I'll be your home
I'll be your country I'll be your northern star
—
Все дело в этом. В ней, в ее патологической неспособности жить нормально. Прижав к животу подушку, Роуз сползла по спинке дивана в плохо определяемой комнате ТАРДИС (нечто среднее между бассейном и аквариумом?) и скрутилась в тугой клубок плохо определяемых чувств (что-то среднее между беспомощной злостью на себя и странным, постыдным облегчением?). Это не должно было произойти так. — Этого вообще не должно было произойти, — пробормотала она в подушку, и тут же залилась по-детски обиженным, беззвучно-исступленным плачем. По небесно-прозрачному стеклу скользили тени — бесчисленные существа, лишь изредка походящие на рыб, с ленивым, деловитым любопытством поглядывали на нее из воды, и Роуз казалось, будто за ней с жалостливым равнодушием наблюдают древние родственники, еще раздумывавшие, стоит ли им вообще перебираться на сушу. Чтобы не встречаться с ними взглядом, Роуз плотнее прижала колени к груди и зажмурилась изо всех сил. Мглу сносить было легче, чем дрожащую синеву комнаты, усеянной танцующими бликами и тенями. Во мгле не существовало ни частностей настоящего, ни подробностей прошлого, ничего, даже отдаленного напоминающего девушку, не способную удержать ни одного человека рядом с собой. Раздался глухой стук — пальцев об аквариумное стекло, и спугнутые существа, мелькая разветвленными конечностями, ресницами, плавниками, щупальцами, клювами и хвостами, разлетелись по укрытиям. Одни пузыри — тонкими цепочками или рассыпчатыми роями — безмятежно поднимались к теряющейся где-то под потолком поверхности. — Роуз? Из-за аквариумной стены послышались торопливые шаги Доктора. — Не каждый день удается столько раз ввернуть в разговор «Раксакорикофалапаториус», а жаль. Отличное слово. Раксакорикофалапаториус. Роуз глубже спряталась в подушку, пахнущую морской солью и выжаренными солнцем водорослями. — Мы все еще можем вернуться и поискать его, — побеждено вздохнул Доктор. — Все нормально, не надо, — сдавленно отозвалась подушка. Сбросив куртку, обвалившуюся на пол жесткой геометричной кучей складок и углов, Доктор сел рядом с диваном. — Как скажешь, — вытянув из кармана звуковую отвертку и какое-то небольшое шипастое устройство, он принялся что-то увлеченно чинить, поминутно с грохотом просыпая неправдоподобное количество деталек между согнутых колен. Всякое звонкое соприкосновение с полом Доктор приветствовал то усиленным неодобрительным хмыканьем, а то и прямыми упреками в адрес деталек. Подушка уже не сдерживала приглушенных смешков, время от времени взвивавшихся в воздух и пухом опадавших на плечи Доктора. — Что делаешь? — наконец раздалось из-за спины. Обернувшись, Доктор взглянул в глаза, маячавшие над подушкой. По лицу его на мгновение пробежала холодная волна сосредоточенного беспокойства, но убедившись, что ничего страшнее воспаленных капилляров Роуз не грозит, он приветливо помахал рукой. — О, Роуз Тайлер! И ты, оказывается, здесь. — Кстати, где именно «здесь»? — приподнялась Роуз на локте. — Это бассейн? Или аквариум? — Да! — с энтузиазмом подтвердил Доктор. — Ясно. Повесив голову, Доктор наблюдал, как в руках его мелькала, горя серебряными боками, звуковая отвертка. Ногти Роуз царапали угол подушки. — Слушай, мне бы не хотелось, чтобы ты теряла друзей из-за меня, из-за нашей жизни, — серьезно проговорил Доктор, отмахиваясь от мысли, что слова эти были не вполне искренними — в конце концов, потерять Микки он был бы совершенно не против. — Можешь меня не утешать. Я знаю, ты Микки не выносишь. — А при чем тут я? В ответ Роуз только фыркнула. — Нет, правда, — обернулся Доктор в поисках ее глаз. — Если для тебя это важно, скажи только слово, и ТАРДИС отвезет тебя куда пожелаешь. В Кардифф, на планету гигантских бабочек, домой… выбор за тобой. Роуз подскочила так скоро, что чуть не влетела коленкой Доктору по лицу. — Нет! Не хочу! Ни за что не хочу обратно, но… но Микки и Триша Делейни! — в негодовании она даже с силой хлопнула ладонью по дивану. — Сначала Джимми Стоун, а теперь и с Микки то же самое! С Тришей Делейни! — снова воскликнула она и яростно сложила руки узлом. — А что не так с Тришей Делейни? — полюбопытствовал Доктор, упершись подбородком в диванную подушку. — Да она!.. Ну, она… — Роуз представила себе Тришу, с ее рваной медной челкой на тоненьких бровях и смеющимися губами, обведенными жирным карандашом, и не смогла найти в ней никакого изъяна. Триша Делейни, судя по всему, была совершенством. — Она славная, на самом деле. Проблема не в ней и не в Микки, а во мне. Нахмурившись, Доктор поднял с пола звуковую отвертку, внушительно поводил ею вокруг Роуз, долго изучал показания, прищуриваясь и цокая языком, и в конце концов провозгласил: — Гм! По моему нескромному мнению, в тебе, Роуз Тайлер, проблем нет. — И это экспертное заключение? — Экспертиза интергалактического эксперта, — ухмыльнулся Доктор на один уголок. — Экспертнее быть не может. Зажмурившись и наморщив нос, Роуз рассмеялась почти беззвучно, а потом подползла ближе к краю дивана и свесила голову Доктору на плечо. Шею его мягко щекотали длинные топорщащиеся волоски и теплое дыхание. Несколько раз возле уха приоткрывались, встречались с проносящимся языком и снова смыкались губы, не уверенные, что и как произнести. Пальцы его бездумно купались во стекающих на джемпер волосах. Священный взгляд Роуз медоточил под полуприкрытыми веками. Оба чутко вслушивались в отяжеленное, влажное волнением дыхание, ожидая чего-то от кристальной тишины. Словно время замерло за мгновение до того, как разобьется о берег взмывшая на дыбы пенистая волна. Осторожно склонив голову, Доктор прильнул щекой ко лбу Роуз. Прохлада сережек коснулась кожи. — Мне очень жаль, Роуз. Знаю, терять людей нелегко. — Я бы правда ни на что на свете это не променяла.