Чёрный Лотос

В голове моей опилки – не беда!

Потому что я блондинка, да, да, да!

      Заинтересованные лица молчали, но одному правдолюбивому Не Минцзюэ больше всех надо:       – Умный кролик имеет две норы, но ваш кролик замахнулся на пять. И почему же супруг главы Цзян не присутствовал здесь, будто не к его жене приехали свататься?       Потому что мы на всякий случай вообще не хотели показывать Мэн Яо. Хотя магические техники допроса подтвердили его готовность к сотрудничеству, но мало ли что придёт ему в голову. Он говорил, что те мои заметки о «вещем сне», которые передал Цинхэн-Цзюню мой дедушка, сильно повлияли на отношение к нему бывшего главы ордена Лань. Всё же в каноне клан Молин Су использовал техники ордена Гусу Лань. По этой причине находился с ним в неприязненных отношениях, то есть их вассалом не был. А Су Шэ, основатель Молин Су, был самым преданным человеком «главного злодея» и, судя по всему, основанный им клан стал вассалом ордена Ланьлин Цзинь. Со слов Мэн Яо из-за моего «видения» его стали подозревать в нечистых намерениях. Он бы и рад был уйти из ордена Гусу Лань, чтоб встречаться с Лань Сичэнем, как раньше, но Лань Сичэнь научил его техникам своего ордена, поэтому уйти из ордена можно было разве что на тот свет. Однако сейчас-то глава ордена Гусу Лань его названый брат и «сердечный друг». Хотя там ещё остался брат Цинхэн-Цзюня, Лань Цижэнь, который не в восторге от привязанностей племянника. А в моём ордене Мэн Яо «любимый муж главы» и мы заверили его, что не собираемся избавляться от него после того, как предъявим претендентам в женихи. По логике со мной ему будет безопаснее. Уф, бесполезно думать, что там у «мужа» на уме, главное, чтоб сегодня, если понадобится его присутствие, отыграл как положено.       Один из наших старейшин ответил бешеной корове:       – Чифэн-Цзюнь, разве это не очевидно? Сегодня было озвучено, что мы заранее рассказали сватам ордена Ланьлин Цзинь о тайном браке. Мы надеялись решить вопрос так, чтоб позволить представителям ордена Ланьлин Цзинь отказаться от помолвки, чтоб сохранить лицо и самим до времени сохранить в секрете семейное положение главы нашего ордена. Разумеется, поэтому присутствие супруга главы нашего ордена на публичных мероприятиях было исключено.       – Но теперь, когда правда раскрылась, может ли Минцзюэ познакомиться со своим «свояком»?       – С позволения главы ордена я немедленно распоряжусь найти и пригласить сюда господина Мэн. Глава?       – Яньли просит старейшину поскорее решить этот вопрос. А-Яо сейчас или в спальне или на кухне или в храме предков.       На самом деле он тут рядом и должен всё слышать. Мэн Яо заверил, что будет следовать сценарию, но всё равно немного стрёмно. Надеюсь, он достаточно прозорлив, чтоб понимать насколько сильно обидятся на него Вэни, если он преднамеренно запорет наш хорошо продуманный план.       Когда пошли «искать» моего «мужа» меня упрекнул старейшина Цзинь:       – Глава ордена Цзян, у этого старика только один вопрос: где гордость главы Великого Ордена? Главе Цзян прекрасно известно, что Мэн Яо приложил руку к уничтожению её духовной основы, совершил в отношении неё злодеяние в Илине, а уж о профессии его матери в приличном обществе вообще нельзя упоминать. И после всего вы не только притащили его в свой дом, но и заключили с ним брак.       – Дети не должны отвечать за поступки родителей. Он был несмышлёным ребёнком, когда его использовали в плане по уничтожению моей духовной основы. Его мать просто пыталась заработать денег, чтоб прокормить ребёнка. Она думала, что просто нанята для сопровождения.       Ой, для большинства местных же это не оправдание, тут быстрее бы поняли, если б я пытала и убила Мэн Яо из мести, поэтому дальше надо врать, как заранее договорились. А в «методичку» по работе с общественным мнением мы уже добавили нужные посылы для таких «моралистов»: «Значит, торговать телом, чтоб прокормить ребёнка или мать – это позор, а бросать женщину, которой сделал своего ребёнка – почёт и уважение? Да даже простолюдин возьмёт на себя ответственность за женщину, которая беременна его ребёнком, а глава Великого Ордена бросил на произвол судьбы родного сына. Если человек даже свою кровь и плоть не жалеет, то как с ним можно иметь дело?» Сразу, как разберусь с гостями, пустим в работу.       – Он мне никогда зла не желал и признался, что я ему ещё в детстве понравилась. В Илине вообще он хотел меня спасти. Ему показалось, что я сейчас наступлю на змею и быстро среагировал. Он же не хотел, чтоб я упала, он думал, что спасает глупую девицу, которая цингун освоила, а под ноги смотреть не научилась. А когда понял, что принял обычную ветку за змею, было уже поздно. Но если бы он был непорядочным человеком, разве он покаялся бы в этом поступке главе Цзинь? Он мог просто молчать об этом и никто бы никогда не узнал, что я упала из-за него. Его вина только в том, что он мне сразу не сказал правду, но его сложно винить в этом, ведь, представляете, в каком ужасном душевном состоянии он был, когда понял, что вместо спасения жизни девушки, он сбил её с ног? Однако он мне тогда предложил помощь, а я сама отказалась, ведь кроме запачканной одежды ничего страшного со мной не случилось. Всё равно одежду надо было стирать после посещения горы Луаньцзан. Когда глава ордена Цзинь привёз мне его, то А-Яо хоть и обещал мне взять на себя ответственность за то, что я больше не могу нормально совершенствоваться, но наотрез отказался жить за счёт жены. Поэтому он пошел искать работу. Он потом мне объяснил, что временно устроился в бордель в Юньпине пока не найдёт что-то более подходящее. Там он работал обычным рабочим, а не продавал своё тело. Однако когда старейшины узнали, что мы тайно совершили три поклона, то заставили его бросить работу и поселиться в Пристани Лотоса.       Заодно обосновала, почему «муж» уехал от меня в Юньпин, а потом снова оказался тут. Хотя меня об этом не спрашивали, потому что, похоже, после «доставки на дом» моего «подарка» его судьбой никто не интересовался, но если бы спросили, то ответ звучал бы, как только что придуманная отговорка, а так я сама всё рассказала. Пытаясь создать впечатление наивной простушки в сердечных делах, я с серьёзным лицом озвучиваю вещи, которые в этом мире могла бы озвучить разве что круглая дура. Но непосвящённые в план должны поверить в мою игру, ведь в этом мире совершенствуют не только заклинательство, но и ум. Принято стремиться к высшим идеалам. Если бы кто-то, как в моей прошлой жизни, стал кичиться своей тупостью, выставлять напоказ недостатки, то его сочли бы сумасшедшим. Более того, тут абсолютно нормально искать жениха по расчёту. Добровольно желать связать свою жизнь с презираемым бывшим рабом из борделя, у которого нет ни денег, ни дома, ни семьи, просто немыслимо даже для простолюдинок.       – Как можно тайно совершить три поклона, чтоб даже свои адепты ничего не поняли?! Для этого предусмотрены церемонии и обряды!       – В нашем храме предков перед памятными табличками моих родителей. У нас не было выбора. Мои родители мертвы, его мать мертва, а я тогда ещё не знала, что его отец захочет такую невестку, как Яньли. Старейшины не были против того, чтоб я искала себе мужа, но у меня был траур по родным и я боялась, что они меня отругают, если скажу, что у меня есть возлюбленный. Поэтому Яньли решила раскрыть правду, когда закончится траур.       Про траур сватам намекали, но они сказали, что год прошёл, поэтому нет ничего предосудительного в помолвке. Наверно поэтому сейчас комментировать мои слова боятся, чтоб их не упрекнули в лицемерии.       – И мы совершили все обряды, которые смогли: отрезали по пряди наших волос, связали их и закопали, ещё мы выпили вино из чаш, перевязанных алой лентой, а перед тем, как делать три поклона, поставили рядом табличку «двойное счастье». Но ведь некоторые люди не соблюдают все церемонии, но при этом их браки всё равно все считают состоявшимися. Если бы мы надели красные наряды, то привлекли бы внимание, а так никто не подумал, что мы женимся. Но не все же люди женятся в красном. Пару раз Яньли видела невест, у которых свадебные наряды были других цветов.       На всякий случай перед этим разбирательством я действительно проделала всё перечисленное с Мэн Яо. Тут дело не только в том, чтоб правдоподобно врать не краснея, но и в том, что в случае его допроса с помощью магических техник, он всё подтвердит. Если не будут сильно докапываться, то на чистую воду его не выведут. Но сегодня вряд ли кто-то из гостей рискнёт лезть в голову новому зятю Владыки, а если и рискнёт, то «мужу» одолжили пару артефактов клана Вэнь для подстраховки. Представители ордена Ланьлин Цзинь, поняв, что их план провалился, попытались хотя бы как-то уронить оппонентов в глазах общественности – старейшина Цзинь зашёл с другой стороны:       – Владыка, этот недостойный ещё может понять позицию старейшин ордена Юньмэн Цзян, которые не хотели широкой огласки поступка главы своего ордена. Однако вот что понять никак нельзя: крёстная дочь главы Великого Ордена Цишань Вэнь тайно встречалась с мужчиной из борделя. Более того, сейчас открыто призналась в этом. Почему крёстный отец главы ордена Цзян позволил зайти этой ситуации так далеко? Разве это не бросит тень на клан Вэнь?       Но Вэнь Жохань именно поэтому и затеял всё это, чтоб не дать вам бросить тень на его клан из-за поведения его крёстной дочери. Поэтому старейшине Цзинь не понравится ответ на свой вопрос.       – Когда в свой последний визит в Пристань Лотоса глава ордена Цзинь привёз господина Мэн и «вверил его судьбу» главе ордена Цзян, он при свидетелях заявил, что господин Мэн является сообщником Чжао Чжулю. Мать Мэн Яо мертва, но глава ордена Цзинь, который его породил, жив. Если моя крёстная дочь будет буквально следовать всем традициям, которые предписывают то, как она должна поступить в этой ситуации, то она должна объявить кровную месть главе ордена Ланьлин Цзинь. Как её крёстный отец этот достопочтенный вынужден будет поддержать её. Поэтому у этого достопочтенного возник встречный вопрос к представителям славного ордена Ланьлин Цзинь: возможно глава ордена Цзян поступила не так уж и опрометчиво, когда вместо кровной мести решила устроить свадьбу?       Чем «цивилизованные» люди отличаются от нецивилизованных? Тем, что вторые, когда хотят что-то отнять, просто идут и делают. Но «цивилизованные», когда хотят что-то отнять, то сначала придумывают предлог и делают то же самое под этим предлогом. А уж сколько кланов подчинил клан Вэнь и под менее серьёзными предлогами, чем кровная месть…       Наш старейшина специально тянул время, ожидая подходящего момента, чтоб вытащить Мэн Яо с «бэкстейджа». Во-первых, он же типа ходил его «искать», во-вторых, сейчас как раз возникла неловкая пауза. Мой «муж» был одет в пурпурные одежды нашего ордена, ему даже подогнали сапоги со скрытой платформой, чтоб казался выше. Фирменного ушамао на нём не было, чтоб не вызывать у некоторых присутствующих, которым известно о «видении», ассоциации с «главным злодеем». Зато на лбу красовалась моя тёмная меточка в форме нашего герба.       – Мэн Яо из ордена Юньмэн Цзян приветствует Владыку. По дороге сюда старейшина вкратце всё объяснил Мэн Яо.       – Второй зять, мой первый зять, Чифэн-Цзюнь, изъявил желание познакомиться со своим свояком. Чифэн-Цзюнь, господина Мэн вы уже знаете по Советам Кланов. Этот достопочтенный завершил свои дела в Пристани Лотоса и собирается покинуть собрание, чтоб молодое поколение научилось само налаживать связи.       После того, как Вэнь Жохань скучающе так небрежно представил их друг другу и удалился, возникла, казалось бы, неловкая ситуация: места для «мужа» предусмотрено не было, поэтому старейшина нашего ордена обратился к Мэн Яо:       – Господин Мэн, у А-Ли затекли ноги. Будет лучше не заставлять её пересаживаться. Займите свободное место, – «муж» тут же повиновался и чинно занял трон.       – Глава ордена Цзян, вас не смущает, что вашим троном распоряжаются у вас на глазах? – спросил старейшина Цзинь.       На его вопрос я захлопала ресницами, будто не понимая, что он от меня хочет.       – Но ведь… старейшина всё объяснил. Как можно не слушаться старших? – ответила я.       По сути же его вопроса ответил наш старейшина:       – Случился казус из-за того, что мы не могли предусмотреть такой исход событий и не подготовили место для господина Мэн. Но господин Мэн хозяин Пристани Лотоса, поэтому ничего предосудительного в том, что он временно займёт трон, нет. Тем более глава нашего ордена весь день хлопотала по хозяйству и ей сейчас будет тяжело сосредоточиться на светской беседе, к которой обязывает положение на троне.       Другими словами: «Ты что ещё не понял, что наша глава – дура набитая? Дай слово этой тупой бабе – снова опростоволосится. Пусть лучше её мужик сядет во главе собрания». Короче, то, что было по сценарию, мы отыграли, а дальше как карта ляжет. «Муж» ещё при появлении включил режим канонного «няшки».       – Яо просит прощения за то, что заставил ждать уважаемых гостей. Моя госпожа очень сильно переживала об организации сегодняшнего собрания. Поэтому Яо надеется, что наш скромный приём их устроил и закуски пришлись по вкусу.       Цзинь Цзысюань взъярился:       – Старейшина Цзян уверяет, что они не могли предусмотреть такой поворот, однако, что в таком случае на лбу у «господина» Мэн, как не откровенная издёвка над орденом Ланьлин Цзинь? Почему бы сразу не одеть «господина» Мэн в одежду нашего ордена?       – Вы плохо рассмотрели, – объяснила я. – Сегодня, чтоб отвлечься от переживаний, Яньли немного пошалила и на лбу А-Яо поставила хуадянь в форме своего герба. Он даже не красный, как ваша киноварная метка. Присмотритесь, он чёрный и нанесён магией, поэтому смыть его было нельзя и ему пришлось идти так.       – Яо спустится к гостям, чтоб разрешить это недоразумение, – «муж» взял чашечку с вином, приблизился к нам и встал, держа её в обеих руках, будто сейчас предложит тост. – Как видите, у Яо на лбу всего лишь чёрный лотос о девяти лепестках. Яо не ожидал, что сегодня ему придётся при посторонних продемонстрировать маленький каприз его госпожи и просит прощения за то, что вызвал недопонимание. Молодой господин Цзинь, в качестве извинений Яо выпьет в вашу честь.       Пока «муж» пил, а потом возвращался на трон, Не Минцзюэ кое-что понял. Всё же его орден больше всех втихаря баловался с тёмными тварями, а тварь, способная поставить тёмную метку в каноне встречалась именно в их некрополе.       – Разве герб ордена Юньмэн Цзян не пурпурного цвета? Несмываемая метка, поставленная магией… Глава ордена Цзян так ведь объяснила её наличие? Вот только мне кажется, что выбор цветов был невелик, ведь тёмная метка и проявляется чёрным цветом.       Нет чтоб восхититься тем, что она не расплывается по телу, а имеет красивую форму. Но Вэнь Чжао вспомнил, как я шутила по этому поводу и тут же это озвучил:       – Не-сюн, знаешь, что означает метка на лбу господина Мэн? Что это собственность Цзян Яньли. Кто тронет – станет удобрением для лотосовых прудов. И вообще, почему ты столько внимания проявляешь к чужим молодым мужьям, когда у тебя есть своя молодая жена? Как-то это подозрительно. Заразился «братскими» традициями ордена Ланьлин Цзинь или «братскими» традициями ордена Гусу Лань?       Наследник Вэнь Жоханя чуть переборщил, поэтому наш старейшина вмешался:       – Господа, здесь присутствуют дамы, поэтому прошу следите за словами! Почему бы молодому поколению не последовать совету Владыки, чтоб научиться налаживать связи. Всем присутствующим здесь ещё придётся пересекаться не один раз на ночных охотах и советах кланов.       – Старейшина прав. Яньли хочет обратить внимание, что для всех нас всё сложилось наилучшим образом. Молодой господин Цзинь, Яньли знает, что вы не хотели тут находиться и вас заставили свататься к девушке, которая вам не нравится. Но теперь можно с чистым сердцем перевернуть эту грустную страницу и жениться на той, кто вам пришёлся по душе. Цзэу-Цзюнь, Яньли понимает, что в каждом клане свои правила и неправильно осуждать их, но мне кажется, что вы были слишком строги со своим братом. А-Яо очень сильно переживал из-за случившегося в Илине. Яньли считает, что его совесть перед ней чиста. Завышенные требования ордена Гусу Лань к своим адептам известны на весь мир. Наши ордена в чём-то похожи в этом, ведь девиз ордена Юньмэн Цзян также предписывает стремиться к невозможному. Но надо помнить, что не ошибается только тот, кто ничего не делает.       Однако Цзинь Цзысюань в игры под названием дипломатия, был играть не настроен:       – Глава ордена Цзян, к чему эти примирительные речи после всего, что я «имел удовольствие» выслушать в свой адрес и адрес моего ордена? Всем в этом зале ясно, что здесь прошёл заранее спланированный спектакль. Или глава ордена Цзян, глядя мне в глаза, будет отрицать то, что её мать всегда желала устроить её брак с сыном лучшей подруги?       Приехавший устроить «спектакль» обвиняет меня в том, что тут уже наши «сценаристы» поработали. Да ещё маму приплёл, чтоб я тоже потеряла лицо, ведь получается, что я всё же не чту родителей. Эх, надо было тогда в беседке убить Цзинь Цзысюаня, ведь был отличный повод списать всё на самооборону. Хм, но ведь формально главой семьи был папа, а если члены семьи не согласны друг с другом, то последнее слово должно быть за главой семьи. Поэтому…       – Да, Яньли признаёт, что её мать и мать молодого господина Цзинь были очень дружны и хотели, чтоб их дети стали или сёстрами или братьями или поженились. Но мой отец всегда учил своих детей следовать своему сердцу. Когда Яньли по душам поговорила с А-Яо и узнала его лучше, она наконец-то поняла наставления папы.       – Цзысюань теряется в догадках, за какие качества можно было полюбить господина Мэн?       Мы всё продумали, а такие мелочи не продумали. Спроси он Мэн Яо про меня и тот бы выдал гору комплиментов. Ну ладно, я всё же не пальцем деланная, а «нефритовым стержнем» главы Великого Ордена.       – А-Яо такой милый. Я очень его уважаю, ведь я с детства, имея все возможности, ни к чему не стремилась и думала о всяких глупостях. А он, не имея ничего, всю жизнь стремился к тому, чтоб учиться и самосовершенствоваться. Он во всём разбирается лучше меня. Тем более он уроженец Юньмэна, поэтому он много знает о местных проблемах и может дать совет. Говорят, что девушкам нравятся мужчины, похожие на их пап. А-Яо своим доброжелательным и спокойным характером очень напоминает моего папу. За всю свою жизнь я встречала только двух людей моего поколения из других орденов, которые мне напоминали папу: это Хангуан-Цзюнь и мой муж. И ещё мне так нравится, как А-Яо называет меня «моя госпожа». Прямо как мой папа называл маму. Говорят, что потомки основателя нашего ордена, Цзян Чи, унаследовали от него возвышенный, неторопливый, чистосердечный, вольный и уравновешенный характер. А-Яо обладает всеми этими качествами, поэтому он хорошо вписался в наш орден. А ещё… даже зная, что я немного занималась тёмным искусством и из-за этого у меня возможно никогда не будет детей, он всё равно захотел взять меня в жёны.       – Ещё бы бывший раб не захотел взять в жёны главу Великого Ордена.       – Дело не в нашем положении. Я действительно ему давно понравилась. Техники допроса клана Вэнь не дадут соврать. Он меня любит. Яньли считает неправильным упрекать человека за его происхождение, которое он не выбирал. Разве среди простых людей нет достойных? Основатель нашего ордена был простым странствующим рыцарем, основателем ордена Гусу Лань был простой монах, основателем ордена Цинхэ Не был простой мясник. То есть большинство Великих Орденов основаны не знатными аристократами, а выходцами из простого народа.       Чифэн-Цзюнь не сдержал ехидную ухмылку:              – Господин Мэн, глава ордена Цзян вам так понравилась, даже несмотря на слухи, что ходили о ней?       – Чифэн-Цзюнь должно быть запамятовал, но Яо присутствовал на прошлом Совете Кланов и мог лично убедиться в том, что слухи о благородстве главы ордена Юньмэн Цзян, которая борется с рабством, не соврали. Яо счастлив, что слухи о запрете торговли людьми оказались правдой и, разумеется, будет рад поддерживать новые начинания своей госпожи, которая первая в мире осмелилась бросить вызов устаревшим порядкам.       – Минцзюэ прекрасно помнит, как на прошлом Совете Кланов глава ордена Цзян осудила кланы заклинателей, которые живут за счёт налогов, поступающих из борделей. Вот только получается, что бордель в Юньпине процветает и по сей день, иначе бы господин Мэн ещё недавно не искал там работу.       – После того, как Яо стал помогать своей госпоже, Яо разобрался с налоговыми отчётами. Хотя согласно отчётов градоначальника Юньпина, налоги от этого заведения поступали в полном объёме, но фактически налоги от борделя в полном объёме поступали в бюджет Юньпина только за пользование землей, принадлежащей ордену, ведь в ордене хранятся все данные о том, сколько и кому земли выделено в пользование. Но если земля незыблемо стоит на месте, то доходы это такая вещь, которая сегодня есть, а завтра может не быть. Подоходный налог мой бывший работодатель укрывал, пользуясь связями с местными чиновниками. Поэтому Яо может смело заявить, что орден Юньмэн Цзян никогда не жил от дохода из борделя. Что же касается укрытия налогов, то моя госпожа не сместила градоначальника и не наказала хозяина борделя, но взамен выставила им условие: вместо уплаты подоходного налога за все прошлые и все следующие годы они обязаны дать свободу всем рабам из борделя, которых купили до её первого указа, а также обеспечить их жильём и средствами к существованию. Если кто-то из бывших рабов сам пожелает остаться в борделе, то так тому и быть. К слову, одна из бывших работниц, которую старейшины привезли в качестве свидетеля моего рождения, сейчас в надзорном пункте Пристани Лотоса проходит бесплатное лечение у лучших целителей клана Вэнь. Если Чифэн-Цзюнь считает, что моя госпожа делает недостаточно для простых людей, и можно было справиться лучше, то Яо смиренно просит вашего совета.       Свидетель рождения Мэн Яо это Сысы. Паук решил проверить, сбудется ли моё видение дальше, поэтому не послушал меня, когда я просила предупредить Сысы о том, что если к ней посватается женатый, то лучше бы ей отказать, а то жена наймёт людей и изуродует ей лицо. В общем, лицо Сысы сейчас лечит Вэнь Нин.       Что касается налогов, то Мэн Яо в борделе то ли видел или слышал, как укрываются налоги, то ли помнил какие-то обрывки информации по этому вопросу. Помогая мне с работой, он нашёл подшитые жалобы на «свою жену» и очень заинтересовался ими, ведь там были и от его бывшего хозяина. Потом он сопоставил информацию о доходах своего работодателя, о которых имел примерное представление, с официальными отчётами, которые теперь в его распоряжении, и сделал выводы.       – Господин Мэн не просто умный кролик, который роет всё новые норки, он, изворачивается, как уж под вилами. Минцзюэ спрашивал о слухах про сорванный лотос, а не про глупую девицу, которая первым указом поставила на уши всех подданных.       Это что получается? Я припомнила Хангуан-Цзюня, с которым меня «шипперили» местные сплетники и этот бугай решил, что я не просто так упомянула о нём в контексте положительных качеств, которые мне нравятся в мужчинах?       – Яо имел счастье лично убедиться в том, что его госпожа выходила за него замуж непорочной. К слову, все жители Юньмэна знают про одну удивительную особенность лотосов. В отличие от других растений, листья лотоса всегда остаются чистыми. Если Чифэн-Цзюню интересно, то он, пользуясь случаем, может прогуляться и расспросить хозяев лотосовых прудов. Что же касается слухов, то они обычно всегда оказываются ложью. Разве после позапрошлого Совета Кланов Чифэн-Цзюнь не убедился в этом, когда сам пострадал от глупых слухов, что распускали злые языки о его ордене: будто в саблях живут сильные тёмные твари, которым после смерти владельца надо приносить в жертву невинных заклинателей? Разумеется, никто из заклинателей не поверит в такую чушь, но ведь было много простолюдинов, которые верили.       – Разве правила ордена Гусу Лань, которому господин Мэн обязан своим положением, не запрещают сплетничать и слушать слухи?       Блин, представляю, вышла бы я замуж за Не Минцзюэ и мучилась бы, как папа мучился с мамой. Как его жена терпит? Не важно, я больше терпеть не буду:       – Чифэн-Цзюнь, мы все сейчас пытаемся разрешить недопонимания, чтоб наладить дружеские связи между нашими орденами. Правила действительно запрещают слухи, но говорить правду не запрещают правила ни одного ордена. Раз А-Яо сейчас опроверг глупые слухи обо мне, то будьте так любезны и опровергните слухи о Крепости-Людоеде. Поведайте же нам, что на самом деле происходило в некрополе на хребте Синлу. Такой благородный заклинатель, как Чифэн-Цзюнь никогда не станет врать, ведь он всегда выступает за правду, в чём все неоднократно убедились.       – Кто же рассказывает о секретных техниках своего ордена? Главе ордена Цзян недостаточно было доклада, который клан Вэнь подготовил к позапрошлому Совету Кланов?       – Разумеется, информацию о секретных техниках следует опустить. Однако когда Чифэн-Цзюнь задал моему мужу такой интимный вопрос о цветке Яньли, то Яньли решила, что ничего страшного не произошло, ведь родственники иногда обсуждают своих жён и мужей. А раз вы так сблизились, что уже обсуждаете женские цветы, то правда о некрополе всего лишь разбавит нашу беседу о нескромных вещах интересными фактами. Мы с удовольствием послушаем правду о некрополе.       Похоже, Не Минцзюэ «методичками» вообще не заморачивался, хотя за столько времени с позапрошлого Совета Кланов мог бы уже что-то придумать или поручить придумать своим старейшинам.       – Глава ордена Цзян больше не доверяет информации от клана Вэнь? Удивительно, учитывая, что каждый её шаг контролируют адепты клана Вэнь. Неужели глава Цзян больше не боится гнева своего крёстного отца?       – Яньли боится, что её муж сейчас не нарушил правило, запрещающее сплетни, потому что озвучил не сплетни, а правду. Чифэн-Цзюнь развеет страхи Яньли?       Цзинь Цзысюань выручил Не Минцзюэ:       – Чифэн-Цзюнь, нет смысла отвечать главе клана, которая не в состоянии самостоятельно управлять своим орденом. Здесь внутренней политикой управляют старейшины, а внешней – клан Вэнь, ведь иначе своими указами глава ордена Цзян перевернёт весь Юньмэн с ног на голову. К слову, Цзысюань также читал переписку своей матери с покойной госпожой Юй. Мать главы ордена Цзян прямо писала, что её дочь думает только о еде. А уж выбор супруга говорит за главу Цзян красноречивее любых слов. Думаю, пожелание Владыки мы исправно выполнили и больше здесь разговаривать не с кем и не о чем.       Гордый наследник ордена Ланьлин Цзинь встал, чтоб уйти, за ним последовали остальные. Но «муж» тоже встал и, спускаясь с трона, обратился к тем, кто засобирался на выход.       – Яо проводит гостей и напоследок желает развеять заблуждения молодого господина Цзинь касательно нашего ордена. Позвольте заметить, что мою госпожу не готовили в наследники и она совсем неопытна, поэтому старейшины наставляют её в управлении орденом. Тем более с прошлого Совета Кланов известно, что надзорный пункт клана Вэнь в Юньмэне нужен для защиты ослабшего после атаки заговорщиков ордена Юньмэн Цзян.       Мэн Яо обратился к Лань Сичэню с просьбой задержаться, назвав того старшим братом. Но Лань Сичэнь хоть и назвал его младшим братом в ответ, сказал, что хочет успокоить главу Не и молодого господина Цзинь, чтоб потом донести до них в более удобной обстановке слова Мэн Яо. Интересно, а Лань Сичэнь теперь тоже, как и я, боится, что Мэн Яо променяет его на свою любовь?       Когда посторонние ушли, Мэн Яо подошёл ко мне и Вэнь Чжао, чтоб отчитаться о беседе с Лань Сичэнем: они только и договорились потом списаться. Конечно же переписку будут контролировать и наши адепты и адепты из надзорного пункта.       Похвалила «мужа» за отличную работу и сняла с него тёмную метку. Он пошёл с нашими адептами раздавать простолюдинам нетронутые гостями закуски. Пусть народ выпьет и вкусно покушает за здоровье молодых. Надо же, чтоб слухи о моём браке с обычным местным парнем разошлись в положительном ключе. Интересно, как там «музыкальная палата» Юпьпина справилась с репетициями спектакля по нашей методичке? Им и другим подконтрольным нам развлекательным заведениям предстоит формировать положительное общественное мнение о моей свадьбе. Самым сложным было убедить Вэнь Цин в том, что её имя будут использовать. Вэнь Цин всё же теперь узнаваемый «бренд», это нужно для сюжета, но её никак не могли убедить мои доводы о том, что высмеять неудобные слухи – это очень эффективный метод пропаганды. Без её согласия я просто не хотела использовать её образ, ведь она злопамятная. Тем более Вэнь Жохань открыто благоволит детям своего двоюродного брата. Не знаю, что там случилось в каноне, что он сослал её в Илин, думаю, что заговорщики подсобили. Однако сейчас он от заговорщиков клан подчистил и вряд ли кто-то осмелится плести интриги против любимой племянницы Владыки. К тому же если встанет вопрос о том, что его крёстная дочь оскорбила приближённую к нему племянницу, то в родственных приоритетах я буду стоять намного ниже неё и мне придётся очень долго и нудно заглаживать свою вину.       Но Мэн Яо несколько дней назад пошёл и как-то уломал Вэнь Цин. Потом объяснил мне, что надавил на чувство благодарности ему. Разумеется, Вэнь Цин дала ему понять, что он действовал не ради неё, а ради того, чтоб она не родила конкурента его благодетелю. Но Мэн Яо излил ей душу. Рассказал, как Цинхэн-Цзюнь стал подозревать своего наследника в интригах против младшего брата, а именно в стремлении склонить того к мужеложеству, чтоб Второй Нефрит больше не казался лучше Первого. Ведь во время обучения моих братьев в Облачных Глубинах ещё задолго до моего «видения», Лань Сичэнь действительно прямо как в каноне намекнул Вэй Ину, что вон там-то есть уединённое местечко, где Лань Чжань сейчас голенький купается. Да, Лань Сичэнь заметил интерес Лань Чжаня к новому ученику и решил его развить во что-то большее. Но когда его папка после моих слов на корабле о симпатии Лань Чжаня к моему шиди стал разбираться, то сделал выговор старшему сыну. Закономерно за человеком Лань Сичэня стали более бдительно следить, поэтому Мэн Яо очень сильно рисковал, передавая свои самодельные отвары. Или Вэнь Цин оценила его риск и прониклась или я всё же достала её просьбами, но она согласилась, хоть напоследок и съязвила, что я всё же увела парня у Лань Сичэня и это потолок моих организаторских способностей как главы клана.