Сила трёх

Поиски Глории продвигались медленнее, чем Канаеву бы хотелось. Он сначала говорил с секретаршей мэра, которую в свете последних событий срочно повысили до зама, чтобы выяснить, откуда согнали обслугу на праздник, потом заставил её выяснить, где разыскать конкретную девушку, Глорию: мол, она испортила его племяннице платье на мероприятии, и ему необходимо связаться с ней лично, чтобы обсудить компенсацию. Нет, не с её начальством, а лично с ней. У Яны Колпаковой дел хватало, поэтому пришлось накинуть ей денег за срочность, и теперь Олег нервно ждал новостей. А, как известно, чем усерднее ты чего-то ждёшь, тем медленнее, по ощущениям, идёт время. Олег и сам был занятым человеком, но это ожидание всё время маячило у него в голове и жутко нервировало своим: «Ну, когда уже? Чего она там копается? Надо было больше заплатить!». Кажется, кому-то свыше надоело наблюдать за его прогрессирующим нервным расстройством, поэтому через пару часов после того, как Олег подписал кучу бумажек на покупку частного дома в Дубравах, его мобильный зазвонил. – Because I’m evil. My middle name is misery. Well, I’m evil, So don’t you mess around with me. Канаев удивлённо взглянул на телефон. Как-то он попросил Таню поставить на Акатова какую-нибудь мелодию, отличающуюся от стандартной, чтобы сразу знать, когда тот звонит, и Таня, поразмыслив, выбрала Элвиса Пресли. Канаев иностранным языком пользовался мало, но расшифровал, что там что-то про зло, посмеялся и сказал, что Таня зрит в корень. Всё ещё удивлённый, почему ему звонит сам Акатов, когда, по идее, должна отзвониться его новый зам, Олег поднял трубку. – Слушаю. – Олег Петрович! – бодро и благодушно раздалось из трубки. Канаев натянул на лицо улыбку. Зубы заныли. – Добрый вечер. Я по делу. Знаете, мне всё покоя не даёт то, как получилось с Таней. «Так женись на ней! – чуть не выпалил Канаев». – Так что я решил как-то… компенсировать, назовём это так. Тут как раз выяснилось, что вы ищете некую официантку с моего дня рожденья, потому что она испортила вашей племяннице наряд, так что у меня есть предложение: пусть эта официантка у вас в больнице поработает. Мы её уже разыскали. Она, на самом деле, смышлёная девушка, ответственная, старательная. К тому же, её мать у вас терапевтом работает – девушка, волей-неволей с медицинской сферой с рабочей стороны знакома. Возьмите её на испытательный срок, отработку за испорченный наряд, предположим, до конца месяца, а дальше воля ваша: хотите – увольте, и мы её обратно в официантки вернём, хотите – пусть дальше работает, если понравится. – Он усмехнулся. – Как вам такое предложение? После таких новостей Олег Петрович готов был расцеловать гада. Подумать только! Сам привёл девчонку, которая поможет его свергнуть и лишить всякой власти и силы, а сам Канаев вознесётся так высоко, что никто в городе, а может, и в мире, его уже не достанет. – Ну, вы плохого не посоветуете, – дипломатично отозвался Канаев. – Присылайте вашу девушку хоть завтра, а я найду, к какому делу её пристроить. Первое время на побегушках побудет, на подхвате у моего зама. Раз уж она от вас непосредственно, к швабре её приставлять рука не поднимается, а дальше посмотрим. Акатов, такое ощущение, заулыбался ещё шире. – Чудесно, Олег Петрович! Ждите девушку завтра с утра. Зовут Глория Каралис, вы её по чёрным кудрям узнаете. Скажу, чтоб шла сразу к вам. Канаев покивал, уже слушая вполуха. – Разумеется, разумеется, я предупрежу людей, чтобы её ко мне направили. Пусть несёт документы: трудовую, медкнижку, диплом и прочее. Завтра и оформим. Акатов пообещал, что Глория будет к девяти утра как штык и оперативно попрощался. Канаев довольно хлопнул в ладоши и потёр их одна о другую. Токс, на удачу, сидевший в его голове, усмехнулся. «Вот видишь, как всё хорошо складывается. Теперь придумай, как извести официантку так, чтобы самому не при делах остаться. Если тебя посадят или убьют, никому от этого лучше не станет». Канаев покивал. Он придумает. Он всегда придумывает. Глория Каралис обречена.