стыдно рассказать кому-то о том, что я пытаюсь похудеть, ведь по состоянию тела так и не скажешь. Перед глазами мелькают моменты, больше похожие на мой личный фильм ужасов. Это действительно страшно, от буллинга из-за веса мне негде прятаться.       С самого раннего детства помню, как мама постоянно пыталась похудеть: сидела на гречке и воде, делала различные упражнения, а затем срывалась и заедала это все бабушкиной едой. Она помешана на своем весе до сих пор и, естественно, когда потолстела я, она не смогла оставить все это на самотек. Благодаря ей я узнала о калориях и ограничениях в еде.       Каждые выходные мы мчимся в деревню к бабушке, потому что «так надо», и дни, когда я по идее должна отдыхать, становятся самыми ненавистными на неделе. Потому что от родителей не сепарировалась не только моя мама, но и ее родной брат, который пошел дальше и остался жить с бабушкой в свои 30 с лишним лет. Мне страшно испытывать подобные эмоции, но я ненавижу его всей душой, он испортил мою жизнь, став первым, кто озвучил мой избыточный вес и стал измываться над ним. Я не могу сесть за стол при нем, потому что он никогда не сдержится, чтобы не выплеснуть фразу: «Тебе уже хватит». Это бьет больно, но еще больнее посмотреть на маму в этот момент и увидеть в ее глазах согласие.       Сегодня воскресенье, и это последний день здесь, чему я не могу нарадоваться, но все перекрывает плюс на весах, я понимаю, что вчера много себе позволила, ссылаясь на выходные и голодовки всю неделю до этого, но сегодня увидеть на весах число 70 было слишком страшно, поэтому после минимального завтрака, который в меня впихнула бабушка, я приняла решение очиститься.       Встаю с пола и прислушиваюсь: вроде в коридоре никого нет; отрываю и дверь и вижу, что я была права: пусто. Быстро прохожу в комнату, дабы не поймать никого у себя на пути. 10:24       Обычно мы уезжаем домой вечером, а это значит, что мне придется провести здесь еще полдня. На улице по-весеннему тепло, поэтому я накидываю легкое худи, беру наушники и бреду к качелям, чтобы сбежать из этого мира на время. Ужасно вредная привычка, или даже психическое расстройство, я пыталась читать об этом в интернете, но не нашла ничего определенного, зато теперь я знаю название своего спасения навязчивые грезы. Я не помню как пришла к этому. Еще будучи в начальной школе я наматывала круги по комнате в наушниках, придумывая сюжеты, а потом в деревне заметила, что ходьбу легко заменяют качели, с того момента это мое любимое занятие здесь.       Я захожу в приложение для прослушивания музыки, выбираю понравившиеся моменты из песен и попадаю в другую жизнь, где у меня есть друзья, где со мной хорошо обращаются одноклассники, где у меня есть парень, с которым мы любим друг друга. Представляю и целые сюжеты, и небольшие зарисовки: вот смешная ситуация в школе, вот я пошла гулять с друзьями, а здесь я танцую в объятиях своей любви под красивую песню.       Все это похоже на глубокое болото, которое с каждым разом засасывает тебя все глубже и глубже, и возможность вылезти из него постепенно исчезает. Я могу провести в этом состоянии не один час и впадаю в агрессию, когда меня отвлекают, ведь в эти моменты я живу в своей мечте, которой не суждено воплотиться в реальность, но, несмотря на это, я искренне считаю, что приблизиться к ней мне поможет похудение, как минимум, это изменит отношение людей ко мне. 17:13 – Дашуль, пойдешь с нами в магазин? – спрашивает мама, повернувшись ко мне на заднее сидение. – Нет, я не хочу, - коротко отвечаю я, даже не сняв наушники.       Я боюсь заходить в продуктовые, мне кажется каждый покупатель и работник косо смотрит на меня, потому что мне уже хватит, поэтому каждый раз остаюсь сидеть в машине. 17:37       Когда я наконец-то возвращаюсь домой мой досуг не то чтобы сильно меняется, я просто ставлю ноутбук с включенным фильмом рядом с собой на кровать и все равно во время просмотра зависаю в телефоне. С концентрацией у меня проблемы.       Листаю соц сети, маркетплейсы и в конце концов захожу в самое ненавистное приложение – ВКонтакте, где давным-давно был создан чат нашего школьного класса, и за все эти годы я не отправила туда ни единого сообщения. Читаю пару последних сообщений про домашнее задание и завтрашнее расписание и откладываю телефон. 00:28       Засыпая, снова слушаю музыку и думаю обо всем. Завтра меня ждет обычный школьный день, благо некоторая часть одноклассников повзрослела, вынести «шутки» всего нескольких парней намного легче. Я понимаю, что во многом сама создала себе слишком правильный образ, участь на отлично и не давая никому списывать контрольные, но я никогда никому из класса не сделала ничего плохого. Злые люди приносят боль, а дети и подростки не понимают чувств других людей, поэтому часто их задевают. 10:04 – Таким образом, тенденцией эпохи дворцовых переворотов можно считать не только преобладание женщин на престоле, но возрастание роли дворянства и гвардии в государственных делах, - за минуту до звонка подводит итог полностью седая низкая женщина, учительница истории. – Вопросы есть? – спрашивает у пустоты, так как не слышит ничего в ответ. – Тогда можете собраться и ждать звонка, раньше из кабинета не выходим.       Складываю вещи в рюкзак и оборачиваюсь влево, я сижу на второй парте третьего ряда, поэтому в таком положении мне видно всех. Первый ряд заполнен в основном мальчишками, там сидят всего две девочки, они в одной компании, самой «крутой», а на деле самой токсичной, именно они никак не могут вырасти и успокоиться. Коротковолосый парень в кислотно-зеленой футболке, увидев мой взгляд, пробормотал что-то из разряда «Что тебе надо». Я отвернулась. Не очень-то и хочется привлекать их внимание. Хотя раньше я мечтала быть частью их компании. Защитной реакцией на их издевательства стало желание унижать, а не быть униженной, повезло, что это самое желание быстро сменилось чувством презрения к людям, которые занимаются подобным.       Класс ожил со звонком: все встали со своих мест, шепот сменился на нормальный разговор, некоторые перешли на крик и громкий смех.       Следующий урок математика, а значит перемену придется провести в коридоре, так как учительница после каждого урока проветривает кабинет и запрещает кому-либо туда входить.       Кладу рюкзак на подоконник и становлюсь рядом, опять залезаю в телефон – поговорить особо не с кем. Отлипнуть от телефона меня заставляет смех и громкие разговоры десятиклассников, вышедших из соседнего кабинета. Они обсуждают урок, но мой взгляд привлекает только один человек.       Он учится в нашей школе первый год, я и совсем не знаю его, поэтому не могу назвать себя влюбленной, скорее заинтересованной. Он симпатичный, это очевидно, высокий – я не раз представляла себя рядом с ним, ведь даже при своем весе я бы смотрелась довольно миниатюрной, и, кажется, у него слишком много увлечений и талантов.       Благодаря моей склонности к техническим наукам мне удалось установить хорошие отношения с той самой учительницей математики, которая по совместительству является классным руководителем 10 класса и жуткой болтуньей, поэтому от нее я узнала не только о их проделках, но и о нем. Он рисует, или как там правильно? Пишет, наверное, так. Самоучка, пишет прекрасные картины. Он закончил музыкальную школу в прошлом году, играет на фортепиано и хорошо поет, любит читать, но по складу ума физмат, чему Ирина Павловна не может нарадоваться. Хочется узнать его, или хотя бы рассмотреть, но я опускаю взгляд в телефон. 11:01       Выхожу из кабинета математики, задумавшись о своем, в толпе учеников, также выходящих из соседних кабинетов, случайно задеваю одноклассника, на что тот сразу реагирует оскорблением, я не стала извиняться или говорить что-то в свое оправдание, я бы сделала это, если бы он отреагировал хоть чуточку лояльнее, но раз он не уважает меня, я не собираюсь уважать его.       Мести не пришлось долго ждать: уже спустя пару минут на свободном почти безлюдном лестничном пролете он толкает меня плечом, из-за чего мне пришлось схватиться за перила. Поднимаю взгляд и вижу учительницу, которая спускается навстречу, она сделала вид, что ничего не заметила и пошла дальше. Я последовала ее примеру. 13:35       Следующие пару уроков прошли спокойно за исключением небольшой словесной перепалки на уроке физкультуры по поводу того, что я не умею играть в волейбол. На едкую фразу: «Тебе твой спасательный круг мешает нагнуться за мечом» я ответила просто «Да, мешает». Я прекрасно знаю о своих проблемах с весом и не хочу вступать в конфликт, так как не уверена в том, что мой одноклассник достаточно благородный для того, чтобы не ударить меня.       Но он, по всей видимости, желает это проверить, потому что по дороге из спортзала обращается к своему другу: – Киря, ты в курсе, что Дарья посмеялась, когда ты пас не отбил? – Че реально? – Да, – признаюсь, я действительно усмехнулась, когда он при не смог отбить мяч, хотя очень старался и ради этого дела растолкал всех игроков поблизости, это выглядело забавно. – Пизда, - в рифму кидает первый. – Он лучше тебя намного играет, а ты ржешь, как лошадь тупорылая. – Я знаю, что он играет лучше, я вообще не умею играть, поэтому и просила не включать меня ни в одну команду, все вопросы к физруку. – Жир трясется и не дает играть, – неудовлетворенный моим ответом предлагает свою версию.       Я чувствую, как подступают слезы. Понимаю, что нельзя показывать им свою слабость, это станет только мотивацией не останавливаться для обидчиков. Поэтому, когда все заворачивают в переход между корпусами, я иду прямо к столовой, которая так невовремя оказалась рядом. Слышу насмешки в спину и ускоряю шаг.       Только скрывшись за большими дверьми понимаю, что в попытке убежать от издевательств дала для них новый повод. Слезы все-таки начинают течь из глаз. За все свои годы жизни я нашла только один способ, чтобы успокоиться: лезу в рюкзак за кошельком и направляюсь к буфету.       Уже прошли шесть уроков и столовая почти пустая, за исключением младшеклассников, которые пришли перекусить перед факультативами, и работников школы, ушедших на обед перед второй сменой. Вот только у меня еще остался последний урок, на котором мне нужно быть через минуты три, но состояние не позволяет думать об этом. Я сажусь за ближайший свободный стол и разворачиваю еще теплую булку. Когда я делаю первый укус и чувствую сладкий вкус, слезы начинают течь еще сильнее. Женщина, работающая в буфете, с непониманием и сожалением смотрит на меня, а я уже смотреть не могу: перед глазами пелена слез. На секунду представляю, насколько отвратно сейчас выгляжу со стороны. Звенит звонок на урок, на который мне становится так все равно, что я не прекращаю ни есть, ни плакать. Лучше не прийти вовсе, чем прийти в таком виде.       Пока я только глубже закапываю себя, кто-то торопливо входит в помещение, после чего слышится голос разозленной работницы столовой: – Романов, опять за свое! Ишь, охломон, будешь у меня тут еще уроки прогуливать! Мне потом директор знаешь каких трындюлей вставляет! Вон отсюда! Живо на урок! – Тётя Зоя, что за агрессия? У меня нет уроков, я так вас повидать зашел, - с сарказмом отвечает страшно знакомый голос. И я понимаю, в какой неловкой ситуации оказалась, когда поднимаю глаза и вижу его. – Я тебе дам агрессия! Не надо тут шастать, ни слову твоему не верю! А потом мне предъявляют учителя: «Зоя Санна, вы нам дисциплину подрываете»! Я? Подрываю! Где ж это видано, моя работа смотреть, чтобы борщ разливали по ГОСТу и повариха котлеты домой не таскала! Я за вас, дураков, отдуваюсь! – Да что вы начинаете! Меня, вон, человека искать послали, - говорит он, поворачиваясь в мою сторону. – Что-то вы все же плохо за дисциплиной следите, раз ваше место обитания с кабинетом психолога путают. – Хоспади, сил моих больше нет, уволюсь со следующего года, - сказала тетя Зоя и села за самый близкий к кухне стол, видимо, чтобы убедиться, что прогульщика действительно послали за мной.       Он тоже это понял, поэтому направился ко мне. Заплаканными непонимающими глазам смотрю на него. – Меня никто за тобой не посылал, - ответил на так и не заданный мной вопрос. – Давай так решим ситуацию: ты успокаиваешься, мы выходим из столовой, идем до главной рекреации, откуда я ухожу домой, а ты по своим делам, окей? – Окей, - все, что я способна сказать сейчас. Пытаясь спастись от неловкости ситуации, откусываю еще один кусок булки, затем кладу ее на тарелку.