Росток "Одного за всех"

      В тот вечер Изуку, вернувшись домой после встречи с мужчиной, пребывал в эмоционально перегруженном состоянии. Боже, он сказал ему, что он рожден беспричудным!       Да, теоретически он знал, что тот и сам был таким же. Он даже сказал ему об этом лично. Но все равно. Общество давно установило правила того, как сейчас следует обращаться с ничтожествами вроде них. И мужчина вполне мог примкнуть к большинству ради собственной безопасности.       Да, он был Восьмым и потому не мог бы навредить ему физически. «Один за всех» не допустил бы подобного столкновения. Но Изуку на собственном опыте знал, что боль можно причинить не только ударами. В конце концов, учителя никогда физически не наносили ему увечий и травм, что никак не мешало им заваливать его на тестах, унижать перед классом, назначать бесконечные отработки и не замечать его ранений.       В ту ночь он уснул, уткнувшись лицом в подушку, потому что долго плакал, представляя все более и более ужасные последствия своей сегодняшней откровенности. То, что «Один за всех» не устроил выброс в его груди, было почти чудом. Но, возможно, он просто постепенно адаптировался к его телу и эмоциональному фону.       Изуку не понимал, почему так происходит, почему он позволял этому незнакомому мужчине увидеть так много, почему это казалось правильным. Он не должен был, для таких, как он, это всегда кончалось плохо. Все же чем ближе он подпускал кого-то к себе, тем больнее этот человек мог его ударить.

***

      Знакомая темнота его странных снов окутала его со всех сторон, но не смогла затушить его эмоции. Изуку уже привык к тому, что Йоичи-сан приходил к нему сюда, и они шли туда, где могли поговорить. В обычных случаях, он не возражал против его общества и в общем-то даже почти доверял ему, но прямо сейчас он не хотел его видеть. Точнее не хотел, чтобы тот видел его.       Ему нужно было убежище, место, где он сможет успокоиться и восстановить утраченное равновесие. Где ему не нужно будет чувствовать необходимость что-либо объяснять кому-либо. Перед мысленным взором Изуку встали воспоминания о комфортной тишине, которой было наполнено пространство Четвертого носителя.       Он не мог быть здесь полностью один, поскольку его собственное пространство еще не сформировалось, но, если уж ему и пришлось бы выбирать себе компанию на сегодняшнее погружение, то он бы предпочел молчаливое общество этого мужчины.       Теоретически Изуку знал, что может туда вернуться даже без проводника в лице Йоичи-сана, но он понятия не имел о том, как это сделать. Потому что все, что у него было – это его желание.       Какой-то поток скользнул по его телу, окутывая течением и словно унося куда-то. У Изуку даже не было воли сопротивляться, он чувствовал себя измученным и разбитым.

***

      Хикаге вскинул голову, чуть напрягая мышцы и прислушиваясь к изменившемуся течению ветров на его поляне. Что-то происходило, но он не знал, что именно.       Неожиданно в нескольких метрах от него, по ту сторону ручья, начал закручиваться небольшой смерч. Бровь Хикаге приподнялась, подобного ему не доводилось видеть на своей территории. И уж точно он сам не создавал его.       Внезапно пространство внутри воздушного завихрения дало трещину как при чужом перемещении и он увидел светящийся силуэт Девятого, который едва держался на ногах. Хикаге быстро пересек ручей и, когда процесс завершился, не дал ему упасть, придержав мальчика. На его щеках он заметил слезы. Тот осмотрелся, должно быть пытаясь понять, где он, а его тело напряглось от контакта.       - П-простите. Я… Я…       - Не нужно ничего объяснять, малыш, – Хикаге говорил негромко и заметил, что мальчик чуть расслабился от звука его голоса. – Ты пришел сюда, значит тебе по каким-то причинам это нужно. Хочешь остаться снаружи или пойти в дом?       Мальчик пожал плечами, испуг и напряжение в его глазах уступили место какой-то апатичности. Хикаге колебался мгновение, но все же осторожно приподнял преемника на руки (тот не сопротивлялся и почти не реагировал) и неспешно пересек ручей, неся его к дому. Ему было не впервой проделывать такой трюк, а если мальчик хотел тишины и одиночества, то он даст ему такую возможность.       Войдя внутрь, Хикаге поднес подростка к своей постели, на которой мех смешивался с сушеной травой, и опустил на нее своего маленького гостя. Рядом он приоткрыл окно, чтобы успокаивающие звуки текущей воды и несильного ветра просачивались к нему. Он не будет тревожить мальчика, если тот не захочет этого. По крайней мере, в ближайшее время.

***

      Изуку был немного дезориентирован после своего одиночного путешествия внутри «Одного за всех», однако все же был рад тому, что в результате оказался именно там, где хотел. Хикаге-сан не задавал никаких вопросов и не требовал от него никаких объяснений, а просто без лишних слов позволил скрыться здесь, укутав его звучащей тишиной своей обители, как он ее назвал в прошлый раз.       Лежать фактически на широкой лавке, покрытой шкурами и сеном, было непривычно, но его сейчас это не беспокоило. Ему просто хотелось спрятаться от чужих глаз, от осуждения, от сочувствия, от всего.       Изуку знал, что Йоичи и Нана попытались бы его утешить или успокоить, Дайгоро и Брюс – подбодрить или развеселить. Кудо и Эн, возможно, тоже были неплохими вариантами в его состоянии, но Второй внешне слишком напоминал Каччана, да и Третий с большой долей вероятности был бы с ним, а в «гостях» у Шестого вполне мог оказаться Пятый.       Поэтому он пришел сюда в надежде, что сможет здесь пережить внутреннее смятение в своей душе, не привлекая к этому чрезмерного внимания и заставляя переживать тех, кто не был к нему безразличен.       Прохладная рука легла ему на волосы, поглаживая, и Изуку с трудом сфокусировал свое внимание на мужчине рядом с собой.       - Хочешь побыть один или мне остаться с тобой, малыш? – спросил Хикаге – Я не буду лезть к тебе, если ты не захочешь.       Изуку пожал плечами, приникнув щекой к мягкому меху. Ему просто хотелось тишины. На самом деле он не возражал, если мужчина просто будет где-то здесь. Все же ему не хотелось узурпировать то, что должно было быть его личным пространством.

***

      Хикаге мягко провел пальцами по волосам Девятого. Он прекрасно понимал его внутреннее состояние. Они все это понимали. Мальчик был еще слишком юн и неопытен, чтобы действительно скрыть свои чувства от них.       Именно поэтому сегодня они просто позволили ему пережить все это без своего вмешательства и присутствия. Они знали, что тревога о чувствах других не дала бы ему полноценно освободиться от собственного груза эмоций и страхов.       То, что мальчик в результате всего пережитого пришел к нему, отчасти удивило Хикаге. Но не тем, что тот пришел к нему, а тем, что тот и правда смог сделать это самостоятельно.       Все же они полагали, что мальчику понадобится больше времени, чтобы научиться этому, потому что для этого нужно делать шаг и задавать направление без колебаний. Возможно, отчаяние стало сильным источником мотивации, которое не оставило в его душе места сомнениям.       Не дождавшись никакого вербального ответа на свой вопрос, Хикаге мягко отошел, давая преемнику больше пространства. Но прежде, чем уйти, он взмахом руки создал на стойке рядом с мальчиком чашку с отваром из полевой ромашки и плошку с ягодами, чтобы тот мог взять их, если захочет. Тихое сопение дало ему понять, что тот заметил этот жест.       Сев возле дальнего от постели окна, Хикаге сфокусировался на том, чтобы создать много объектов сразу. Это было непросто, но это было привычно, поэтому он лишь чуть улыбнулся, когда рядом с ним на скамейке образовалась куча гибких и ровных веток ивы. Раньше ему приходилось тратить довольно много времени, чтобы собрать их в достаточном количестве. Теперь же это был вопрос нескольких секунд.       Хикаге привычно взял несколько прутьев и начал сплетать их между собой, создавая очередную корзинку. Этому ремеслу его еще в детстве научила бабка и фактически это был его способ заработать немного денег, когда он ненадолго выходил к людям, чтобы добыть лекарства, семена, инструменты, одежду и прочие необходимые вещи.       Хотя помнится, некоторое оружие, особенно ножи, он добывал, отнимая их у злодеев, которые охотились за добычей на окраинах городов. Иногда даже те, чье имущество и жизнь ему удавалось отстоять в драке, дополнительно помогали ему, делясь чем-то полезным. Так, совмещая мирный труд, честный обмен и фактически линчевательство, ему удавалось наладить свой быт.       Сейчас же это занятие было скорее медитацией и данью уважения собственному прошлому, чем необходимостью получить что-то взамен, не опускаясь до воровства и грабежей. Все же у него был собственный моральный компас да и любое привлечение внимания полиции только ухудшило бы его положение и раскрыло факт его существования Все за Одного.       Хикаге не хотел далеко уходить от мальчика на тот случай, если тот захочет поговорить или ему что-то потребуется (например, вернуться обратно), но и не хотел давить на него тем, что сидит здесь специально ради него. А так, он просто занимался своим делом поблизости, не навязывая свое общество преемнику.

***

      В комнате повисла тишина, нарушаемая только шелестом листвы и журчанием ручья за окном, а также дыханием мальчика и поскрипыванием веток в его пальцах. Хикаге нравилось это молчаливое соседство, он никогда не любил громкие и резкие звуки сражения, большого города или шумной компании.       И, честно признаться, для него было испытанием то, что «Один за всех» выбрал его преемником яркого и энергичного Дайгоро, который как на зло любил в свободное от работы время посидеть в баре или сбежать на концерт любимой группы, предварительно нацепив парик. Чтобы сохранить инкогнито и не привести следом каких-нибудь злодеев, как он говорил.       Нет, Хикаге вовсе не умалял достоинств мужчины и вполне понимал, почему тот мог приглянуться этой странной причуде. Он был героем не только по профессии, но и в душе.       Они столкнулись друг с другом в одну из тех ночей, когда Хикаге молчаливой тенью скользил по темным улицам в своем линчевательском патруле, как бы сказали другие. Дайгоро, очевидно, шел из бара в свой выходной, будучи не вполне в трезвом состоянии, когда какая-то мелкая банда сочла подвыпившего мужчину с длинными черными волосами, в одиночестве идущего по одной из улиц, достаточно легкой добычей для своих целей.       С их стороны это было ошибкой, поскольку даже в нетрезвом состоянии Дайгоро оставался опытным и тренированным бойцом. Однако все было не так просто и Хикаге понял это, когда его собственная причуда резко вспыхнула при виде лишней тени на земле, которая подкрадывалась к мужчине из слепой зоны.       Его вмешательство было быстрым и стремительным. Он оттолкнул героя в спину (тот даже не понял, что это не было атакой) и резко ударил по, казалось бы, пустому пространству. Удар попал в цель и на земле остался лежать бесчувственный мужчина в маске.       После этого Хикаге скрылся, чтобы его не посчитали членом этой банды. Он был уверен, что Дайгоро разберется со всеми остальными злодеями. А через несколько месяцев, когда он снова оказался в пригороде этого города, его достиг зов «Одного за всех», который уже пустил свои корни в сердце и душе героя.       В какой-то момент Хикаге почувствовал поблизости след Йоичи и, подняв взгляд от уже на треть сплетенной корзинки, заметил мужчину. Тот возник на другой стороне ручья и, поймав его взгляд на себе, вопросительно приподнял бровь, показав пальцами число девять.       Хикаге чуть наклонил голову, подтверждая, что мальчик действительно находится у него, и на лице Йоичи проступило заметное облегчение. Все ясно, должно быть он не нашел преемника на его территории и беспокоился из-за потенциальных последствий возможного сольного путешествия Девятого внутри «Одного за всех». Все же тот был еще очень неопытен в подобных вещах.       Йоичи сделал шаг вперед по направлению к ручью и Хикаге чуть нахмурился, послав ему навстречу несильный порыв ветра, который толкнул мужчину в грудь. Тот поднял вопросительный взгляд и Шиномори едва заметно покачал головой, говоря о том, что мальчик пока не готов вступать с кем-либо в контакт. Йоичи понимающе кивнул и отступил, чуть приподнимая руки в знаке капитуляции. Несколько мгновений спустя он растворился в световом тоннеле.

***

      Изуку был действительно благодарен за эту мирную тишину, которой Четвертый смог окружить их. Все же в школе и на улице его всегда окружал шум (нередко будучи агрессивным и враждебным по отношению к нему). В сквере, где он встречался с Восьмым, было тише, но все же он пока чувствовал себя скорее обязанным, чем готовым доверять мужчине. Здесь же царила мирная, безопасная тишина.       Уже некоторое время (Изуку давно потерял счет) он наблюдал за тем, как уверенно и четко двигались пальцы Четвертого, сплетая прутья друг с другом. Сперва он не понимал, что именно делал мужчина, но затем догадался. Эти движения по-своему завораживали, приглушая эмоции и погружая в своего рода транс. За этим было приятно наблюдать.       Постепенно Изуку чувствовал, что буря в его душе улеглась, что его мысли и мышцы наконец расслабились. Стоящая в его изголовье чашка с каким-то отваром источала слабый, но успокаивающий запах, он осторожно протянул к ней руку и, приподнявшись на локте, отпил немного. Вкус был непривычным, как и у всего, чем его угощал Четвертый, но приятным.       Мужчина явно заметил его движение, но не стал комментировать или отвлекаться от своего занятия, хотя Изуку чувствовал на себе внимательный взгляд его серо-зеленых глаз. Тот действовал так не из безразличия или равнодушия, а потому, что не хотел навязывать свое общество и близость. Он правда оценил этот жест.       Изуку допил отвар и немного робко подошел ближе к Четвертому. Тот чуть улыбнулся и отодвинул в сторону остатки веток, чтобы он смог сесть рядом, если захочет. Мальчик присел на краешек скамейки, немного неловко покручивая чашку в руках и не решаясь начать разговор. Часть его все же стыдилась того, что произошло.       - Как ты, малыш? Получше? – молчание нарушил сам мужчина, поднимая взгляд от своего плетения, чтобы взять еще одну ветку.       - Н-немного, – Изуку чуть покраснел. – П-простите, что так ворвался.       - Не извиняйся за это, малыш, – губы Хикаге тронула улыбка. – В конце концов, я сам сказал тебе, что ты можешь вернуться ко мне в любой момент. Ты хотел этого, так что я не вижу в этом проблемы. К тому же ко мне часто приходят за своего рода тишиной. Так что не ты первый, не ты последний, малыш. Не переживай.       Изуку несколько мгновений обдумывал слова мужчины – в них была своя логика. Просто он так привык слышать ото всех вокруг (мама не в счет), что все то, что связано и происходит с ним, априори ненормально. И было почти странно слышать о том, что он был не один такой.       - Малыш, все мы люди. И причуда уж точно не является краеугольным камнем того, как работает наша психика, – заметил Хикаге. – Во всяком случае не так, как на этот счет склонны думать многие в твоем окружении. Если речь не идет об изначально ментальных и психических причудах, конечно. И даже тогда они скорее будут влиять на других, чем на самого человека, его потребности, чувства и эмоции.       Изуку неуверенно кивнул, пытаясь найти какую-нибудь нейтральную тему для разговора. Все же с Четвертым было проще молчать, чем общаться. Он предполагал, что это было следствием того, что мужчина прожил жизнь отшельником. Но сейчас ему действительно хотелось поговорить. Его взгляд опустился на кружку в его руках, на дне все еще оставались остатки отвара.       - Что это было? – спросил он и пояснил – Напиток, я имею в виду.       - Ромашка, – ответил Хикаге. – Она дает успокоительный эффект, – он тоже бросил взгляд на почти пустую чашку. – Хочешь еще?       Изуку кивнул и мужчина с легкой улыбкой щелкнул пальцами над самой кружкой. Несколько мгновений спустя та вновь наполнилась отваром. Он был горячим, но недостаточно, чтобы обжечь.       - Спасибо, – тихо прошептал Изуку и получил в ответ мягкую улыбку предшественника.       Больше они не разговаривали. Весь остаток ночи Изуку просидел рядом с ним, наблюдая за тем, как сильные и ловкие пальцы Четвертого сплетали различные узоры на стенках небольшой корзинки. Тот явно знал толк в этом деле.       Когда он проснулся утром, на его сердце было гораздо спокойнее, чем накануне. Изуку правда был благодарен случаю, судьбе или чему-то еще за то, что у него теперь было подобное убежище. Пусть и во снах.