Писк

      Болью объято чёрное сердце. Омега запомнит капли багровые, вовек не забудет, как тело родное надвое разделено. В пламени скорби гаснет сияние чёрных глаз. Ветер завывает, унося за собой тоску, ведомую сильной страстью и любовью, горящей на дне чёрного сердца, взятого в плен. Пока по кусочкам ускользают нити воспоминаний о былой любви, которая была не более, чем службой.       Сквозь кусты и опавшие листья Омега влачит свою тягу к свободе и утешению, оставляя следы печали на мраморных плитах садовых. Тишина, не сравнимая с шёпотом звёзд, окутала стены траурной церкви. Нитями золотыми вышито будет будущее на пепельно-белой коже вчерашнего принца, а ныне лишь праха былых времен. Красивый, статный правитель, чьи волосы были иссиня-чёрные, как ночное полотно с маревом звёзд, а глаза были словно два огня — холодный, жуткий белый, и тёплый, чистый зелёный. «Слуга» это всё, чем был Омега для своей бездыханной любви.       Гуль мягко опускается на деревянный помост, дабы единить своё тело скорбное с теченьем природных страданий и ласковым смрадом увядания.       Писк.       Мягкие зубы рвут оковы ткани, ограждающей от мира суть страсти. Тело плюшевое пронзает болью место былой любви. Распирает изнутри, аки плоть от любви, да без плоти.       Писк.       Тело массивное не внемлет боли телесной, утопая в горечи сердечной. Рыцарь мёртвого принца воссел на троне из скорби, что вымощен мягким алым да бежевым шёлком.       Писк.       Зубы крошечного подражания жизни больно вонзаются в нутро чёрнозвёздного посланника ада. Рыцарь падает на колени, поглощённый нежными воспоминаниями о принце, о единении любящей плоти. С губ срывается стон.       Писк.       Звук, смутно знакомый, напоминает слетевший с губ дражайшего спутника вздох наслаждения. Омега в объятиях печали и томного блаженства наваждения мечты, недоступной более, распадается тысячей искр в кульминации, столь подобной тысяче прежних ночей прелюбодеяний. Ему кажется, будто он видит звезды за полуприкрытыми веками, упиваясь ощущениями вертлявой плоти внутри, вопящей хором из неистовых криков потустороннего мира. Он чувствует каждый шовчик, каждую нить что разрывает его изнутри, пока не замирает.       Писк.       Стены плоти сжимают мягкое тело в удушье, покуда ткани и пух не станут столь же недвижимы, сколь шитый золотыми нитями принц. Ещё не скоро сознает посланник преисподней зарождение новой жизни от боли, укрытой иллюзорным саваном любви. А тело мягкого плюшевого отродья вновь отыщут лишь в миг возвращения в чертоги родные тьмы…       Словно россыпь звезд в зарождающейся галактике на краю материи вселенной, чёрный рыцарь породит сотни маленьких отребий, так и жаждущих тоже вкусить запретный плод и плоть своих прародителей…