Темная ночь.

За окном впервые за долгое время пошел дождь. Давно его не было в этих краях. Чеченский климат, как и сама Чечня сейчас, были отвратительны. Заслушливое, знойное лето еще больше давило на психологическое состояние армии. Рома опять засиживался за работой, пока ожидал Виктора, хотя никакой уверенности, что капитан военной медицины сегодня явиться не было. У него был такой же завал на работе как и у всех. Исаков стоял у операционного стола не менее 5 часов, а в сутки операций могло быть 4. Армия несла серьезные потери, и капитан буквально стал ангелом-хранителем для всех бойцов, которых он вытянул с того света даже в безнадежных случаях. Из радио приемника, тихо работающего, послышался голос Марка Бернеса со старой военной песней: «Тёмная ночь, только пули свистят по степи, Только ветер гудит в проводах, тускло звёзды мерцают. В тёмную ночь ты, любимая, знаю, не спишь…» Роман устало потер глаза, отрывая взгляд от бумаг и перевел взгляд на окно, скрещивая руки на груди. Погода отдаленно похожая на Питерскую нагоняла теперь тоску по дому. Лилин вообще не привык скучать, но сейчас его будто душило это чувство. Он ослабил воротник формы и продолжил смотреть на крупные капли, ударяющие по стеклу со всей силы. Ставновилось тяжело на душе и мысли отвратительно стали давить изнутри. А из радио все так же слышались строчки песни: «Верю в тебя, в дорогую подругу мою, Эта вера от пули меня тёмной ночью хранила… Радостно мне, я спокоен в смертельном бою, Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось.» Его почти никогда не мучало это чувство. Почти никогда до 93 года, когда он встретил ее — свою драгоценную Элеонору Евгеньевну Исакову. Роман не привык скучать, так уж его воспитали или он вырос таким сам. Его отец тоже был военным, поэтому постоянно пропадал на службе, мать работала учителем и тоже вечно была занята. Из развлечений в Ромином детстве (которое он провел в глуши, потому что там располагалась военная часть) были только книги и старший брат. Но последний тоже стал военным и их тоже развела судьба, а потом Афган и.. похоронка на Павла Анатольевича Лилина. Слезы матери Роман будет помнить долго, как и то, как она падала к нему в ноги и просила не уезжать, но Рома уехал. Его ждала Москва, высшая школа КГБ. Лилин долго грезил подобным, а красный аттестат с золотой медалью, способности к языкам и хорошая физическая форма только помогли без проблем поступить. Так и началась его жизнь вдали от дома. Все свое обучение он рвался на войну. Остаток юношеского максимализма наседал на мозги с недюженной силой. К концу второго года обучения, Романа перевели на отделение контрразведки. С тех пор Лилин еще больше рвался на поле боя, а потом столкнулся с суровой реальностью и резко прозрел. Только знакомство с Виктором встряхнуло его и вернуло в чувства. Но все это время Рома все равно не скучал. Не по кому было. Мать обижалась, а отец был таким же участником военных действий. А потом война кончилась. Началась жизнь. Новая жизнь. Он получил майора и квартиру в Ленинграде. Жизнь в распадающемся союзе была тяжелая, но терпимая. Рома быстро освоился на новом месте и вернул общение с Виктором. А затем встретил ее, и мир перевернулся. Лилин влюбился. С первого взгляда и настолько сильно, что сам себя не узнавал. У него в голове надолго отпечатался ее звонкий смех и то, как она улыбалась ему при знакомстве. Через пол года он на ней женился. Свадьбы у них не было, тихая роспись о которой знали только они двое. Эля даже не смогла взять его фамилию из соображений безопастности, но зато носила кольцо, внутри которого было изящно написанно «любимой Лилиной Э. Е.» Вот тогда он и узнал, что такое скучать по человеку. Эли ему переставало хватать в командировках уже на следующий день. Странное чувство это было, особенно когда приходило осознание, что ты не мальчишка, а майор контрразведки, которому за 30. Письма супруги Роман ждал с таким трепетом, что откладывал все свои дела и садился читать. Виктор даже шутил, что когда-нибудь Лилин уйдет с совещания у начальства или прям под пулями будет сидеть вычитывать каждую строчку на листке. Майор заметно «светился», когда держал в руках заветный конверт. Старался спрятать улыбку, а потом очень долго ходил довольный. Все письма он держал в отдельной папке на столе в комнате, а иногда носил их в нагрудном кармане формы. Со временем там стала лежать фотография Эли. Опомнившись от своих мыслей, Роман достал фотографию из кармана и сам невольно улыбнулся, смотря на счастливую жену. Красивая. И сейчас на фотографии, и в жизни. Лилин опять поймал себя на мысли, что заскучал. К черту все: эту чертову войну в Ичкерии, идиотов начальников, бесстрашных чечен, которые напирали с разных сторон. Майор устал претворяться, что ему не тяжело, что он выносит разлуку с женой легко. Нет, вовсе нет. Он не видел ее уже пол года и, признаться честно, уже медленно сходил с ума от томительного ожидания удачного случая, чтобы на время уехать к ней. Лилин вновь тяжело вздохнул. Среди громкого стука капель дождя он отчетливо услышал далекий грохот взрывов. Опять началось. Оставалось гадать, дойдет до них или нет. Рома встряхнул головой, посмотрев на фотографию Эли и незаметно для себя вспомнил строчки из песни, которую только что слышал: «….Радостно мне, я спокоен в смертельном бою, Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось.». Майор поднял взгляд на документы. Все это было ерундой: все эти бумаги, сражения. Главным была сейчас она, которая так же скучала, которая плакала дома и переживала за него. Рома убрал документы в папку, фотографию в карман, а после взял бумагу и стал быстро писать. Утром следующего дня, вскочив ни свет ни заря, но стараясь не потревожить сон Виктора, недавно вернувшегося с операции, Лилин выскочил из казармы и поспешил в штаб. — Здра.. — начал он, прикладывая руку к виску, но был прерван: — Ладно-ладно, садись. Что-то случилось? — сонно зевнув, спросил генерал, попивая кофе из чашки. — Тут это.. у меня рапорт. Мне надо в Санкт-Петербург на пару дней. Документы повышенной секретности передать, с другим грузом никак, — тут же сказал Роман, кладя на стол бумагу, которую писал вчера вечером. — Ну хорошо. В 10 машина приедет, а дальше на самолете до военного аэропорта, ну а там сам все знаешь, — ответил генерал, расписываясь на бумаге, — К жене хоть заглянуть не забудь. Рома кивнул и попращавшись с генералом, выскользнул из кабинета, пробубнив под нос: — Будто я действительно бумаги повезу. Много ума надо поставить «Совершенно секретно» и упаковать в черный пакет. Впрочем, все равно спасибо, что генерал отпустил его. Уже в районе обеда он был в родном городе. Все таки передав документы в часть, он поспешил в цветочный за самым красивым букетом, а после поехал в театр на Васильевском. Конечно пришлось подождать пару часов, перед тем как на ступеньках появилась рыжая макушка, держащая в руках букеты после выступления. Переговариваясь с подругой, она спустилась по ступенькам и тут же замерла. Подруга среагировала быстрее, забрав у нее букеты, иначе бы они полетели бы на землю. Исакова бросилась к мужу, завизжав и повиснув на его шее, захлебнулась в слезах: — Рома.. Ромочка! Лилин перехватил жену, прижимая ее ближе к себе и улыбаясь. Все это томительное ожидание долгой встречи стоило этих эмоций, стоило того, чтобы наконец обнять ее и не выпускать несколько минут. — Элечка, моя любимая, Элечка, как я скучал.