Особые условия
2 июля 2024 г. в 10:47
Что значит черный день, Гладио знал вполне детализированно. Не сказать, что лучше остальных — и всему народу Эоса досталось за долгое десятилетие вечной ночи, и его верным друзьям, прошедшим столько боев и испытаний. Но после всего того мрака Звездной скверны, бесконечной борьбы с отродьем, выживания только благодаря вере в истинного короля, после утраты того, кого ты призван защитить ценой собственной жизни… В общем, после такой дряни Гладио уверился, что хуже быть просто не может. Он повидал всякое. Достаточно, выключайте.
Поэтому внезапное распоряжение главнокомандующего Королевской гвардией Кора не вызвало ничего, кроме легкого удивления и позволительной в их случае усмешки. И он даже рискнул переспросить, иронично вскидывая густые брови:
— Я не ослышался, Кор? Это реально мое задание? После всего, что мы прошли?! Или шутка такая в честь дня Первого Рассвета? Мне до отставки еще вроде далеко.
Но тот лишь ворчливо отмахнулся, и на немолодом, порядком уставшем и потрепанном жизнью, но все еще решительном лице его наставника промелькнула виноватая тень.
— Я назначил тебя, ибо ты мне нужен там. Считай это… не совсем стандартным заданием с особыми условиями. Чем вообще ты недоволен?
Гладио привычно кивнул и спорить дальше не стал. Верному Щиту короля уже давно некого защищать, кроме отвоеванных светлых небес. А значит, делай должную работу и не выпендривайся. Король Ноктис, его верный друг детства, практически младший брат не для того заплатил своей жизнью за солнечный свет во всем Эосе, чтобы Гладио жаловался на задания. Выжил — служи. Служишь — не чирикай словно недавно вылупившийся чокобо. И Гладио спокойно принялся паковать верный походный рюкзак. Это он мог делать и в полубессознательном состоянии после тяжелого боя.
То, что этот день станет реально черным, он осознал слишком поздно. Даже не когда прибыл на место и отписался Игнису и Промпто, что он в норме. А ведь друзья спрашивали в общем чате, как он, не просто так! Видимо, знали те самые особые условия, которых ему не озвучил заранее никто. И не когда обстоятельно и шумно выдохнул, забрасывая рюкзак с вещами на полку в выделенной комнате какого-то вылизанного отельного комплекса, больше похожего на развлекательный санаторий для королевской семьи. И не когда с недоумением задумался о том, куда здесь приткнуть мешок с потрепанной палаткой, топорик, бывалый спальник, набор для готовки на костре и комплект походных ножей. Ибо в декорациях полулюксового номера они смотрелись, мягко говоря, не к селу.
Он еще раз сверился с разнарядкой в телефоне и засомневался в собственном рассудке. Читать он умел с четырех лет. И за прошедший тридцатник этот навык не утратил. Но назначенное ему задание действительности соответствовало так же плохо, как его крепкая фигура канонам балерунов. Вот же: «Подростковый лагерь «Рассвет Люциса», курирование смены в двадцать человек, обучение и патронаж, срок — четырнадцать дней. Присвоенный статус: вожатый отряда». Вожатый, светлые небеса! Гладио еще раз воззрился на антураж дорогой гостиницы и презрительно фыркнул. Ну и где ему тут вожатить?! Таскать юнцов в походы по внутреннему саду с фонтанами и резными беседками в пионах? Нет, Кор точно за что-то ему мстил!
Но даже тогда внутренний звоночек не затренькал в достаточной мере, чтобы действительно напрячься. И Гладио принялся планомерно сортировать палатку и снаряжение по доступным полкам шкафа. Пока в дверь не постучали, и на пороге не нарисовалась непонятная дамочка в совершенно не лагерном и уж тем более не походном костюме в легкомысленных рюшах.
— Господин Амицития, как мы вас заждались! — расплылась она в напомаженной улыбке, прижимая к груди пухлую папку с документами. — Давайте знакомиться! Я — Бартанея Вердис, но можно просто Барта. Я принесла вам расписание мероприятий ваших подопечных на ближайшие четырнадцать дней. График плотный, не спорю! Но свободное время там тоже обозначено. Есть какие-нибудь конкретные пожелания на досуг?
И она особенно плотоядно осмотрела застывшего у шкафа Гладио, сложив ярко-алые губы в жадный бант. Кажется, дверца жалобно скрипнула под тяжелой рукой новоиспеченного вожатого, пока он нервно ее захлопывал.
— Мое вполне конкретное пожелание, — глухо отозвался Гладио, — это железная дисциплина и порядок в лагере. Гвардейцы иного не потерпят.
Он, конечно же, загнул, чего уж. Сколько бывало у него самого сумасбродных вылазок, отчаянных стычек с монстрами один на один, веселых вечеров с друзьями у костра в полной глуши, когда они засиживались до рассвета и наутро ленились вставать как положено. Но об этом знать посторонним не полагалось, а тем более здесь. Для особой важности момента он на всякий случай сдвинул брови, но, кажется, это лишь привлекло еще большее внимание дамочки.
— О, у вас такие глаза… неповторимого медового цвета, вожатый Гладиолус! Если вы не против, я буду звать вас Олу. Вот, держите, изучайте, — она протянула ему папку, как бы невзначай касаясь холеными пальцами его загрубелой от оружия ладони. — Через час общий сбор на ужин в главной столовой «Рассвета». За вами зайти?
Вместо краткого «Нет» Гладио очень сильно захотелось отправить дамочку сдавать нормативы по установке двухместных палаток на скалистой поверхности с уклоном, но… в разнарядке подопечными числились лишь юнцы.
Пользуясь наличием целого часа свободного времени, Гладио привычно растянулся на кровати на боку и принялся штудировать содержимое папки. Которая пахла не канцелярским пластиком, а приторными духами дамочки. Он покривился, но проигнорировал. Распорядок и планы важнее. Но вот тут-то и зазвонил гулкий и тревожный набат, заставивший сперва нахмуриться, потом закатить глаза, а под конец увериться в главном: это не ошибка. Это те самые «особые условия». Подходящих ругательств не нашлось даже в голове у королевского Щита…
«Вы знали», — написал он верным друзьям в чате к исходу обозначенного перед ужином часа. Вот именно так: без вопроса, без восклицания, а с утверждающим укором. Хотя в чем они были виноваты? Ну разве что, на минуточку, они тоже подчинялись Кору и вполне могли мучиться тут вместо него.
«Прости, друг, — первым откликнулся всегда отменно воспитанный Игнис, и Гладио практически услышал его поставленный и поучительный голос, когда тот надиктовывал в телефон эти слова. — Таково было распоряжение высшего командования. Плюс я не проходил по зрению». Ну конечно! Сражаться вслепую с навсегда искалеченными глазами его товарищ научился отменно. Метать клинки по шороху прямо в цель — без осечек. Даже готовил он у плиты (любой — походной, в том числе!) не только божественно, но и аккуратно. Ни капли мимо, ни крошки на пол. А вот на несчастного вожатого в этом шутовском лагере сразу не потянул. Ага, ясненько.
«Гладио, у меня съемки торжественного парада, ты же знаешь! — подключился к беседе и Промпто, сдабривая текст уймой графических иконок, большая часть которых отчаянно каялась и заискивающе округляла молящие зенки. — А потом обработка фоток на неделю точно. Я ждал этого заказа с самой зимы! Ты справишься! Ты же лучший Щит королевства!» Здесь Гладио готов был упрямо спорить, потому что щитам королевства как-то не вменялись утопические, кретинские поручения. И да, всегда юркий, заводной и непоседливый Промпто однозначно справился бы куда успешнее с тем, что значилось в треклятой папке. Потому что впервые за долгие годы Гладио не представлял, что вообще теперь делать. В этом надраенном «Рассвете Люциса». Четырнадцать полных дней! Вот с этими утопическими требованиями! Тут не помогут ни светлые небеса, ни воззвание к черным демонам…
«Если будет совсем туго, просто молчи», — участливо добавил в переписке Игнис, ясно считав настрой верного товарища. Прекрасный совет, дружище! Но не в этот раз!
Уже больше десятка лет взгляды прохожих с уважением цеплялись за два застарелых шрама на лице Гладио. Более редкие, чем у прохожих, но все же систематические взгляды девушек на его обнаженный торс с восхищением прочерчивали уродливую и бугристую отметину еще одного шрама, рассекающего наискось плечо, грудь и живот. Но даже этот опыт тяжких боев и побед (раненный, но живой — значит, победитель!) не помогал на сей раз найти оптимальное решение.
Поэтому Гладио сделал глубокий вдох, подхватил папку и тяжелым шагом направился по бесконечному лабиринту сверкающего комплекса к указанной в плане столовой. Видимо, действовать, как и всегда, придется по наитию. А в данном случае еще и живым экспромтом — в прямом смысле этих слов! Гладио справится. Он не имеет права порочить честь семьи Амицития и память короля Ноктиса! «Рассвет Люциса» это всего лишь подростковый лагерь у затрапезного озера. И раз он теперь вожатый, то и вожатить он начнет прямо сейчас!
Столовая встретила его ровными рядами длинных столов, расставленных по отрядам, разношерстными макушками юнцов, склонившихся над тарелками, и выскочившей словно из преисподней дамочкой. Все в том же нелагерном костюме. Она указала рукой на отдельную группку, которая тут же расцветилась двадцаткой любопытных мордочек, вскинутых на вожатого.
— Дети, встаньте, поклонитесь. Это ваш вожатый. Гладиолус, угощайтесь, хоть стол и небогатый.
Гладио безрадостно воззрился сперва на абсолютно серьезно заговорившую стихами дамочку, а потом на поднявшихся подростков, которые нестройным хором проблеяли:
— Добро пожаловать в «Рассвет»! Ценней вожатого здесь нет!
Светлые небеса… Инструкция из папки не врала! Пункт второй, раздел четвертый, условия особые: «Поэтическая двухнедельная смена. Допустимо общение только в стихотворной и рифмованной форме всем без исключения. За нарушения каждому будет начислено штрафное очко. Меры взыскания см. в пункте 10, раздел 1-5».
Гладио помрачнел хуже грозовой тучи над самым гиблым ущельем, и плюхнулся на отведенное ему место во главе стола. Кор пожалеет. Кор очень сильно пожалеет, что отправил его в этот проклятый лагерь рифмоплетов!
— На ужин отряду дано полчаса, — хмуро выдал он под выжидательными взглядами засранцев. — А дальше по плану — стихи у костра.
Все двадцать пар глазенок довольно метнулись обратно к тарелкам, услышав нужное, но Гладио мстительно добавил:
— Наколете дров. Да огниво найдите. Тогда у костра до утра хоть сидите.
Мальцы напряглись, не ожидавшие кроме поэзии никаких физнагрузок. Вилки неуверенно застыли в воздухе, и подопечные ждали хоть каких-то пояснений. Но Гладио лишь продолжил, тщательно подбирая слова:
— Назавтра сонеты в беседке у скал… Топор и рубанок для вас я достал. Отстроите бойко, читайте сонеты. Сперва в столяры, а потом уж в поэты.
Тишина за столом его отряда практически зазвенела в ушах, окруженная сотней других звуков, журчащих привычным фоном по всей столовой. Но именно здесь смерчи закручивались со стремительной скоростью.
— Главный фонтан заменю на родник. Когда откопаете — читайте свой стих, — сосредоточенно пробегался глазами по расписанию Гладио. — Купание в озере — по нормативам. Каждый заплыв с речитативом. Прогулки по саду — вообще без проблем. Мотыги и тяпки я выдам вам всем. Концерты поэзии по вечерам — а днем марш-броски по окрестным горам. Рассвет мы встречаем гимнастикой бодрой. Ругаться в стихах разрешаю свободно. Но слушаться будете без обсуждений. Иначе не ждите поэтических чтений. И да… всем приятнейшего аппетита.
На миг Гладио приостановился, явно испытав на сей раз трудности. Тучи тут же сопроводились первыми тревожными молниями, и мальцы с ужасом затаили дыхание, боясь не услышать завершающую рифму. Вдох, выдох.
— Но чтоб я не видел ни одного троглодита!
Скорее, выдох, да. Общий. Пронесло, скверну к звездам!
И Гладио с облегчением принялся за отменную порцию отбивной с перловкой, мало заботясь о тех до смерти перепуганных взглядах, которыми юнцы обменялись с напомаженной дамочкой. Хотели вожатого в стихах? За такие услуги королевского гвардейца придется дорого заплатить! Ибо у него тоже имелись особые условия!