Самое счастливое лето

      Впоследствии Леня с трудом мог вспомнить, с чего так психанул. Поругался с матерью — так ведь не в первый раз! Обычно он огрызался или отмалчивался. Иногда запирался в своей комнате, иногда уходил ночевать к Генке.       Он и сам не знал, почему теперь бессмысленно мотался по улицам, пока не оказался на вокзале. Купил билет на электричку — наугад, сам не зная куда, просто название станции понравилось.       В электричке сел, закрыл глаза. Сидел и накручивал себя, перебирал в памяти мамины слова, злые и несправедливые, придумывал ответы — правильные, спокойные, разумные, а не то, что кричал, захлебываясь обидой.       На каком-то полустанке он поднял голову. За окном стоял лес — густой, зеленый, приветливый. И он, недолго думая, выскочил из вагона, в последний момент успел, едва не прищемило дверьми.       С платформы в лес уходила тропинка, и Леня пошел по ней. Куда? Какая разница. Прочь от дома, от матери. Он ушел, насовсем ушел, хуже нигде не будет!       Тропинка вилась по лесу. Понемногу пришла усталость. Захотелось есть. В кармане нашлась конфета. После нее захотелось пить. К вечеру неожиданно похолодало. И когда Леня был готов расплакаться, за поворотом тропинки появилась избушка.       Внутри была печь-буржуйка. И десяток поленьев. И несколько банок тушенки. А совсем рядом протекал ручей.       Затопить печь удалось не сразу. Тушенка казалась пищей богов, вода из ручья была слаще газировки. Потом он уснул, усталый, разомлевший в тепле.       Проснулся он неожиданно рано. Вышел из избушки и замер на пороге. Трава серебрилась от росы, перекликались первые птицы. А между деревьями вдруг пробился золотой луч солнца — прямо ему в лицо.