Росток "Одного за всех"

      Изуку просто ушел. Ушел, спрятав израненные ладони в карманы, сжав кулаки, чтобы меньше задевать ссадины и порезы, которые оставили ему те камни и обломки. Нет, он, конечно, переживал о том мужчине, которого потерял среди завалов, и хотел вернуться, чтобы найти его. Но прибывший на место происшествия герой не пустил его.       Наверное, это было правильно. Все же он был просто ребенком, тем более без причуды (хотя об этом он, конечно, никому не сказал). Поэтому Изуку смирился с тем, что все, что он мог, это сообщить о пропавшем герою и надеяться, что его найдут. И уйти…       Возможно, глядя на него со стороны, кому-то показалось бы странным, что он не пошел к медикам, но это не было странным. Он был беспричудным и это объясняло в его жизни все ненормальное.       Ему было одиннадцать. Но к этому времени он уже успел выучить горький урок о том, что никто, узнав о его статусе причуды, не поможет ему. Кроме мамы, но ее он предпочитал не тревожить лишний раз, ей и так было непросто растить ненормального сына.       Изуку знал, что, если он пойдет к медикам, которые приехали на место происшествия для оказания помощи пострадавшим, причуда будет первым вопросом, который ему зададут. У него не было причуды, поэтому его никто и никогда не пытался лечить.       Несправедливо, но жизнь всегда была к нему такой после того диагноза. Поэтому было проще и не пытаться получить помощь, а справиться с этим самому. Как и в прошлый раз, и в позапрошлый, и во все будущие разы.

***

      Изуку повезло прийти домой раньше своей мамы и потому он мог попробовать скрыть от нее масштабы случившегося. Все просто – постирать в машине форму от крови, грязи и пыли, вымыть бетонную крошку из волос, заклеить телесными пластырями порезы и ссадины. Если спросит – сказать, что упал, споткнувшись, и немного ободрал кожу.       Ощущение легкого холодка, который прокатился по поверхности его кожи, заставило Изуку поежиться. Едва слышные звуки, похожие на шепотки, сопровождали его все время, пока он уничтожал улики, которые могли бы указать его маме на то, что он был на месте происшествия, о котором говорили во всех новостях.       Шутка ли? Половина квартала покрылась следами взрывов, несколько наиболее хлипких конструкций обрушилось… И Всемогущий. Изуку улыбнулся своему отражению со смесью восторга и горечи.       Его кумир… Он видел его вживую впервые в жизни, но он не смог к нему подойти. Потому что был уверен, что даже в толпе герой заметил бы его ссадины и ранения. В этом случае он бы отправил его к медикам и все бы кончилось для Изуку плохо. Поэтому он наблюдал за Всемогущим издалека, скрываясь в тени переулка, прежде чем уйти.

***

      Когда в тот вечер Изуку ложился спать, он был готов ко всему. Он уже привык к своим снам, которые не отличались большим многообразием. Если ему везло, то он не видел ничего или ему снились герои. Это были мирные ночи, которые позволяли ему отдохнуть душой и телом. Если не везло – Каччан или обладание причудой. И то, и то было одинаково болезненно, хоть и по разным причинам.       Скорее всего, учитывая последние события, он, вероятно, какое-то время будет видеть во сне сегодняшнее нападение злодея. Однако он не ожидал, что с этого момента ему почти всегда будет сниться темнота.       Это не было похоже на классическое отсутствие сновидений, скорее на то, что что-то закрывает ему обзор. Ну, или просто было темно. Изуку чувствовал себя так, словно он тонет в какой-то невесомости (за неимением лучшей аналогии, которую он мог бы использовать для описания своего состояния и ощущений). При этом, он полностью или по крайней мере частично осознавал себя и то, что его окружало.       Он понимал, что не может пошевелиться, словно его тело было лишь воспоминанием о самом себе, но, как ни странно, это не пугало. Единственной частью тела, которую он более или менее был способен ощутить – это кисть руки, она была чуть теплее, словно он только что держал в ней чашку с горячим чаем.       Его окружал тихий, почти неразличимый шепот, и иногда Изуку чувствовал что-то, что было похоже на прикосновение. Он был близок к тому, чтобы испугаться, когда почувствовал это впервые, но словно что-то подавило страх, обещая безопасность и защиту, и Изуку поверил этому. В конце концов, это был лишь сон.       Такие сны довольно быстро вытеснили почти все остальные сюжеты из его подсознания, оставляя его наедине с этой темнотой и шепотками, в которых он не мог разобрать ни слова и даже понять, сколько людей шепчется и даже люди ли они. Постепенно Изуку понял, что на самом деле там, возможно, не было так темно, как казалось, просто его глаза были плотно закрыты чем-то, что не ощущалось как полноценная повязка, но было не менее эффективно. Он ничего не мог с этим сделать, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как положиться на иные ощущения.       Прикосновения, которые Изуку иногда чувствовал, тоже воспринимались не вполне обычно. Как будто сквозь воду. Они ощущались прохладными, но ничто из этого не было угрожающим и не причиняло ему боль.       Со временем он привык к ним и потому скорее удивился и озадачился, чем испугался, когда что-то коснулось ожога, который Каччан оставил ему на спине в таком месте, куда он не мог дотянуться, чтобы самостоятельно обработать его. Как будто прохладная ладонь легла на отметину, убирая жар и приглушая боль.       Изуку несколько секунд просто стоял, наслаждаясь этим ощущением холодного компресса на своей спине. Неожиданно манера прикосновения сменилась, становясь больше похожей на то, как будто чьи-то пальцы мягко наносили лекарство на поврежденную кожу.       Обернувшись, он ничего не заметил, но все же позволил этому происходить, поскольку не чувствовал в этом угрозы. Позднее он обнаружил, что крем от ожогов, который он до этого наносил на другие повреждения, лежал немного в другом месте, чем раньше. Как будто кто-то и правда взял его, чтобы обработать этот недоступный ему ожог.       И подобный случай отнюдь не был единичным. Время от времени его вещи перемещались, слышался едва различимый шепот, кто-то дотрагивался до него. Однако это никогда не несло в себе никакого вреда для самого Изуку.       Напротив, таким образом он мог обработать недоступные ему ранения, найти потерянную вещь и тому подобное. При этом ничто из этого почти никогда не происходило при наличии свидетелей будь то его мама, Каччан, учителя и другие люди. Максимум, что могло произойти в этом случае, это прикосновение.       На основе этого Изуку сделал вывод о том, что, во-первых, это не было плодом его воображения, а во-вторых, оно имело некие правила, которых строго придерживалось. Он продолжил наблюдать за происходящим.

***

      Столкновение со злодеем, которое произошло, когда Изуку было четырнадцать, оказало на его уже устоявшиеся взаимоотношения с неизвестным неожиданное влияние.       Он боролся, как мог, пытаясь не дать себя убить, но понимал, что его усилия тщетны. Темнота наполняла его зрение, а тело тонуло в знакомой невесомости. Это, как ни странно, успокаивало, это было знакомо, он научился этому доверять. Шепотки впервые стали отчетливей.       - Не надо, малыш. Не засыпай, – Изуку слышал голоса нескольких человек, тихие, далекие, но в отличие от времени, прошедшего с момента их первого появления, различимые.       Темнота перед его глазами дрогнула, словно повязка, закрывавшая ему обзор, сбилась, но он не успел что-либо рассмотреть. Прохладная ладонь отчетливо легла ему на глаза, опуская веки и не позволяя увидеть что-либо.       - Дыши, малыш, – голос мужчины прозвучал тихо, но близко. – Дыши.       «Я не могу» - отчаянная мысль металась в голове Изуку. Он все еще чувствовал, как его рот и нос пережимает злодей, проникая в горло. Он просто не мог вдохнуть. Незнакомец словно почувствовал или услышал его метания.       - Я знаю. Знаю, что это трудно. Но ты должен сделать вдох. Давай, малыш, не бойся. Тебе не станет хуже. Это поможет, – шепот мужчины продолжал звучать, частично смешиваясь с более далекими голосами.       Слезы текли по щекам Изуку, когда он все же попытался вдохнуть. Ожидаемо, он получил только то, что что-то проникло глубже в его горло. Однако, это не был воздух и не была грязь, ему показалось, словно он вдохнул сжиженный дым.       Ощущения были мягко говоря странными, но, в отличие от грязи, это не вызвало отторжения или брезгливости. Изуку почти физически ощутил, как дым проник в его легкие и растворился там, оставив после себя немного кислорода, за который мгновенно ухватился его угасающий разум. Выдыхать необходимости не было.       - Вот так, хорошо, – тихий шепот мужчины снова раздался рядом. – Я знаю, что это непривычно для тебя, но ты должен продолжать дышать. Просто дыши.       Изуку подчинился, не думая. За него сработали инстинкты, направленные на обеспечение выживания, поскольку он нуждался в кислороде и уже понял на практике, что этот дым может его ему дать. Пусть немного, но достаточно стабильно, чтобы оставаться в сознании.       В какой-то момент он почувствовал, что ладонь убралась с его глаз, оставляя уже привычное ощущение темноты, такое же, как во снах. Изуку сделал еще несколько вдохов, когда почувствовал, что помимо дыма в его легкие попадает и воздух. Появилась необходимость делать выдохи. Ощущение невесомости тела медленно исчезало по мере того, как все больше воздуха попадало внутрь его легких, подменяя собой дым. Шепотки тоже становились все менее различимыми.       - Мы будем ждать встречи с тобой, Девятый, – это было последнее, что он услышал четко, его веки дрогнули, открывая доступ свету, когда тяжесть тела полностью вернулась и он осознал, что лежит на земле.