Музыкальная шкатулка

Так я скупал билет за билетом, почти каждый день посещая театр и наслаждаясь моей мадонной, что радовала меня своим очаровательным голоском и изумительными танцами (за что я аплодирую их хореографу). Вдохновлённый возвращаясь домой, я сразу включал музыкальную шкатулку и наслаждался ею, представляя, как сам кружусь в паре с Аскольдой по сцене, как нежно прижимаю её к себе за тоненькую, почти кукольную талию, как вдыхаю аромат цветочных духов, как держу её нежную маленькую ручку в своей... Да, я действительно обезумел от любви и честно признаю это. Моя любовь достигла апогея: всю свою пробковую доску я обклеил фотографиями моей мадонны, что походила на девственную лилию, рекламками и билетами, коих у меня скопилось приличное количество. По вечерам под пение шкатулки я часто рассматривал и досконально изучал все изгибы её тела и каждую частичку лица, покрывая фотографии слабыми, стеснительными поцелуями, пластинкой повторно воспроизводил в воспоминаниях её выступление и её тоненький как у пташки голосочек. Да, я совсем изнемогал от своей любви, не мог более держать её в себе. Я хотел скорее вытянуть из глубин души признание, на которое, как часто представлял, она со смущением скажет «да». Отрицательного ответа я и не ждал, ибо не представлял своей жизни без её согласия; я умру, если не получу желанной взаимности, угасну, как свеча! Потому я выжидал. Порой, если повезёт, я встречал её на улице и следовал за ней по пятам до театра, провожая печальным взглядом. Нет, я больше не мог выносить этой боли в сердце! Я хотел как можно скорее привлечь её внимание и даже знал, как это сделать, оставалось лишь достичь первых рядов. Шёл день за днём в театре, покупался билет за билетом. За бельэтажем последовал амфитеатр, за амфитеатром – партер: сначала я бронировал места в последних рядах и, постепенно приближаясь, достиг первых рядов, однако не спешил за первый. Сначала я сидел на четвёртом, затем на третьем, втором... и только после этих мучительных нескольких дней я решился на самый последний шаг – признание. Это был жаркий июль – финальный день сезона в Малом театре. Одевшись в свой самый красивый и специально купленный костюм (ярко-красный с красным галстуком-бабочкой) и купив букет кроваво-красных роз, я поправил перед зеркалом чёлку и со вздохом вышел на улицу, до крови кусая губы от предвкушения. Моё тело невольно дрожало от волнения: ноги и руки меня не слушались, сердце трепетало, мозг, казалось, тоже звенел и перегружался от мыслей об исходе сегодняшнего дня. Я решил для себя, что умру, если не добьюсь от моей мадонны взаимности, потому так боялся как назло спешащих вдаль минут. С диким страхом я сел на переднее место, нервно ожидал третьего звонка и, когда он прозвенел, чуть не потерял сознание от волнения. Протяжно взвыла скрипка, – начался первый акт, и моя мадонна выбежала на сцену, как пушинка, едва касаясь пола добежала до края и осмотрелась. Я заметил, как она стрельнула в мою сторону глазами, но не понял, с каким выражением она на меня посмотрела. Может, она тоже боялась? Или волновалась, как я? В этих догадках прошёл весь мой первый акт. Во время антракта я вышел в фойе отдышаться и взять себя в руки. «Ещё немного и она станет твоей!» – кричали мысли, и я собрался духом, вернулся в зал и на иглах наблюдал за происходящим на сцене. Я не вслушивался в чужие голоса и не понимал до конца сюжета, ведь сюжет не был так интересен, как моя дорогая мадонна. К концу второго акта я не мог уже сидеть на месте: мне хотелось бежать, прыгать, кричать, делать что угодно, лишь бы не дожидаться часа своего приговора без движения и в молчании! Сердце билось, словно боялось того часа, когда решится моя судьба, и я по-настоящему боялся, но старался эту глупую боязнь подавить. Раздался первый хлопок, за ним последовали следующие – поднявшись, зал аплодировал кланяющимся артистам. И я поднялся вместе со всеми, к счастливому стечению обстоятельств встав напротив моей мадонны, что с волнительной радостью разглядывала зрителей и посылала всем воздушные поцелуи. В этот знаменательный день она была особенно красива и нежна, как грациозный лебедь, одетая в пышное нежно-розовое платьице с белым корсетом, как у моей фарфоровой фигурки. Вдруг взгляд её упал на меня, и она в удивлении замерла. Может, она меня узнала или испугалась, я не знаю, но мне было уже всё равно. Сейчас или никогда. Протянув букет, я посмотрел ей прямо в глаза и с кривою улыбкою сказал: – Вот мы и встретились, моя мадонна.