Во власти страсти: Третий лишний

      Иосиф утром съездил на полчаса по делам, заехал домой, взял несколько вещей и вернулся к Люсе. У своего друга он купил большой и спелый арбуз. Девушка готовила на обед борщ, но когда Кобзон появился на пороге с арбузом, она радостно захлопала в ладоши и забыла о своей готовке. Л: - О, боже, арбуз! Я только подумала о нем, а ты уже принес. И: - Ты просто во сне сегодня несколько раз просила купить арбуз.       Мужчина поцеловал девушку в носик и прошел на кухню. Актриса кружила вокруг певца, не сводя с арбуза глаз, как кот следит за сметаной. Она попросила просто разрезать арбуз пополам, взяла ложку и с наслаждением принялась его есть. Л: - Какой он сладкий, тает во рту... Ой, Йося, нужно же свеклу потереть, я борщ решила сварить.       Люся запихнула в рот побольше арбуза и привстала, певец улыбнулся и повязал себе фартук. И: - Кушай и командуй, что нужно делать?       Девушка присела на место и указала пальчиком на терку. Л: - Свекла в миске, нужно натереть на среднюю терку.       Кобзон послушно выполнял все задания, Люся хихикала и кивала, но их идиллию нарушил звонок телефона. Мужчина дернулся с места, но его руки были измазаны в свеклу, и он остановился. Л: - Я сама подниму, а ты забрасывай в кастрюлю теперь.       Актриса отложила ложку и подошла к телефону в комнате. Л: - Алло.       Гурченко сразу же узнала голос Купервейса на том конце провода и поджала губы, она продолжала говорить но тише. Л: - Костя? Здравствуй…       Кобзон выглянул из кухни и прислушался, когда он услышал имя пианиста, его передернуло. Л: - Я рада, что ты возвращаешься через два дня. Да.       Иосиф заходил желваками, он хотел бы, чтобы Купервейс провалился сквозь землю, чтобы разверглись небеса и его убило молнией. Люся усмехнулась, но ее голос звучал ровно и даже безэмоционально. Л: - Ты думал, что я сразу выброшу твою папку с нотами и туфли? Они по-прежнему в шкафу. Хорошо, пусть твоя мама приезжает за ними, если ты не можешь сам.       Певец нервно приложил пальцы к губам и начал их кусать, но почувствовал вкус свеклы и быстро перестал это делать Л: - Что? Тебя два месяца не интересовало, как я себя чувствую, зачем тебе сейчас эта информация? Ааа, тебе мама все докладывала обо мне. Так позвони ей и в этот раз и спроси!       Люся громко положила трубку и села на кровать, опустив голову. Она медленно выдыхала, чтобы совладать с нахлынувшими эмоциями. Ей даже стало страшно от осознания того, как сильно она ошибалась в этом человеке. За два месяца отсутствия Константина в стране он звонил только один раз через пару дней, после отъезда, и сейчас его больше волновали его вещи и работа, чем Люся и ребенок. Это выводило девушку из себя, ей хотелось расплакаться и сжечь папку с нотами Купервейса.       Кобзон быстро вернулся на кухню, чтобы его не застали в коридоре. Он помешивал борщ, когда актриса тихо вошла на кухню. И: - Малышка, кто звонил? Л: - Костя.       Гурченко села за стол и уже безразлично смотрела на арбуз. И: - Что ему нужно?       Взгляд Люси был потухший, она отодвинула ложку от себя и смотрела в одну точку. Она чувствовала себя обманутой, наивно доверившейся человеку, с которым, как оказалось, они были абсолютно разными. Теплых чувств к Константину больше не было, но такое безразличие к ней и к их ребёнку выводило девушку из себя. Она скрывала в себе гнев и разочарованность. Девушка чувствовала себя брошенной, хотя бросила Купервейса она.       Иосиф присел на стул рядом. И: - Люсь, он сказал что-то плохое? Л: - Кто?       Актриса словно очнулась от своих мыслей, только когда Кобзон коснулся ее руки. И: - Купервейс.       Певец выдавил из себя фамилию своего соперника. Люся отрицательно покачала головой, ее лицо было бледным, а глаза в этот момент казались очень большими и синими. Актриса погладила свой животик и медленно встала. Л: - Я пойду полежу...       Девушка сделала всего пару шагов и упала, потеряв сознание. Иосиф метнулся в ее сторону и чуть успел подставить ладони, смягчив падение, чтобы актриса не ударилась о пол. И: - Люсенькая... Котенок... Посмотри на меня...       Кобзон сильно испугался, он легонько похлопывал актрисе по щекам и пытался нащупать пульс.       Люся почти сразу открыла глаза, пытаясь понять, что произошло, взгляд ее был затуманен. Певец стал зацеловывать ее щечки, держа голову любимой в своих ладонях. И: - Слава Богу. Напугала меня. Родная, где болит? Скорую вызвать?       Актриса немного приподнялась. Л: - Ничего не болит...       После обморока Люся действительно не чувствовала никакой боли, даже наоборот была легкость во всем теле и ясность в голове, словно произошла перезагрузка. И: - Что случилось? Что болело? Почему ты упала?       Мужчина помог Гурченко подняться, девушка сделала шаг и сильно оперлась на руку Кобзона, живот охватила резкая боль, словно его кто-то сдавливал. Актриса простонала, стиснув зубы. Л: - Кажется, все же нужен врач. И: - Началось? Что? Сильно болит? Еще ведь рано, да? Я звоню в скорую.       Иосиф очень суетился, он довел Люсю до кровати и дрожащими пальцами едва попадал в цифры на телефоне. Он суматошно объяснил диспетчеру, что случилось. Ждать неотложку пришлось бы долго, Люсе было плохо, она лежала на боку и гладила животик, постанывая. Певец сказал, что сам привезет жену. Через полчаса они уже были в больнице, их ждали в приемном покое. Актрису увезли на обследование. Кобзон остался ждать в коридоре и только тогда заметил, что он в домашних тапочках. Через час к певцу вышел врач. В: - Вы муж Людмилы Марковны?       Иосиф только молча кивнул и с надеждой смотрел в глаза врача. В: - Ей придется остаться в больнице под нашим наблюдением. У вашей жены повышенный тонус матки, что привело к ее сокращениям. Вы правильно сделали, что сразу приехали, потому что такое состояние вредит ребенку и может вызвать родовой процесс, а еще целых полтора месяца до назначенного срока. Мы остановили приступ, но он может повториться. Поверьте, ребенку лучше развиваться в утробе матери, чем лежать под аппаратами в боксе. Я запросил данные из поликлиники, беременность не простая, было бы лучше остаться в больнице под наблюдением специалистов. И: - Я вас понял, конечно мы останемся, спасибо.       Кобзону разрешили войти в палату к Люсе. Иосиф осторожно открыл дверь и вошел, девушка спокойно лежала на спине, повернув голову и смотрела, как медленно капает лекарство в стеклянной баночке капельницы.       Мужчина опустился на стул возле кровати, Гурченко никак не отреагировала. И: - Малышка, как ты себя чувствуешь?       Мужчина осторожно взял ладонь девушки и накрыл своей рукой. Л: - Уже нормально. Я хочу домой. И: - Котёнок, врач сказал, что тебе с малышом лучше остаться в больнице. Приступ может повториться. Это опасно для вас.       Певец склонился и поцеловал пальчики девушки, но Люся нахмурилась и хотела высвободить ладонь. Л: - Сколько мне нужно здесь быть? У меня уже ничего не болит. И: - Очень хорошо. Если так и будет, значит нам скоро разрешат уехать домой. Не капризничай, солнышко. Я останусь с тобой.       Кобзон нежно погладил животик, не выпуская ладонь актрисы из своей руки. Девушка обреченно вздохнула и долго всматривалась в лицо мужчины. Л: - Езжай домой. Я могу быть одна.       Гурченко перевела вгляд в сторону и поджала губы. И: - Люсенька, я не оставлю тебя здесь одну на ночь. Утром съезжу за вещами, если доктор к тому времени не подтвердит, что с нашим малышом всё в порядке. Л: - Нашим малышом...       Гурченко произнесла эту фразу с иронией и даже с усмешкой и отвернувшись, легла на бок. Иосиф нахмурился, не понимая, почему вдруг настроение Люси так изменилось. Он обошёл больничную кровать и опустился на корточки перед лицом девушки. И: - Люсенька, что происходит? Я тебя чем-то обидел?       Люся искоса взглянула на него и подложила ладонь под голову, оставив вопрос певца без ответа. Иосиф погладил руку актрисы и прошелся пальцами от запястья вверх, к тому месту, где стоял катетер с иглой от капельницы. Л: - А что если ты не сможешь принять чужого ребенка? Ведь это не только радостные моменты. Ты не знаешь, что тебя ждет. Это бессонные ночи, пеленки, крики, плач...       Иосиф изумлённо смотрел на актрису и не понимал, что происходит в ее прекрасной головке. И: - Люся, ты думаешь я маленький мальчик и не понимаю, что меня ждет? Мне нужна ты и нужен наш ребенок. Л: - Он даже родному отцу не нужен…       Актриса покачала головой и в ее глазах застыли слезы, она коснулась животика и вздохнула.       Певец сдвинул брови, сжав руку в кулак. К нему начало приходить понимание причины этих слов. После звонка Купервейса, Люся была сама не своя, ее состояние ухудшилось, это означало, что пианист мог наговорить ей чего-то плохого. Он был готов собственными руками задушить Купервейса.       Кобзон усмирил свой порыв, нежно пригладил волосы любимой, склонился и поцеловал ее, едва касаясь губ. Он тихо прошептал: И: - Мне без тебя так трудно жить, А ты — ты дразнишь и тревожишь. Ты мне не можешь заменить Весь мир… А кажется, что можешь. Есть в мире у меня свое: Дела, успехи и напасти. Мне лишь тебя недостает Для полного людского счастья. Мне без тебя так трудно жить: Все — неуютно, все — тревожит… Ты мир не можешь заменить. Но ведь и он тебя — не может.