Росток "Одного за всех"

      Изуку немного нервничал, когда ложился спать в тот вечер. До этого он потратил несколько часов, чтобы пересмотреть свои старые блокноты с анализами и составить предварительный каталог того, где и о ком у него есть записи. Прохладное присутствие сопровождало его и ему казалось, что он почти чувствует на себе чужой взгляд.       - Это весьма добротная картотека, – тихий голос Второго заставил его рефлекторно вздрогнуть. – Полагаю, ты потратил на нее немало сил.       Изуку пожал плечами. Ему просто нравилось наблюдать и анализировать увиденные причуды. Это не было для него в тягость. Напротив, это было тем, что могло помочь ему отвлечься от жестокости и несправедливости их мира.       - Может тебе стоит отложить это на более позднее время, кид? – Брюс опустил свою руку на его ладонь, смягчая болевые ощущения от письма – Все же твои ранения еще не зажили до конца.       - Я хочу сделать хотя бы это, – Изуку подумал. – Я давно не разбирал свои записи. Потом мне все равно понадобится все это переписывать. Я не могу продолжать хранить все это в открытом доступе и хаосе.       - Решил зашифровать? – спросил Кудо и Изуку кивнул – Это правильно. Информация – это оружие и к ней нужно относиться соответственно.       Так продолжалось почти все время. Изуку листал свои записи, периодически обмениваясь мыслями с присутствующими предшественниками. Их прикосновения смягчали боль в его раненой руке, давая возможность делать пометки в блокноте-каталоге.       Сейчас же Изуку лежал в своей постели, размышляя о том, что, возможно, сегодня ночью он впервые увидит Седьмую – женщину, от которой «Один за всех» передался тому мужчине из сквера. Она была единственной, кто действительно мог рассказать ему о нем больше.       Знакомое прохладное прикосновение медленно приглушило вспыхнувший в его груди жар. Тонкие пальцы вплелись в его волосы, дополнительно расслабляя. Он закрыл глаза, позволяя темноте и невесомости погрузить его в себя.       Прохладная рука чуть сжала его ладонь, привычно увлекая его за собой, пока он не вышел из мрака в знакомой гостиной-библиотеке. Стоящий рядом с ним Йоичи-сан улыбнулся ему.       - Как твоя рука, малыш? – спросил он.       - Немного лучше, – Изуку рефлекторно потер ладонь. – Ваши прикосновения действительно помогают облегчить боль. Спасибо за это.       - Рады, что тебе становится легче, – улыбнулся мужчина. – Хочешь дойти до Седьмой?       Изуку неуверенно кивнул и позволил Йоичи-сану снова увести его в световые тоннели, которые пронизывали окружающее пространство, связывая «личные» области между собой.

***

      Это место было пропитано уютом, создавая ощущение жилого дома, а не просто некой иллюзии пространства. На полках были различные безделушки, на стенах мелькали фотографии, в воздухе витали запахи какой-то готовки. Неожиданно раздались шаги и на пороге комнаты появилась женщина.       Незнакомка была одета по-домашнему – в футболку и свободные брюки мягкой расцветки. Черные волосы были подобраны в хвост с легким плетением на висках. На поясе у нее был повязан фартук, а на щеке и руках белели остатки муки.       - О, Йоичи-сан, Изуку, вы уже здесь? Я ожидала вас немного позднее и потому у меня еще не все готово, – она улыбнулась и с легким смущением смахнула муку. – Сможете подождать немного? Пока располагайтесь, я закончу и приду, хорошо?       Изуку кивнул, немного смущаясь, и женщина вышла. Йоичи-сан подошел к дивану и опустился на него. Он улыбнулся.       - Присаживайся, малыш. Полагаю, это займет какое-то время. Она всегда предпочитала готовить сама, а не пользоваться возможностями «Одного за всех». По ее словам, это создает особое настроение, которого не добиться, просто получив готовое.       Изуку сел рядом с мужчиной, осматриваясь более подробно. Наверное, он был согласен с этой женщиной. Постепенно пропитывающие все вокруг запахи свежего и запекающегося теста, горячей карамели, в которую постепенно превращался сахар, и другие создавали ни с чем несравнимое ощущение домашнего уюта.       Некоторое время спустя незнакомка вернулась, в ее руках были два чайника. Один с горячим кипятком и второй для заварки, от которого шел приятный и нежный запах жасмина. Она поставила оба на столик у дивана и залила кипятком сушеные травы и цветки.       - Сейчас, пусть немного настоится. Угощение тоже уже почти готово, – она улыбнулась. – Нужно немного остыть.       - Может вам помочь? – спросил Изуку – Чашки там, посуда? – он покраснел.       - Если тебя не затруднит, малыш, – мягко ответила женщина, выходя из комнаты.       Изуку немного робко последовал за ней. Это действительно была небольшая квартира и довольно быстро они добрались до кухни, находившейся чуть в стороне. За окном располагался нейтральный вид на какой-то город.       На столе Изуку заметил накрытый тканью и явно пышущий жаром пирог, а также несколько яблок на палочках, с которых стекала еще горячая карамель. Витающие вокруг запахи, казалось, можно тоже нарезать ножом и съесть.       - Я испекла яблочный пирог. Надеюсь, ты не против, малыш? Я просто не знаю точно, что ты любишь.       - Все в порядке, я не против, – Изуку робко улыбнулся женщине. – А как вас зовут?       - Да, извини, я не представилась. Меня зовут Нана, – она немного взлетела и вытащила из серванта несколько кружек и блюдец, в ее черных глазах появилась вина. – Прости, что все так получилось с тобой и Тошинори. Я правда не думала, что мое решение передать медальон «Одного за всех» Гран Торино и моя смерть приведут к таким последствиям. Мне действительно жаль.       Изуку взял посуду из рук женщины и улыбнулся. Он не винил ее в случившемся. Тем более, насколько он понимал, «Один за всех» действительно был странной во всех отношениях причудой. Если его вообще можно было так назвать.       - Его зовут Тошинори? – спросил он с некоторым любопытством.       - Да. Тошинори Яги. Так звали этого мальчика, к которому перешел «Один за всех» после меня.       - Мальчика? – Изуку с трудом мог сопоставить эту характеристику с виденным им мужчиной.       - Извини, привычка, – улыбнулась женщина, нарезая уже чуть остывший пирог. – Я понимаю, что сейчас он уже старше и судя по всему намного. Но, боюсь, в моей памяти он навсегда останется пятнадцатилетним подростком.       Изуку чуть улыбнулся. Ему тоже скоро будет пятнадцать. Тем временем Седьмая закончила нарезку и кивнула в сторону гостиной. Вернувшись в комнату, они увидели Йоичи, который накрыл заварочный чайник полотенцем, чтобы ускорить процесс. Он поднялся им навстречу и осторожно забрал часть посуды, потянув носом.       - Пахнет как всегда восхитительно, Седьмая, – улыбнулся мужчина, помогая им разместить все на столике возле дивана. – Полагаю, вы уже успели немного познакомиться?       Женщина кивнула, разливая чай в красивые, изящные чашки. Изуку осторожно отпил глоток и взял себе небольшой кусочек пирога. Тот и правда пах очень соблазнительно и вкусно. Он любил такие вещи, но его мама редко что-то пекла, потому что получающаяся порция всегда была слишком велика для их маленькой семьи. Часть угощения засыхала и ее приходилось выкидывать. Он не хотел, чтобы ее труды пропадали даром, и потому чаще всего находил причину убедить ее не тратить время на все это.       - А что это за медальон «Одного за всех», о котором вы упомянули? – спросил он у женщины – И кто такой Гран Торино?       - Медальон – это по сути передатчик, – объяснил ему Йоичи. – Он должен обеспечивать нашу связь с действующим носителем, но главным образом он помогает найти следующего держателя. Должно быть, Восьмой все же вернул его себе, раз вам удалось встретиться.       - Я думала, что медальон может быть особой приметой, по которой возможно отследить действующего носителя. Что злодей сможет использовать его для этих целей, – женщина опустила взгляд в свою чашку. – По этой причине физически я передала его на хранение своему напарнику, Гран Торино. Он знал все то, что удалось узнать мне, и мы договорились, что он обеспечит Тошинори поддержкой, обучением и страховкой после моей смерти. Медальон остался у него, чтобы ничто не выдало тот факт, что Восьмой – Тошинори, а не он. Однако по независящим ни от кого обстоятельствам это привело к тому, что Тоши оказался отрезан от нас. Я сожалею, что так вышло.       Изуку задумчиво кивнул, размышляя над словами Седьмой. Ее можно было понять. Она тоже по-своему заботилась о своем преемнике.       - Не вини себя, Седьмая, – мягко улыбнулся Йоичи. – В твоем случае было действительно много непредвиденных обстоятельств. Главное, что сейчас все стабилизируется.       - Вы правы, Йоичи-сан, – женщина посмотрела на мальчика. – Какой он сейчас? Я знаю, что он едва не умер несколько лет назад… И я переживаю.       Изуку задумался, пытаясь подобрать слова, которые могли бы описать того незнакомца, Тошинори, Восьмого.       - Он очень высокий и невероятно худой, – заговорил он. – Хотя, возможно, это кажется из-за слишком большой и мешковатой одежды. Честно говоря, я не понимаю, почему он так одевается. Размеров на пять больше, а то и на все десять. И у него странная прическа. Он почему-то носит длинные пряди вдоль лица – почти до середины груди, а остальные волосы подстригает намного короче.       Женщина ностальгически улыбнулась.       - Он всегда носил такую прическу. Во всяком случае, сколько я его помню. Правда тогда длинные пряди были до плеч. Гран Торино долго воевал с ним на этот счет, говоря о том, что волосы не должны рисковать закрыть глаза, поскольку усеченный обзор делает героя уязвимым. Значит, все же не переубедил, – она негромко и мелодично рассмеялась. – Тошинори всегда был упрямым. Настолько упрямым, что был готов бороться со всем обществом сразу за то, чтобы простые люди чувствовали себя в безопасности. Чтобы могли улыбаться, а не оглядываться в страхе через плечо. Должно быть поэтому он приглянулся «Одному за всех», когда тот выбирал Восьмого.       Ощущение чего-то смутно знакомого слегка царапнуло Изуку изнутри, пока он слушал воспоминания женщины о ее преемнике и его предшественнике. Рядом с ней он тоже чувствовал себя сравнительно комфортно и в глубине души был рад тому, что никто из прошлых держателей этой причуды не проявлял к нему негатива.       Напротив, каждый из них по-своему был благожелателен к нему и предлагал что-то свое – от комфортной тишины до домашнего уюта и от помощи и советов до разговоров о причудах и героях. Но главное все они поддерживали его и старались по мере своих возможностей помогать ему и заботиться о нем.       Когда пришло время ему покинуть гостеприимную квартиру Седьмой, все же он не мог не проснуться, женщина окликнула его на пороге.       - Изуку, я знаю, что это во многом личное, но можно я в следующий раз приду на твою встречу с Тоши? Я… так давно его не видела.       - Вы же просто можете бывать рядом со мной, когда хотите? – он не вполне понимал причину вопроса – Вы наблюдали за мной, пока я был кандидатом. Я думал, что вы уже бывали там. Я же не могу вас видеть.       - Так было раньше, – ответила женщина. – Но я не думаю, что это правильно не спросить твоего разрешения или во всяком случае не поставить тебя в известность о нашем присутствии. Все же у тебя есть право на свою жизнь, без наших глаз, – она нежно коснулась прохладными пальцами его щеки. – Поэтому я спрашиваю тебя. Я понимаю, что это неприятно, когда тебя фактически подслушивают, а ты об этом знаешь. Ну, так что скажешь? Позволишь мне присутствовать?       Изуку улыбнулся и кивнул. Честно говоря, он не видел веских причин отказать женщине в ее просьбе. За последние годы он уже почти привык к тому, что что-то неизведанное сопутствует ему и время от времени вступает с ним в контакт. Теперь же он просто знал, кто это мог быть, и иногда что-то слышал, больше ничего в его ситуации не изменилось.