Страх в лагере

После ужина пришлось смешаться с толпой из старших отрядов, выходящих из столовой, в надежде дойти с ними до спортплощадки, а потом быстро рвануть в сторону домика. Но манёвр не удался, Пашкина банда бродила по дорожкам и внимательно осматривала проходящих. Юрка засел в кустах и ждал, когда им надоест его караулить. Темнело, все разошлись по отрядам. Пашковцев забрала пионервожатая. Тогда Юра рискнул, осторожно выбрался из укрытия и отправился к домику своего отряда. Засада. Двое вышли из-за веранды на дорожку перед ним. — Ну что, крыса, готов заплатить за свои преступления? Чмо трусливое, думал, что за твою подставу тебе ничего не будет? Юрка развернулся и бросился бежать, за спиной раздавалось тяжёлое дыхание преследующих. Страх сбивал дыхание, ноги, словно в кошмаре, отказывались слушаться. Он бежал к краю лагеря, там темно и много кустов, легко оторваться от преследования. Остановился Юрка, когда налетел на деревянную стену. Это оказалась старая будка туалета. Он вспомнил, что это самый дальний сортир у калитки к реке, ночью им никто не пользовался, так как лампочки снаружи и внутри давно перегорели, но их не меняли. Юрка дёрнул дверь и скользнул внутрь. Вовремя, раздались тяжёлые шаги, и из кустов появились преследователи. — Где этот крыса? — В кустах где-то от страха дрожит. Выходи, сильно не убьём. Всё равно тебе не спрятаться, вернуться придётся, а уж мы дождёмся. Ты дружбана нашего подставил, тебе не жить. Юрка замер и понадеялся, что эти не додумаются проверить туалет. Сердце рвалось из груди, застревая где-то в горле, звук чужих голосов заглушало собственное хриплое дыхание. Зашумели кусты, потом всё стихло. Юрка понял, что пашковцы пошли караулить его у корпуса, действительно, куда ещё ему деваться ночью, придётся вернуться. Мстители ушли, а страх остался. Юрка понял, что стоит в полной темноте, такой плотной, что она липнет к его лицу и забивается в нос и уши. Он хотел открыть дверь, как почувствовал, что его ноги коснулось что-то холодное. Дикий крик в тишине лагеря заставил вздрогнуть пацанов, что выбрались из кустов на тропинку. — Что это? — Валим, нехорошо это. Ещё скажут, мы виноваты. Автобусы остановились у больших железных ворот. Ваня прижался лицом к стеклу и стал рассматривать место, которое должно стать его тюрьмой на целых две недели. Пока ничего интересного: на воротах нарисована облупившаяся и выцветшая радуга, за оградой видны лишь стволы сосен. Ваня достал телефон и посмотрел на полоски связи, горело всего две, интернет отвалился ещё по дороге, что привело Ваню на новую стадию уныния. Отправить его в лагерь решил отец, когда они в очередной раз поругались из-за компа. — Мальчишки в каникулы должны на улице играть, а не спину и зрение за компом портить, — заявил папа, когда Ваня его подрезал и занял комп первый. На следующий день папа сообщил, что купил Ване путёвку в лагерь. Уставшая после работы мама отмахнулась от жалоб Вани и стала собирать ему сумку, а потом повела в поликлинику за нужными справками. Не найдя поддержки, Ваня устроил бойкот, перестав разговаривать с родителями, но те этого даже не заметили. Вот теперь он сидел в автобусе и тоскливо предполагал, что впереди его ждут две самые отвратительные недели в жизни. — Чего высматриваешь? — спросил сосед, который проспал всю дорогу до лагеря. — Был тут раньше? — Нет. Думаю, что делать в этой глуши, — сказал Ваня. — Норм всё будет. Поверь, тут особо за детьми не следят. Вожатые сами отрываются как могут, а воспиталки нас даже в лицо запомнить не успевают. Просто врёшь, что с другого отряда и сваливаешь. — Так ты тут уже был? — Нет, в этом не был, но меня по лагерям помотало, все они одинаковые. Меня Егор зовут, а тебя Ваня. Я слышал, как твои тебя звали. Держись меня и не пропадёшь. Главное — сейчас самое лучшее место в бараке выбрать. — А какое самое лучшее? — заинтересовался Ваня. О таких тонкостях лагерной жизни он не задумывался. Худой, немного сутулый, с вытянутым лицом и заострённым носом, с глазами чуть навыкате Егор склонил голову набок в задумчивости, чем напомнил Ивану крысу, которую он видел на базе юных натуралистов. — Поглядим, как всем корпус покажут, надо будет там первыми оказаться. Их выпустили из автобуса. Жилистая тётка с лицом Варлока и зелёным галстуком на тощей шее построила их в колонну и провела за ворота. Они прошли по аллее, ведущей на большую квадратную площадку. Всех построили по периметру площадки, и в центр вышел здоровый мужик с мегафоном. — Здравствуйте, дети. Приветствуем вас в лагере «Серёжа». Сейчас вас распределят по отрядам и покажут корпуса. Открытие смены будет послезавтра, за два дня каждый из вас успеет познакомиться с лагерем и подготовить отрядный гимн, — громко объявил он, не пользуясь мегафоном. Из-за его широкой спины появились две женщины со списками и быстро начали выкрикивать фамилии. Ваня оказался в одном отряде с Егором, тот радостно потер руки и, схватив его за футболку, потащил в начало колонны. — Первыми надо, а то у выхода спать будешь. Места они заняли с двух сторон от окна, пока остальные осматривались. Обстановка в общей спальне на шесть человек оказалась унылая. Кровати, тумбочки и всего одна розетка, к которой тут же образовалась очередь, телефоны в дороге у многих разрядились. — Бросай всё, пошли территорию осматривать, — дёрнул Ивана Егор. — Пошли, надо ещё одну зарядку найти, а то у меня всего десять процентов осталось, не поиграешь. Зарядка нашлась в конце коридора, где стояли два кресла. Иван радостно присосался к электричеству. — Да ну тебя, скукота, ты так будешь тут пастись, как барашек на привязи? Как же приключения? Иван только промычал, отмахиваясь, во время поездки он добил новый уровень и теперь мог продолжить играть. Когда Ваня поднял голову, то понял, что Егор ушёл. Не оказалось его и в столовой, куда их водили на ужин. Егор оказался прав, воспитатели и вожатые их пока не выучили в лицо и не заметили отсутствия одного мальчишки в толпе. Пересчитать непоседливых десятилеток, которые ни минуты не стояли спокойно, — дело трудное. Увидел Ваня Егора только перед отбоем, рядом с ним топтался какой-то бледный худой пацан. Они пошушукались, и парень ушёл в спальню другого отряда. — А ты где был? Ужин пропустил. — И что? Я посмотрел в меню, я такое не люблю. Гуляли по территории с Диманом. Круто было, пошли завтра со мной? — Пошли, — кивнул Иван, которого кольнула ревность. Егор же сам предлагал держаться вместе, а стоило оказаться в лагере, как тут же нашёл замену новому приятелю. — Ну, значит, завтра после обеда смоемся. Перед обедом их водили купаться. Все с визгами забрались в воду. Только бледный Диман одиноко топтался в траве. На лице у него отчётливо читался ужас, словно только сила воли мешала ему с воплями убежать обратно в лагерь. Иван решил, что стоит узнать у знакомого Егора, чего он такой шуганный. Может, чего страшное про эту речку знает. — Привет, я Иван, из одного отряда с Егором. Ты чего не купаешься? — спросил он, поднявшись по песчаному откосу к Диману. — Там же рыбы, они за ноги будут хватать, — срывающимся голосом прошептал Диман. — Рыбы? — удивился он. — Ну да, там! — Диман ткнул пальцем в мелководье, где действительно в тёплой воде плавали мальки. — Ы-ы, — невнятно промычал Иван. Да и что тут скажешь, взрослый пацан испугался мелких мальков. — Мы когда в Турцию ездили, так там деньги платили, чтоб такие за ноги кусали. Говорят, избавляют от омертвевших клеток. Диман посмотрел на него с ужасом, а потом развернулся и бросился к лагерю. Иван удивлённо посмотрел ему вслед и вернулся к воде. Странный знакомый у Егора, и как он не побоялся с ним по территории гулять. После обеда Иван посмотрел на Егора, тот махал ему на выход из столовой. Но воспитательница вдруг ойкнула и сказала: — Подождите минутку, объявление забыла сделать. У нас на территории есть кружки. Можно за смену сшить мягкую игрушку, сделать поделку из дерева, бисероплетение и выжигание. А ещё у нас есть компьютерный клуб, только туда всегда много желающих, так что записаться лучше прямо сейчас. При словах «компьютерный клуб» Иван встрепенулся и с надеждой подумал, что там должен быть интернет. Прогулки по территории откладывались, есть дело поважнее, первому занять комп. Узнав, в каком корпусе находится компьютерный клуб, Иван из столовой побежал туда, стараясь опередить других желающих, которых нашлось немало. Так как речь воспитательницы слышали и за столами других отрядов. — Давай в другой раз, — бросил он Егору, пробегая мимо. Забежав в компьютерный клуб, Иван понял, что зря торопился. В помещении стояли шесть столов, на которых громоздились древние компы с пузатыми мониторами и пожелтевшие системные блоки с дисководами. Впрочем, оставалась надежда, что здесь есть интернет. Иван достал телефон и запустил поиск сети. Увы, ничего похожего на общественный вайфай ему не показало. Действительно, компы оказались без доступа в интернет, только соединены в общую сетку, по которой можно было поиграть в древние игры вроде Квейка, отстояв перед этим очередь. Первыми в очереди стали парни из старшего отряда, растолкав всю мелкоту. Иван зло фыркнул и вышел из клуба, в надежде найти Егора. Но того уже нигде не было, а бродить по территории одному показалось скучно и немного страшно. Егор явился перед самым отбоем, позади него брёл какой-то бледный пацан. «И где он только берёт таких заморённых и зашуганных?» — промелькнула мысль в голове у Ивана. Кстати, Димана что-то не видно, на общей линейке после ужина Иван его в толпе соседнего отряда не разглядел. Нового друга Егора звали Славик, оказывается, он жил в одной комнате с ними, но Егор его до этого не замечал. Впрочем, он не особо старался со всеми познакомиться, пару недель, и они разъедутся, так чего себе голову забивать ненужными именами. Когда в комнатах потушили свет, все сразу загомонили. — Пойдёмте в девчачье крыло пастой мазать? — сказал лежавший у двери полноватый и круглолицый парень, которого звали Кирилл. — Давайте лучше призрака ловить? Говорят, призрак горниста ходит ночью, многие его видели, — подали голос с другой стороны, где лежали Вован и Михаил. — Это ты про статую, которая за столовой в крапиве? — спросил Кирилл. Он сидел на кровати, завернувшись в простыню. — Ага. Говорят, исчезает, а потом по территории ходит. Неожиданно с другой стороны, где лежал Славик, раздался громкий всхлип. А потом судорожные рыдания. Все бросились к кровати. Вован и Михаил приподняли сжавшегося в комок Славика и начали трясти. — Ты чего? Домой, что ль, захотел? — Страшно, темно. Не ходите, он вас убьёт. Там в темноте не ходите. Все переглянулись и отступили, оставив лежать вздрагивающее тело на кровати. — Ты это, не плачь. Не пойдём мы. Хочешь, я фонарик включу на телефоне, если страшно, — сказал Кирилл, и все тут же бросились к телефонам, в темноте засветились огоньки. Плач не прекратился, Славик схватился за простынь и замотался в неё, словно пытался спрятаться от лучей фонариков и взглядов столпившихся вокруг него пацанов. В растерянности все отступили и разошлись по койкам. У Ивана появилась мысль позвать вожатую, но на самом деле что он ей скажет, что мальчик в комнате испугался темноты? Как-то глупо, возможно, это минутная слабость, а завтра Славику станет за такое поведение стыдно. На следующий день Иван пошёл к Егору сам. Жизнь в лагере стала совсем понятна: подъём, линейка, завтрак, купания и репетиции к открытию смены, кружки, обед, ужин. Такой порядок Ивана не радовал. Ни творчество, ни спортивные игры его не привлекали, а плавал он плохо, да и мелкая река Серёжа — это не Красное море, а мутный лягушатник. Так что план Егора бродить самостоятельно по территории уже казался гораздо интереснее, чем вначале. Иван боялся, что после двух отказов Егор больше не захочет с ним иметь дело. После обеда, когда они вышли из столовой, Иван протянул Егору булочку. — Слушай, не обижайся на меня. Пошли гулять? — Да какие обиды. Пошли, я тебе такое покажу, — радостно заявил Егор и от булочки отказался. Они пошли, обошли столовую и нашли тропинку среди кустов и разросшихся лопухов. Они шли в сторону реки, пока не упёрлись в деревянную покосившуюся будку, за которой начиналась заросшая травой, когда-то выложенная плиткой дорожка. — Что за сарай? — спросил Ваня. — Сортир старый. Что, в деревне таких не видел? Там дальше заброшенная часть лагеря, старые деревянные корпуса. Вот там и полазим. — А нас не поймают? — Ха, пусть ловят. И что они тебе сделают? Из лагеря выгонят, так вроде бы и сам побыстрее отсюда хотел свалить. До отбоя отсидимся, а то припашут дурацкие отрядные песни учить или газету рисовать, ну на фиг. Они свернули за туалет, пролезли через кусты, за которыми оказался деревянный забор, и вышли к старым корпусам. Вид Ваню не впечатлил: облезлые небольшие домики с разбитыми стёклами на верандах и заколоченными окнами, исписанными надписями прошлых исследователей. — В ближние наверняка крепко забиты, чтоб не лазили. Давай к самой ограде, обычно сторожам туда лень ходить. — И откуда только ты всё знаешь, — удивился Ваня. — Ой, да я, знаешь, уже сколько по лагерям мотаюсь. Всё одно и то же. Быстренько у старожилов порасспрашивал, что и как, ну а дальше логика, — подняв указательный палец вверх, заявил Егор. — А старожилы — это Диман и Славик. Что-то они какие-то шуганные, — ехидно сказал Ваня. — Сам виноват, я же тебя звал. А ты всё в их компьютерный класс рвался. — Я думал, там интернет есть, надо было согильдийцам написать, что я без связи. — Размечтался, интернет, старые бродилки и обучающие программы. Там даже сетки нет. Ладно, прощаю. Видишь, теперь только с тобой пошли. Мир? — Ладно, пошли найдём, где до отбоя посидеть. На самом деле Иван не терял надежды поймать хоть где-то в лагере нормальную сеть. Он украдкой поглядывал на телефон, но, когда они дошли до забора, последняя палочка на экране мигнула и пропала. — Во, отличный домик, чтоб отсидеться. Действительно, дверь сдалась быстро, гвозди слабо держались в гнилом косяке. Внутри было пыльно и пусто, только в углу большой комнаты стояли каркас металлической кровати и пара тумбочек без дверок, а в углу валялась стопка старых плакатов. От всего этого повеяло унынием и скукой. — И что мы тут делать будем? — осмотревшись, спросил Иван. — Ну, давай страшные истории рассказывать, а ещё я вот еды нам надыбал. Егор вытащил из кармана мелкие зелёные яблоки и высыпал на пыльную тумбочку. — Фу, гадость, они же кислые и грязные, — скривился Ваня. — Как хочешь, — пожал плечами Егор и уселся на соседнюю тумбочку. — Вот слушай местную байку. Туалет-то видал. Так вот, его не просто так там оставили, это как бы памятник над могилой. — Чего? Кто себе туалет на могилу поставит? — Не перебивай. Было это в середине девяностых. Новых корпусов ещё не было, из теперешнего только столовая, и та без ремонта. Жили тут, а там, где мы зашли, лагерь заканчивался, только калитка и тропинка к реке. Так вот, ушёл ночью пацан из отрядного домика, наверно, решил искупаться или из лагеря сбежать, вот только скрутило его, по-видимому, и забежал он в этот туалет, и больше его никто не видел живым, а вот его призрак бродит по старой территории. Лагерь после этого чуть не закрыли, но потом перестроили, а туалет хотели разобрать, да только не вышло, рабочие в страхе убежали. — Чушь какая-то. Нестрашно совсем. Да и как узнали, что он именно в этот туалет зашёл, а не в реке, например, утонул. — Так видели, как призрак его оттуда появляется. А ещё говорят, если призрак рядом, то от него, ну, пованивает. Это тебе так нестрашно, а ты ночью сюда приди. Сам тогда рассказывай, умник. Ивану показалось, что в домике стало темнее, и действительно повеяло чем-то сортирным. Ничего рассказывать ему не хотелось, он подумал, что если б уступил комп отцу, то сейчас лежал бы на диване дома, играл в планшет или приставку и жевал бутеры с колбасой. При воспоминании о бутерах желудок заурчал, и Ваня понял, что пришла пора ужинать. — Ну, чего молчишь? — Есть хочу, пошли на ужин. — Ты чего? Нас же там точно поймают и потащат в отряд, хочешь весь вечер в дурацкие игры с вожатыми играть? За макароны с мясом? Хотя нет, сегодня гречка с печёнкой. Ивана передёрнуло, да, действительно забыл, что в столовой не шведский стол, а в меню на ужин прописаны противная гречка и ещё более противная печёнка с подливой. — Яблоко дай, — сказал Ваня, смирившись, что сидеть ему тут до темноты. — Жуй, и пойдём по округе полазим. Можно и к реке, только осторожно, там просматривается всё хорошо, кто-нибудь обязательно дежурит, чтоб не купались сами. Иван хорошенько потёр яблоко о футболку и откусил, лицо перекосило от кислятины. От такой еды живот заурчал сильнее. Они вышли из домика и пошли вдоль ограды. В следующем корпусе, валялся стол и сломанная швабра. Они залезли ещё в пару домиков, и Иван понял, что ничего интересного не найдут. — Пошли обратно. Может, успею хлеба взять в столовой, пока не закрылась. Егор сидел на перилах веранды и покачивал ногами, на слова Ивана он склонил голову набок и задумался. — Не успеем. Давай к реке, я тут лаз знаю в заборе. Искупаемся? — Не, темнеет уже. Пошли обратно, надоело. — Ну ты и нытик. Хочешь, иди. А я на речку, — зло буркнул Егор и, спрыгнув с перил, пошёл по тропинке к забору. Иван хотел пойти за ним, но тут в животе что-то неприятно заворочалось, и он бросился в сторону жилых корпусов. На территории лагеря зажигались фонари и окна. Садиться в кусты, где полно крапивы, не хотелось, да и вдруг кто заметит, потом засмеют. Добежать до туалета в столовой он не успевал, живот снова болезненно скрутило, вот же чёртово яблоко. Взгляд упал на покосившийся туалет среди кустов. Думать было поздно, и Иван рванул внутрь. Его обступила темнота, свет от телефона словно скомкался в тусклый шар, который не освещал, а придавал всему вокруг жуткое синеватое свечение. Вокруг туалета что-то шуршало, скрипели доски. Ивану показалось, что он слышит неприятное бульканье снизу. Живот выдал громкое рычание, на коже выступил холодный пот. Иван судорожно принялся стягивать шорты и почувствовал, что его ноги коснулось что-то влажное и липкое. В сумерках Иван подошёл к корпусу своего отряда. Ему казалось, что длинные тени кустов у дорожки тянут к нему свои чёрные руки. Огоньки окон смотрели на него своими жёлтыми глазами, вокруг слышались издевательские смешки и глумливое хихиканье. Иван быстро подошёл к входу, зажимая в руке испачканные шорты, и бросился к туалету, где находились умывальники. Надо застирать, пока никто не видел, а то засмеют и кличку какую-нибудь ужасную придумают. Когда он пришёл в комнату, все лежали на кроватях и тыкали в телефоны. Иван почувствовал, что вместе с ним в комнате появился неприятный запах туалета. Все повернули к нему головы. Кирилл криво усмехнулся и спросил: — И где ты был? — Да так, гулял по территории, — смутился Иван. Миха и Вован переглянулись и зашептались. Ивану послышалось слово «засранец». — Да так. У нас тут суматоха была, скорая приезжала, — сказал Кирилл. — Скорая? — Да, какому-то пацану стало плохо из соседнего отряда. Он выл на весь этаж. Потом оттуда парни приходили, сказали, что он странный был, всего боялся, а сегодня что-то в углу увидел и начал выть. Все посмотрели на Славика, тот сидел, завернувшись в простынь, и раскачивался, прикрыв глаза. — А где Егор? — спросил Иван, решив перевести тему, Славика ему стало жалко. Тот, словно почувствовав внимание к себе, вздрогнул и спрятал лицо. — Егор? Это какой? — Ну, на соседней со мной койке спит. — Эм, никто там не спит, — сказал Вован. — Там в углу с потолка течёт, когда дождь, никто туда не захотел ложиться. Иван поднял голову и действительно заметил потёки на побелке. Он посмотрел на аккуратно застеленную кровать и пустую тумбочку рядом и понял, что там действительно никто не лежал. Может, парни его обманывают, хотят напугать, а Егора просто забрали родители, когда он вернулся в корпус. Может, и Славика эти гады запугали, и Димана, ведь они были друзьями Егора, а эти завидовали их компании и что Егор с ними не дружил. Иван ничего не ответил, подошёл и повесил сушиться шорты на спинку стула. Его так просто не запугать. — Так что за Егор? — спросил Кирилл. — Да так. Перепутал я. А как парня звали, ну, которого забрали? — Дима вроде, — сказал Миха. — Его и не видел почти никто, он только первый день выходил, а потом в комнате сидел. Иван забрался под простынь и отвернулся к стене. Что ж случилось с Егором? А главное — что случилось с ним самим? Он помнил, как забежал в деревянную будку туалета, а потом очнулся с грязными шортами в руках. По спине пробежал озноб, сердце судорожно дёрнулось. Нужно позвонить родителям и сказать, чтобы забрали его домой. Хватит с него этого дебильного лагеря. Пообещает отцу не подходить к компу до конца каникул. Вот и всё. Пацаны о чём-то болтали и смеялись, но Иван точно знал, что они только и ждут, что он заговорит с ними, чтоб начать издеваться или придумать новое враньё. Зашла воспиталка и выключила свет в комнате. Иван сжался под простынёй и замер. Он слышал, как они ходят рядом и дышат, ждут, когда Иван заснёт, чтоб вымазать его пастой или налить ему воды между ног, а потом снять на камеру, чтоб завтра весь лагерь начал над ним потешаться. Но он не заснёт, не даст им возможности поиздеваться. Они бродили рядом до самого рассвета, лишь первые лучи солнца заставили их лечь по кроватям. Иван выглянул из простыни и в предрассветном сумраке зло осмотрел лежащих и притворяющихся крепко спящими пацанов. Его не обмануть, он сейчас встанет и сам намажет их пастой. Вот только Иван передумал, он догадался, что эти гады подговорили вожатую, как только он полезет к ним с пастой, она тут же поймает его с поличным. Неожиданно в кровати подскочил Славик, вытаращил глаза на Ивана и жутко завыл. Дикий вой резанул холодным по сердцу. Вокруг сразу всё зашевелилось и задвигалось, вскочили парни, через пять минут прибежала воспитательница, ещё минут через десять — врач с чемоданчиком, и что-то вколола бледному, потерявшему силы, но продолжавшему выть Славику. Иван выбрался в коридор. «Они хотят и его так же, довели одного, хотят и его», — крутилось в голове. Звонить родителям слишком рано, но он всё равно позвонит. Иван подошёл к окну в коридоре и встал за длинную штору, чтоб никто не заметил, как он говорит по телефону. Дверь хлопнула, и в коридор вышли воспитательница и врач. — Сейчас подействует успокоительное и заберу его к себе, — сказала врач. — Родителям сами позвоните. — Это второй, значит, ещё один остался, и закончится, — прошептала воспиталка. — Ой, опять вы про эти россказни. Вы же не ребёнок, чтобы в лагерные байки верить. — Ну, так сбывается же. — Всегда есть, кто перегрелся или кто-то слишком впечатлительный. Сейчас дети домашние, им тяжело обстановку менять. Нервный срыв и всё. — Ну, не знаю. Воспиталка договорить не успела, из комнаты раздался страшный крик, и в коридор выбежал Мишка. — Ему там плохо опять! — крикнул он, врач и воспиталка побежали обратно в комнату. Иван стоял за занавеской и судорожно сжимал телефон, пытаясь понять, о чём говорили взрослые. Трое? Остался один? Значит, кому-то ещё станет плохо? Через полчаса из города приехала скорая. Детей повели на линейку, а Славика, замотанного в простыни, вынесли на носилках. Иван спрятался в туалете и наблюдал в окно, вспомнил про телефон и позвонил родителям. — Ма-а-ам, — протянул он в трубку самым несчастным голосом. — Что случилось? — Заберите меня, пожалуйста. Я обещаю, к компу за лето не подойду. — Ванечка, я понимаю, тебе сейчас тяжело. Но ты пока привыкаешь, всего три дня прошло. Поверь, через денёк ты втянешься, и это будут самые счастливые дни каникул. Найди себе друзей, и сразу станет нескучно, — сюсюкающим тоном стала объяснять мама. Иван задумался, стоит ли признаваться, что над ним издеваются и что двух мальчиков уже затравили. — Мам, они… — Иван замолчал, произнести вслух всё, что он думал, так, чтоб это не выглядело капризами маленького ребёнка, не выходило. Захотелось расплакаться от бессилия. — У меня не получится, пожалуйста, заберите. — Иван, ты же не маленький. Давай так, потерпи до конца недели, мы с твоим папой сделаем все дела и приедем. Уверена, что к этому времени ты и сам передумаешь уезжать. Иван буркнул «ок» и нажал отбой. Может, сбежать, не так уж они далеко от города, за день дойдёт, а обратно его родители не повезут. Он вернулся в комнату и стал собирать вещи, вздрагивая от каждого шороха. Сумка получалась большая, тащить будет тяжело. Подумав, он решил, что надо взять только еды и воды, а вещи потом пришлют в конце смены, не себе же их оставит лагерь. За водой и едой надо дойти в столовую, где как раз начался завтрак. Он подошёл к выходу и замер на пороге, яркое солнце заливало каменные плиты дорожки яркой белизной. Казалось, стоило только ступить под открытое небо, как кожа пойдёт волдырями ожога. «Что за глупости, я же не вампир. Да и не настолько там жарко», — уговаривал себя Иван. Наконец, страх, взявший его за горло, немного отступил, и он смог сделать шаг, а потом побежал к выходу из лагеря. Остановился в кустах у шлагбаума и задумался, как пройти мимо охранника. Может, сказать, что родители приехали? Толстый потный мужик стоял под деревом с сигареткой и уходить никуда не собирался. А может, у него там в домике есть мониторы, через которые охранник смотрит за территорией лагеря, вот заметил Ивана и теперь стоит посмеивается над ним, ждёт, чтобы поймать и притащить в корпус. Страх вернулся, тонкими иглами прошёл между лопаток, а потом забрался под кожу на затылке. Иван закрутил головой в поисках камер видеонаблюдения, взгляд скользнул по дорожке, и он увидел Егора. Егор посмотрел на него и махнул рукой в сторону заброшенных корпусов. Ивану совсем не хотелось идти за ним, но и оставаться на месте тоже. Иван вспомнил, что в том направлении есть калитка к реке, а вдоль берега можно попытаться выбраться из лагеря. К тому же сквозь ужас, сковавший тело, пробивался крошечный росток любопытства. Где пропадал Егор и почему остальные сказали, что они его не знают? Они молча прошли по тропинке, скользнули через кусты, и Егор замер рядом с туалетом. — Ты не можешь уйти, — сказал он тихо. — Ты уже мой. — Что значит не могу и почему твой? — Помнишь историю про туалет. Это был я. Я тогда пропал. — Ты призрак, — прошептал Иван и попытался сделать шаг назад, но ноги не слушались. — Нет, я дух «синего камня». — Не понимаю. — И не поймёшь, на дне туалета есть священный камень, которому раньше поклонялись в этих местах, а потом его осквернили. Когда-то мальчик умер от страха в этом туалете, и камень получил силу. Страх — большая сила, она полностью меняет человека. Сам, думаю, почувствовал, как выглядит мир, если смотреть на него сквозь страх. Ты теперь мой, весь, я выпью тебя до дна, оставив только страх. Иван посмотрел на Егора, теперь всё понятно. Это он, Егор, всё придумал, напугать его, отравить яблоком, а потом подговорил остальных издеваться. Вот гад, а теперь придумал для него байку, чтоб Иван, как дурачок, поверил. — Чушь! Гад ты! Нет, ты знаешь кто?! Ты крыса! крыса! — заорал Иван. Егор побледнел, по его лицу поползли трещины, словно сползла с дерева старая краска. Когда от лица Егора отвалился кусочек и стало видно чёрное нутро, из которого выполз белый опарыш и упал на дорожку, Иван заорал и бросился бежать к реке. Он нёсся, спотыкаясь, падая, не чувствуя боли в разбитых коленках. Подбежав к калитке, он дёрнул и понял, что заперто. Повернувшись, он увидел тёмную фигуру, приближающуюся к нему через кусты. Перед глазами заплясали искры, и он осел, проваливаясь в темноту. Очнулся он на кровати в медпункте. Врач заглянула к нему и улыбнулась. — Ну вот, всех напугал. Нельзя же без головного убора в такой солнцепёк гулять. Иван смотрел на её лицо и видел, как женщина растягивает губы в притворной улыбке. Вспомнил её разговор с воспиталкой, он третья жертва. Да, они выбрали его третьей жертвой той твари, что бродит по лагерю. Откупились! — Сейчас укольчик сделаю, и будет получше. Укольчик, а потом сделают вид, что вызвали ему скорую, а сами обернут простынёй, как Славика, и сбросят его в дырку того туалета, принося в жертву «синему камню». Иван заорал, крик раздирал лёгкие, но становилось легче. Словно весь скопившийся внутри страх рвался наружу, и стоит закрыть рот, как он вновь скопится в груди и остановит своей холодной рукой его сердце. — Я же сказал, ты теперь мой, — раздалось где-то над ухом.