Teacher's Pet

Поздней ночью весь Хогвартс, кроме нас двоих, спит и это вполне меня устраивает. Кабинет уютен, как никогда, ведь только такая атмосфера может помочь настроиться на работу. Полумесяц за окном слабо освещает помещение, поэтому приходится оставлять несколько ламп на столе включёнными. Негромкие разговоры и смех периодически нарушаются шелестом многочисленных конспектов и тестов, что нам порученно проверить. Ну, как «нам»... Если быть откровенной с самой собой, то это прямая обязанность Ремуса, но я провожу здесь вечера уже несколько месяцев. Сначала, хотелось надеяться на то, что он не будет против моего присутствия, а теперь это времяпровождение становится почти ежедневным ритуалом. Мы, словно вампиры, скрываемся ото всех и света солнца, а с приближением полуночи на часах наконец-то можем проявить себя. Ведь наше излишнее внимание друг к другу может показаться другим подозрительным, а необходимость в проблемах не является первостепенным желанием ни для меня, ни для Люпина. Наверное, такая работа с лёгкостью может стать его призванием. Я замираю на мгновение, пристально глядя на то, каким умиротворяющим он кажется сейчас. – Представляешь, какая-то второкурсница опять наслушалась того, что я люблю шоколад и попыталась дать мне взятку! – Снисходительно усмехается преподаватель, ведь уже не в первый и наверняка не в последний раз получает подобные подарки. – Как я могу поставить ей хотя бы «удовлетворительно», если она не может отличить пикси от фей? – Вздыхает Рем, а я продолжаю наблюдать за ним, даже радуясь тому, что он этого не замечает. Его русые волосы под конец для растрепались, но от этого не выглядят менее привлекательно, во внимательных карих глазах отражается текст, написанный нерадивым учеником, а губы, от поцелуев которых коленки подкашиваются до сих пор, растягиваются в лёгкой ухмылке. Я сонно зеваю, а Люпин переводит свой взгляд на меня, от чего мои щёки покрываются румянцем, хотя мы встречаемся уже достаточно давно. – Тебе пора спать, милая, – щёлкает меня по носу Ремус, а я отрицательно мотаю головой. – Почему это? – С улыбкой спрашивает он, а я вновь чувствую к нему всеобъемлющую любовь, из-за которой мы и сошлись. – Во-первых – первым уроком у меня стоит один очень интересный урок, с еще более интересным преподавателем, который навкрняка разрешит мне немного опоздать, – открыто намекаю, а Реми и не против поддержать шутливый диалог. Он всегда ценил мои старания в плане учёбы и считал, что отличникам должны делать подобные поблажки. – А во-вторых – у меня к тебе серьёзный разговор, – тяжело сглатываю я, хотя собираюсь сообщить весьма хорошую новость. – Я тебя внимательно слушаю, – Люпин откладывает в сторону домашние задания Гриффиндора и слегка хмурится, чувствуя что-то неладное. – В общем, – вздыхаю, не зная, как возлюбленный отреагирует на это. — Мои родители хотят с тобой познакомиться, приглашают нас на ужин после моего выпускного, – да, предупреждение, конечно, очень раннее, ведь до экзаменов ещё два месяца, но лучше сообщить об этом сейчас. – Они знают о нас? – Ошеламлённо, даже слегка неверяще, уточняет он, а я спешу его успокоить. – Луни, мы уже приняли факт нашей разницы в возрасте. И я правда не понимаю, что не так! – Вспылив, громче положенного объясняю я и на мгновение затихаю, когда понимаю это. – Папа старше мамы на пятнадцать лет, можно считать, что в этом случае я пошла на повышение, – нервно хихикаю, надеясь на то, Люпина удалось переубедить сразу. Только вот помимо мягкости и терпиливости преподаватель славится пуленепробиваемой упрямостью, даже ослиной упёртостью. В нашем случае – волчьей. Долгое время я не понимала причины отказов Ремуса, полностью считая, что на это должна быть причина помимо отсутствии сублимации. Так и оказалось, но понять это удалось только тогда, когда я не обнаружила его в полнолуние ни в кабинете, ни в замке в целом. Он поднимается из-за стола и будучи полным задумчивости отходит к приоткрытому окну. Меня не на шутку злит его молчаливость, но я стараюсь сдержаться, чтобы не наговорить глупостей, поэтому шумно дышу через нос. Я уже хочу последовать за ним, но Люпин сам возвращается на место, наконец собравшись с силами, чтобы продолжить диалог. – Бронвин, пойми, мы не можем направо и налево рассказывать о нашем... Общении, – с заминком объясняет оборотень, а я удивлённо вскидываю брови от такого определения наших чувств. – Это так ты называешь наши отношения? – Болезненно сухо спрашиваю я, чувствуя огромный минус в виде излишней эмоциональности. – Ты не так всё поняла, – прикрывает глаза руками Реми. – Ага, конечно, – иронизирую я, чувствуя, как яд так и сочится от моих слов. – Ты просто сделал меня своим чёртовым секретом, Ремус Люпин, а теперь делаешь вид, будто мы чужие друг другу люди! – Злюсь не на шутку, когда обида мгновенно пускает корни в моём сердце. Я отодвигаю свой стул и, словно ураган, собираюсь покинуть кабинет, громко хлопнув дверью напоследок, но чувствую крепкую хватку на своём запястье. Оборачиваюсь, на мгновение подумав о том, что глупо за что-то зацепилась, но это он. Я чувствую, как по ногам дует неприятный холодок от сквозняка, а Лунатик притягивает меня в свои объятия. Хочу вырваться, ведь неприятные ощущения никуда не исчезают, но Реми приподнимает моё лицо за подбородок, чтобы взглянуть в глаза. Возлюбленный тянется ко мне и касается своими губами моих. Я мгновенно млею и открываться не хочется совершенно. В отместку слегка покусываю, но поспешно углублённый поцелуй всё равно выходит нежным и чувственным. Люпин обводит своим языком уголки моего рта и отстраняется с лёгкой улыбкой. – Ладно, но пообещай, что твой отец меня не убьёт. – С чего-то это? – На его месте я бы убил того, кто решил встречаться с моей семнадцатилетней дочерью.