Холодно.
Пусто.
Режущее чувство в груди. В ногах. В руках.
Всё колется, режется, болит. Но он просто лежит на земле. Хотя, постарался, и приподнялся на локтях. Ему нужно видеть
его лицо. Нужно знать, что же
он чувствует. Но по такому пустому, холодному взгляду.. Ничего не понятно. Что
он чувствует, что хочет сказать?
Теперь Хейд понял. Вот, что его
друг последние несколько дней был напряжён и холоден ко всем.
Он делал финальные “приготовления” к сегодняшнему дню.
Он готовил себя.
Взгляд падает на рану на груди. Трясущейся рукой зажимает её. Больно. Почему он ощущает это жжение, почему он чувствует
человеческую боль? И это колкое чувство в груди. Не боль, что-то другое.
Ему обидно? Больно? От чего больно, от чего обидно? Его так просто предал собственный друг. Хотя, вряд ли они друг друга в самом деле таковыми считали. Кто кого тут ещё использовал? Хейдвальд использовал организацию и Неззи, как способ собрать силы в кулак, и дать гарантию безопасности другим порождениям бездны. А Нез.. Что же он делал? Слепо верил, или ясно наблюдал и готовился? Он явно что-то знал, скрывал, оценивал. Как такое могло уйти от взора мужчины?
Или же.. Он сам начал верить, сам начал спокойно упускать из своего виду странное поведение человека перед ним. Он попал в его нити ещё в тот момент, когда познакомился с ним.
Точно.. Он паук в огромной паутине, в которой застряли все, кто хоть как-то знаком с Григорием. Он играет со своими жертвами, даёт ложные надежды на то, что с ним они будут в безопасности. Но этот хищник, он любит играть со своими жертвами. Ему
нравится дёргать за ниточки, и в итоге делать то, что сам посчитает нужным.
Ум данного человека, его содержимое, то, что там за мысли текут по неистовому течению. Что же там? Неужели там не только планы по убийству Влада? Что-то страшнее? Хотя.. Эти алые глаза, что точно, как у дикого зверя, который наконец поймал свою добычу и уже готов к трапезе.
Их молчание разорвал хриплый смешок. Рофлер смотрит на лезвие катаны в руке, приподнимает его перед собой, проворачивает.
— Знаешь. Самым трудным было лишь заманить тебя сюда. Забавно, всего та на всего надо было сказать тебе, что мы пойдём та прогуляемся, поговорим о жизни. И ты легко
согласился! Я так много вариантов перебирал, думал.. — Клинок с небольшим треском металла об металл заходит в ножны. — А всё оказалось куда проще. Ты настолько сильно доверился мне, пытаясь играть в свою игру, что уже и потерялся сам в моей игре. Ты такой..
Забавный.
Лицо под маской расплылось в едкой ухмылке. Но даже и через ткань маски, черноглазый легко смог понять наконец изменившееся выражение лица. Эту ухмылку легко было заметить и отличить от других. Глаза отдавали в этот момент не простым красным оттенком, а будто ядовитым тёмным оттенком крови, что густеет с каждой секундой.
— И всё же я знаю, ты уже мне не ответишь. У тебя настолько сейчас всё внутри перемешалось. Да? Осознание, что не ты играл всё это время, а играли тобой. И причём настолько хорошо, что ты стал лишь слепо доверять мне. А я всё думал, разжёвывал это всё. Может, у меня что-то не получилось. А оказывается.. — Давится своим же смехом. Этот искажённый, растекающийся по венам в виде страха и яда смех.
Более сильная боль охватила тело. Мужчина уже от бессилия лёг на землю, не пытаясь даже встать и уйти. Как его так легко облапошили, легко вертели им, как захочется. А его предупреждали.. Чёрная пелена с глаз постепенно стала сходить, стали виднеться
обычные глаза, серо-голубые. Такие обычные, такие
человечные. Просто уже смотрел в небо, не в силах уже двигаться. Всё выглядит очень странно. Кажется, что это просто страшный сон. Но на деле, это
не так.
—
Прости, ты был хорошим другом. Но твои планы угрожали не только организации, но и обычным людям. Любая аномалия, любой объект должен быть устранён. Ничего личного, Влад.
Я просто делаю свою работу. — Слышится звук снятого предохранителя. Получается лишь гулко сглотнуть, кажется, будто время остановилось в этот самый момент.
Хлопок. Выстрел.
Холодно.
Пусто.
Нет ничего, кроме спокойствия и умиротворения.
