Отражение, другая жизнь

[***]

Небо содрогнулось после того, как себя показала молния. Это была гроза. На улице было совершенно темно, лишь тускло светящая луна еле-еле проглядывала сквозь облака. По сравнению с её сиянием, даже почти догоревший обрубок свечи выглядел ярче. В такие мрачные вечера следовало бы поскорее, насколько это можно, вернуться домой, плотно закрыть все окна прежде чем прозвучит гром и лечь спать под звуки дождя. На некоторых довольно больших улицах, расположенных ближе к центру Зонтопии, горело несколько фонарей, но и они не сильно спасали поздно возвращавшихся гуляк или работников, что задержались на работе надолго. А что же свет чужих квартир и домов? Нет, они тоже были мрачны и тусклы. На одном здании можно было разглядеть несколько светлых квадратиков, но из-за грозы жильцы закрывали окна плотными шторами. Дождь стал только усиливаться. По карнизу с бóльшей частотой забарабанили крупные прозрачные капли под такт сильному ветру. Их шум нарушали только глухие, мокрые шаги сапог. Незнакомец шагал отрывистыми шагами, то поторапливаясь, то замедляясь. Такой странный ритм отчеканивали круги, создаваемые на лужах небольшими каблуками. Зонтопиец шёл понуро, опустив голову, чтобы не привлекать лишнее внимание. Его путь был проложен к дому, куда он так хотел скорее дойти. Наконец, двери квартиры были открыты. Незнакомец сразу же завалился домой. Как только дверь захлопнулась, парень облокотился о стену коридора, снимая обувь и выливая изнутри воду, похлопывая по подошве. Армет явно не ожидал, что сегодня будет ливень. В мокрых носках он пошлёпал в сторону ванной, попутно заглядывая в гостиную. Было уже поздно, поэтому отец уже спал, не дождавшись возвращение мальчика. На столе снова был беспорядок, стояло несколько пустых кружек. Высокая стопка бумаг накренилась в бок и упала, разбросав листки документов, газет и вырезок по столу. Одной из таких газет Морион, разлегшись на диване, прикрыл глаза, чтобы гроза не мешала спать. Армет снял носки, прошёлся босиком до окна и задернул шторы, не давая свету дальше проникать внутрь. Юноша собрал упавшие со стола таблетки в банку и убрал их в дальний ящик. На улице вместе с дождём гром только усиливался. Похоже, лить как из ведра будет всю ночь. Армет аккуратно и тихо прокрался обратно к выходу из комнаты и осторожно прикрыл дверь. Парень снял плащ и положил в ванну. Рядом с ней были брошены и мокрые носки. Армет покрутил смесители, наполняя ванну холодной водой. Сразу на ней стали виднеться красные расплывавшиеся следы в виде своеобразного узора, окрашивая воду в розоватый. Ладони Армета также были в липкой, багровой крови. Он не сразу отмыл их, долго держа сначала под холодной водой, потом под кипятком с закрытыми глазами. Армет неимоверно устал за весь прошедший день. Единственное, что ему хотелось поскорее сделать, так это рухнуть на кровать, забывшись во сне. Только после прихода домой парень почувствовал, как на него накатилась усталость. В миг голова стала очень тяжёлой и гудящей, этому также способствовал гром на улице, веки закрывались сами собой, будто приклеиваясь. Руки стали дрожать, то-ли от боли, то-ли от пережитого стресса и тревоги. Армет резко закрутил кран с кипятком, отдергивая руки на себя. Он стал растирать ладони друг о друга и сжимать их в кулаки. Парень взглянул в зеркало. На уголке губы с правой стороны болела новая рваная рана, оголяя часть пострадавшей десны. Это был не первый шрам на лице и, скорее всего, не последний. Рана болела, хоть Армет это не сразу заметил. Из раны продолжала стекать к подбородку кровь, капая на раковину. Лицо чуть сморщилось, когда парень умылся холодной водой. Армет вытер кулаком губы, пытаясь стереть ноющую боль. Отражение зеркала посмотрело на юношу с удивлением. Когда он успел стать таким? С нездоровым цветом лица от вечного недосыпа, уродливыми порезами и ранами, вечно хмурым и уставшим взглядом. Когда произошёл тот переломный момент, где из милого маленького мальчика с веснушками, большими глазами и любознательностью, стремлению к всему новому и неизвестному он превратился в того, кого видел сейчас в зеркале? Эта мысль также резко осенила, как и резко доставила боль, ударив в самое сердце. —Могло ли всё произойти иначе? Армет проговорил свой вопрос отражению одними губами. Могла ли вся его жизнь сложиться когда-нибудь по-другому? Он всегда знал ответ на этот вопрос: нет, конечно, нет. Это знание приносило лишь горькое разочарование. Осознание, что нельзя повернуть время вспять, чтобы всё исправить ранило сильнее любого лезвия. Армет отшатнулся от зеркала, отведя взгляд в сторону на белый плащ. Он уже отмок, и вся вода окрасилась в темно-красный. После стирки Армет положил накидку сушиться возле белого плаща отца и вышел из ванной. Сложив верхнюю одежду, он плюхнулся на кровать так, что та неприятно скрипнула под его весом. Укутавшись с головой в одеяло, Армет попытался как можно быстрее уснуть, но именно сейчас ничего не выходило. В голову лезли события последних дней, которые наталкивали на всё новые и новые размышления. Гром за окном всё никак не прекращался, от чего начинало звенеть в ушах. Армет глубоко вздохнул и укутался в одеяло ещё сильнее. Внезапная мысль пришла и тут. Юноше остро захотелось, чтобы отец смог прийти и обнять его, чтобы тот поскорее заснул. Это желание было ужасно детским и наивным для взрослого парня, но именно этого так сильно хотелось Армету сейчас. Даже в детстве отец не был так ласков с ним. Всё ограничивалось трепанием по голове или похлопыванием по спине. Кажется, они никогда тепло и не обнимались, Армет бы точно запомнил. Юноша боялся прямо говорить об этом или хотя бы признаться самому себе, что ему не хватает подобного. А Морион будто бы просто не хотел разбаловать пасынка заботой. Во время работы учителем он старался ко всем детям проявлять одинаковое внимание, не заостряя его на одном ученике, хоть получалось с трудом из-за особенности мальчика. Но так было справедливо. А на едине, кажется, Морион не понимал в полной мере как показать свои чувства и даже не догадывался, как это важно было для мальчика. После того, как Армет вырос, Мориона захлеснула работа, а также боль, накатывающая с каждым днём все сильнее, от ноющей спины, истерзанной сильными ожогами. Поэтому времени, чтобы провести его вдвоём было ещё меньше. Юноша стал всё чаще пропадать на работе сначала на пол дня, потом на сутки, и вот сейчас уже больше двух дней Армет не ночевал дома. Со временем даже стены остыли к его возвращениям. Под утро дождь прекратился, гроза стихла и ветер исчез. К этому времени Армет уже успел крепко заснуть.