Анабиоз.

«В анабиозе душе не согреться

Покуда жизнь — это просто энерция

Я запрусь на замок, и до сердца

Не достучаться, не допереться»

@mzlff, STED.D

Азирафель зашёл в лифт. Кроули потерял единственного, на кого ему было не наплевать. Потерял лучшего друга. Потерял свою любовь. С разбитым сердцем он сел в Бентли и поехал. Куда поехал, даже он не знал. Просто ехал куда глаза глядят. В его голове проносились слова ангела. Такие горячие и жгучие. «Ничего не длится вечно.» Сказал тот, кто прожил вечность и проживёт ещё столько же. На его лице не проскользнуло даже малейшей эмоции. Казалось, ему побоку на то, что произошло. Но это только снаружи. На первый взгляд он был холоден как мел, твёрд как сталь, непоколебим как смерть. Но никто, даже он сам, не знает, что сейчас происходит в его голове. — Что мы сделали не так?! Почему он нас бросил?! Мы умрём в одиночестве!!! — Кроули бессмертный, Тревожность, — пренебрежительно закатило глаза Отвращение, стоящее около пульта. — Ещё хуже! Мы проведём вечность в одиночестве!!! — с трясущимися руками и почти безумными бегающими глазами истерила Тревожность. — Нас все оставили… Никому мы не нужны… Что теперь с нами будет?! Одиночество — это ужасно! Я не переживу его СНОВА! — дрожащим голосом прикрикивал Страх. Он здесь самый старший из эмоций. При любой удобной или не очень возможности он упоминал о Падении. Это воспоминание, что стало одним из глубинных, оказало большое влияние не только на самого Кроули, но и на Страх. Например, на его внешность. У него были длинные кудрявые волосы, порванные одеяния чёрного цвета, лицо прополосывало большое количество морщин. — Тц, да заткнитесь оба! Думать мешаете, — сказало Отвращение и раздражённо вздохнуло. Все важные решения принимало именно оно. Да и испытывал Кроули в основном Отвращение. К некоторым людям, к еде, к демонам, к ангелам, к Небесам и Аду в целом, к своей беспомощности. К себе. Так что можно сказать, что главенствовало в голове Кроули именно Отвращение. Две самые громкие эмоции продолжали что-то вопить, но уже друг другу. Это отвлекало чуть меньше. Но раздумья прервал новый крик: — Чего же мы ждём?! Надо просто подняться на Небеса, сжечь там всё до тла и забрать нашего бестолкового ангела обратно!!! Делов то! — Нет, Гнев, мы не будем этого делать. — НО ПОЧЕМУ?! Это же единственное правильное решение!!! — не унимался Гнев. Из его рта брызгала слюна. Казалось, он готов был придушить Отвращение. Не получив ответа, Гнев зловеще зарычал, даже будто зашипел как змея. Его кулаки сжались так, что они готовы были взорваться в любой момент. Вены на лбу и шее вздулись и покраснели сильнее обычного. Яростно пробубнив что-то вроде «Я ему покажу, как нас бросать!», Гнев направился в сторону склада идей. Взяв одну из них, оставляя по пути горячие следы и дым, он подошёл к пульту. — Я всем покажу, — словно сумасшедший учёный, готовый оживить своё творение, процедил он сквозь зубы. Гнев чуть не отправил эту импульсивную идею Кроули. Отвращение остановило его, схватив за руки. — Ты в своём уме? Я же сказало, НЕТ! Началась драка. Драка за идею. Сквозь звуки сопротивления двух одинаково сильных эмоций слышались досадные, полные обиды возгласы: — Ну, почему? Почему?! Чем они лучше нас?! Почему Гавриил и Вельзевул вместе, а мы нет?! Они были врагами с самого начала! Как это вообще произошло? Почему они?! Мы заслуживаем счастья куда больше, чем они!!! — Зависть топала ногами и прыгала от несправедливости произошедшего. Рядом лежал Стыд, спрятавшись в капюшон. Его щёки розовели, вспоминая поцелуй: как тёплые ангельские губы накрылись их собственными холодными от волнения губами. Вот бы повернуть время вспять. Тогда бы Стыд ни за что не позволил бы случиться этому непростительному позору! Гнев почти вставил идею в пульт. Но Отвращение не давало ему это сделать. Внезапно идея улетела. — А НУ ВЕРНИ! — заорал Гнев, пытаясь вырваться из сдерживаемых его рук. Это была Радость — в последнее время практически забытая эмоция, которая даже успела покрыться тонким слоем пыли. Она, смотря прямо в глаза Гнева, словно стоя лицом к лицу перед разъярённым зверем, разжала руку, в которой была идея. — НЕЕЕЕТ!!! Идея разлетелась на осколки, и Радость притоптала их ногой, чтобы не осталось ни единого большого куска. — Так нельзя. Это его дом, мы не можем его уничтожить. Или ты хочешь, чтобы он возненавидел нас ещё больше? — почти истерически усмехнулась Радость. В таких обстоятельствах смеяться по-другому просто невозможно. Гнев опустил голову, тяжело дыша. Отвращение всё ещё не отпускало его. — Думаешь, я не знаю? Мы ведь все хотим вернуть этого- ГРХ! Идиота! Я хоть что-то предлагаю! А наш «главный» стоит и яйца мнёт! Отвращение перестало держать Гнев, и он упал. — Если вы все прекратите мешать, то я точно что-нибудь придумаю! — прошипело сквозь зубы Отвращение, закатив глаза. — А помните, как в Эдемском саду… — Ностальгия, тебя не хватало, уйди! Ностальгия ушла также незаметно, как и пришла. На её появление обратили внимание даже Страх и Тревожность, что с пеной у рта выкрикивали свои опасения. Когда она ушла, две самые беспокойные эмоции продолжили надрывать свои глотки. Отвращение вновь опустилось в раздумья. Гнев и Радость выжидающе смотрели на него. Отвращение, чтобы забыть об их присутствии, посмотрело на экран. Сейчас Кроули сидит в Бентли с абсолютно каменным лицом. Иначе и быть не может: никто из эмоций не прикасается к пульту. Только Отвращение решает, кто и когда берёт управление в свои руки. Пока оно думает, что сейчас будет лучше для Кроули, перед его глазами со скоростью 120 миль в час проносится город. Город, в котором было много воспоминаний. Уютный книжный магазин, где для Кроули всегда открыты двери; Сейнт-Джеймсский парк, в котором всегда свободна одна единственная лавочка с прекрасным видом на уток; Ритц, где подают самые лучше, по словам Азирафеля, блинчики. Ах да, Азирафель. Без него все эти места, город, да и вообще вся планета стали чужими для Кроули. Вот бы вернуться в старые времена и- — Ностальгия! Эмоция тут же шмыгнула за дверь. Отвращение потёрло переносицу. Вдруг оно заметило еле видимые частички голубого света, исходящие от пульта. Ему сразу всё стало ясно: Кроули зовёт самую подавленную эмоцию. — Где печаль? — громко спросило Отвращение. Гнев, Радость, Страх и Тревожность удивлённо посмотрели на главного. Стыд и Зависть непонимающе переглянулись между собой. В головном отделе стало тихо. Неожиданный вопрос повис в воздухе, эхом отражаясь от гладких стен. Понимая, что ответа не последует, Отвращение пробежалось глазами по окружающему месту и по голубому свечению нашло Печаль, сидящую в углу и обнимающую игрушку ангела. — Твой выход, — брезгливо произнёс главный. — Я…? — Печаль посмотрела на него красными глазами, полными слёз. — ОНА?! — хором возмутились все. — Нгх, иди, пока я не передумало! Печаль аккуратно встала, крепче прижимая игрушку к груди, и на трясущихся ногах поковыляла к пульту. Прежде чем положить руку на рычаг, она кинула вопрошающий взгляд на Отвращение. Оно закатило глаза, но затем кивнуло. Пульт окрасился голубым. Затаившийся поток слёз наконец вырвался наружу. Кроули прикусил губу с такой силой, что клыки проделали на ней ранки. Но эта незначительная боль никогда не сравнится с душевной. Пальцы настолько сильно сжали руль старой Бентли, что на руках выступили вены. Изо рта донеслись стоны и всхлипы. Экран помутнел из-за слёз. В отличие от Бентли у Кроули на глазах нет дворников. Печаль положила голову на пульт (видимо, от слёз голова стала настолько тяжёлой, что её было невозможно удержать), лбом нажимая кнопку, и зарыдала ещё громче, обнимая любимую игрушку. Кроули нажал на тормоз и опустил голову на руль. Бентли позволила своему другу намочить слезами и соплями чистую блестящую кожу её руля. Она даже выключила песню «Love of my life», что играла всё это время. Кроули сейчас и так плохо, не нужно его добивать грустной музыкой. Эмоции притихли. Тревожность и Страх, казалось, успокоились, чего не случалось никогда. Слушая безудержное отчаянное рыдание, эмоции тоже чуть ли не плакали. Чувство беспомощности и безысходности заполнили всё видимое окружение, проникли в каждую эмоцию. Цветные свечения вокруг каждой из них потускнели. Воспоминание о такой непозволительной слабости как слёзы покатилось к глубинным. Между островами «Преданность» и «Любовь к алкоголю» появился новый — «Одиночество». Никто не обратил на это внимание. Все были заняты отчаянием, исходящим от Печали. Первым нарушил минуту молчания Гнев, почти спокойно спросив: — Это поможет? Эмоции ждали ответа от Отвращения, не оставляя надежды на положительный ответ. — Вряд ли, — покачало оно головой. — Но пока это всё, что мы можем сделать. Ответ никого не удивил. Все понимали: ничто не сможет вернуть Азирафеля, кроме него самого. Да и сможет ли Кроули простить ангела? Или остров «Одиночества» полностью сместит остров «Преданности»? От них это уже не зависит. Послышался щелчок, означающий, что в пульт вставили идею. Эмоции, столпившиеся около пульта, повернулись на звук. К всеобщему удивлению это была Хандра. Она вставила идею и снова легла на диван. — Ты что сделала?! — возмутилось Отвращение. — Я же запретило вставлять идеи без моего согласия! — Оно попыталось вытащить идею, но она засела так глубоко, что просто так её не достанешь. — Почему Кроули засыпает?! У него ведь секунду назад был нервный срыв! — разозлился от непонимания Гнев. Печаль отошла от пульта. Он больше её не слушался. — «Уснуть крепким сном, пока всё само не решится»? — прочитала она суть идеи, всхлипывая. — Анабиоз называется, — отозвалась Хандра сонным голосом. — И как это поможет?! — подала голос Тревожность. — Во время анабиоза все процессы замедляются, а вся энергия уходит лишь на поддержание жизни, — объяснила Печаль. — Откуда ты это знаешь? — осторожно спросил Страх. — Меня почти никогда не пускают к пульту… У меня было много времени прочитать все инструкции и руководства. На этом все вопросы к Печали были исчерпаны. — Так это ведь хорошо! — улыбнулась Радость. — Пока Кроули спит, он не будет чувствовать боль разбитого сердца! Он не будет испытывать эмоции, которые медленно убивают его изнутри! Отличная идея, Хандра. — Именно… Как же до вас долго доходит… — растягивая каждое слово и зевая, произнесла Хандра. — Да. Ага. Хорошая идея. Это имеет смысл. Так Кроули будет в безопасности. Да. Молодец, Хандра. — Все эмоции поддержали Радость, перенимая её оптимизм. — Ладно, — согласилось Отвращение. — Но в следующий раз предупреждай меня об идеях. Хандра ответила храпом. — Жаль, что это придумала не я… — вздохнула Зависть. — Но кто знает, когда всё наладится?! — всполошилась Тревожность. — Это может занять вечность! Что нам делать, пока мы ждём?! Мы же умрём от скуки! — Сейчас Скука просто спит, она не сможет убить нас, — басом сказал Стыд и тут же спрятался в капюшон от всеобщих взглядов. — Но…! — Угомонись, Тревожность, — сонно проговорило Отвращение. — Давайте возьмём пример с Хандры и тоже все поспим? — предложила Зависть, зевая. Все согласились. Тревожность села в своё успокаивающее кресло, а остальные направились к кроватям. — Жаль, что это не моя… Хотя постойте, это же моя идея! — гордо улыбнулась Зависть, ложась под одеяло. Эмоции ушли. Лишь Печаль задержалась. Она нажала одну маленькую кнопку на пульте. Из закрытого глаза Кроули потекла последняя слеза. «Возвращайся скорее, Ангел…» — пронеслась последняя мысль в его голове. Печаль села в свой любимый угол. Там спать ей было привычнее. Кроули уснул.