Прятки и маски

      Эпилог

      Ветер трепал его небольшую бороду, пока его взгляд путешествовал по широкому лазурному морскому горизонту, заигрывая с его чувствами, побуждая их погрузиться и обнять солёную влажную поверхность простирающегося перед ним пространства. Это было сродни сну, который, возможно, приснился ему в детстве во время одного из самых холодных сезонов в Хогвартсе. Он мог вспомнить, что слишком много раз высказывался по поводу шотландского холода, что побудило Гермиону предложить ему подумать о более теплом климате, чтобы отвлечь его дрожащие кости от пронизывающего мороза, впивающегося в рёбра.       Воспоминание заставило его улыбнуться, дёрнув уголками губ. По крайней мере, он думал, что улыбнулся, напряжение на его лице создавало впечатление, что это так.       Услышав скрежет песка о камень, Гарри повернулся и увидел маленького ребёнка, игравшего рядом с ним с кучкой песка. Они взяли с собой пластиковые лопатки и маленькое пляжное ведёрко для поездки на море. Все остальное вызвало бы вопли и звон в ушах.       — Следи за своим платьем, Фи, — крикнул он девочке. — Мы обедаем у Молли, твоя мама сдерёт с меня шкуру, если оно испачкается.       — «Не отвечает...»       Гарри вздохнул, наблюдая, как его дочь продолжает игнорировать его, копаясь в песке. Ее маленькая фигурка тщательно балансировала, а платье всего на несколько волос возвышалось над минеральными остатками больших валунов.       — Фи? — повторил он, призывая её посмотреть на него. — Ты слышала, что я сказал?       Наконец, крошечное существо повернулось и посмотрело на него своими сине-зелёными глазами, ясность и пронзительность которых завораживали с тех пор, как он впервые увидел её, и требовали внимания каждый час бодрствования. Длинные платиново-светлые вперемешку с черными как смоль прядями волосы не выдавали ничего, кроме её происхождения.       — Да, — пробормотала она. — Я не испачкаю платье.       Подтвердив его замечание, его дочь быстро проигнорировала его и продолжила поглаживать кучку песка, которая, казалось, росла относительно медленно. Он не мог удержаться от внутреннего смешка. Франсуаза была кем угодно, но не простым ребёнком. Это было то, о чём её мать и он были немного обеспокоены, когда она отказалась от инфантильных привычек к короткому бормотанию и чётким комментариям.       — Хочешь, я помогу тебе построить замок из песка? — предложил он по наитию, чувствуя желание проникнуть в её тихую работу. — Может быть, я могу научить тебя одному-двум трюкам?       — Придумай свой замок, — ответила она без особого интереса. — Это мой. Иди и найди свой собственный.       — Ай, малышка, — усмехнулся он с притворной болью, схватившись за грудь. — Так ты поступаешь со своим стариком?       — Очевидно, — категорично заметила она. — Мама ужасно тебя балует. Я такого себе не позволю.       — Не позволишь? — удивлённо повторил он. — Откуда ты это взяла? Опять читала мои книги?       — Нет, — пробормотала она, пряча от него лицо и продолжая засыпать песком своё творение. — То есть… не читала. То есть, вообще не трогаю.       Он громко рассмеялся над её дискомфортом, присел на корточки позади неё, положив свою голову чуть выше её и просунув руки ей подмышки.       — Врёшь, дитя. Я слышу только ложь сквозь твои зубки, — угрожающе прошептал он, прежде чем в одно мгновение лишить её почвы под ногами и поднять в воздух. — Что мы делаем с детьми, когда они лгут, Фи?       — Опусти меня, — хихикнула она. — Я больше не малышка.       — Ты моя малышка, тыковка, — поправил он её со смехом, продолжая кружить её вокруг себя, его стальные руки держались за её хрупкий на вид корсаж.       — Насколько я знаю, она была нашей, — между хихиканьем и детскими воплями раздался женский голос.       Словно громом поражённый, Гарри прекратил свои выходки и опустил свою дочь на землю, которая вместо того, чтобы ждать указаний, наклонилась вперёд и направилась к гораздо более высокой женщине в семье.       — Мама, папа меня обижает, — простонала она в живот взрослой вейлы. — Он не воспринимает меня всерьёз.       Мать улыбнулась и погладила дочь по голове ухоженными пальцами, нежная на вид кожа была для него настоящим сокровищем.       — Ты действительно должен относиться к ней с уважением, которого она заслуживает, Гарри, — с ухмылкой увещевала она его. Её тон звучал серьёзно, только взгляд был каким-угодно, но никак не соответствующим. — Что, если однажды она сбежит? Я была бы безутешна, если бы эта малышка исчезла.       — А вот и сбегу, — горячо подтвердила маленькая девочка из объятий матери. — Я больше не ребёнок.       Гарри повернулся, чтобы поднять ведёрко и лопаты, осторожно постукивая ими друг о друга, чтобы очистить их от последних остатков песка, застрявших в углах. Когда он присоединился к ним, он передал вещи своей дочери, прежде чем наклонился к ней и пригвоздил её своим пристальным взглядом.       — Ты бы бросила нас? — спросил он её без тени шутки в голосе. — Бросила бы своих мать и отца из-за гордости?       — Да, — она выпятила грудь и встретилась с ним взглядом. — Я не позволю, чтобы со мной так обращались.       — Гермиона, — внезапно заявил он.       Выражение унижения промелькнуло на лице его дочери, когда её плечи опустились в знак поражения.       — Нечестно, я ещё даже не добралась до эльфов.       Её отец широко улыбнулся ей, поднял на руки, осторожно придерживая её, пока её руки были заняты игрушками.       — Ты действительно хорошо её изобразила, — он ткнул её в нос. — Однажды из тебя получился бы отличный комик.       — Не вбивай ей в голову смешные идеи, — прокомментировала старшая женщина, стоявшая рядом с ним, когда они возвращались в их маленький пляжный домик. — Она может просто придерживаться одной из них.       — Ради бога, Флёр, дай ей хотя бы немного помечтать, прежде чем изводить её своими планами, — напомнил он ей, как обычно. — Ей семь. Её время для этого придёт, но пока пусть она побудет ребёнком.       — Oui, я не ребенок, мама, — кивнула Франсуаза в ответ на его слова.       — Малышка, ребёнок... это не имеет большого значения, Фи, — беспечно пожала плечами Флёр, её волосы развевались по ветру, что наводило на мысль о её птичьем происхождении. — В конце концов, ты мой птенец, и поэтому ты делаешь то, что тебе говорит наседка.       — Тогда я улечу, — пригрозила Фи.       — Рискни здоровьем, ma petite, — пошутила Флёр.       — Je ne suis pas petite, — повторила с жаром Фи.       — Ты наша petite, — хором ответили Гарри и Флёр.       Словесно подавленная родителями, Франсуаза потребовала, чтобы отец отпустил её. Как только она смогла коснуться земли, маленькая девочка бросилась вперёд и прочь от своих родителей, решив искать успокоения в покровительственном обращении.       Оказавшись вне пределов слышимости, Гарри опустил плечи, наблюдая, как его дочь мчится к их маленькому пикнику на пляже.       Флёр заметила его меланхоличный взгляд и придвинулась ближе к нему, обвив руками его обнажённую шею и страстно поцеловав.       — Кнат за твои мысли, — пробормотала она в его тёплую кожу. — Что тебя так расстроило?       Потерянный в своём собственном маленьком мире, он едва заметил обеспокоенный тон своей жены. Медленно он поднял руки, чтобы замкнуть круг, обвив конечностями её поясницу и нежно сжимая её тело.       — Ничего особенного, — честно ответил он. — Я просто забыл, каких трудов это стоило.       — Трудов? — повторила она, нахмурив брови.       Он почувствовал её замешательство по тому, как напряглись её челюсти на его шее. Его руки начали обводить её спину, двигаясь успокаивающими кругами, очень похоже на то, как он делал, когда они лежали в постели.       — Я не видел этого ни в одном из своих вариантов будущего, Флёр, — начал он заново. — Я ни разу не думал о том, чтобы завести семью. Видеть тебя матерью моего ребёнка. Быть отцом прекрасной дочери.       — Гарри, — простонала она, наконец, поднимая голову с его плеча и высвобождаясь из любящих объятий, её глаза встретились с его глазами. Она погладила его по щеке, потирая лицо мягким большим пальцем.       — Тебя все ещё посещают такие мысли после стольких лет?       Он виновато усмехнулся.       — Почему? — настаивала она. — Зачем все ещё это отрицать?       — Я не отрицаю, — ответил он, качая головой в пустоту. В конце концов, он не мог смотреть на неё. Всё это время его не покидали сомнения. — Ну, может и отрицаю. Прости.       Он почувствовал, как ё рука повернула его голову к её лицу.       — Что заставляет тебя думать, что ты этого не заслуживаешь? Что заставляет тебя думать, что я тебя не заслуживаю?       — Я не это имел в виду, — настаивал он, отодвигаясь, чтобы увеличить дистанцию между собой и женой. Но он не смог. Посмотрев вниз, он увидел, что другой рукой она держится за его рубашку.       — Тогда что ты имел в виду?       Её голос был тихим, но серьёзным. Её глаза цвета океана выглядели дикими, но лицо казалось спокойным.       — Каждый день, что мы были вместе с той ночи на Темзе, я не чувствовал ничего, кроме счастья. Это время, проведённое вместе, было для меня благом, ответом на давно потерянную просьбу. Лучшей жизни я и представить себе не мог, — подчеркнул он со всем пылом, на который был способен.       Улыбка на лице Флёр была не похожа ни на одну улыбку, которую он видел у других. Возможно, он мог ошибаться, но кто собирался с ним спорить? Она была его любовью.       — И всё-таки я чувствую, что всё ещё могу, должен быть в состоянии предложить тебе больше. Предложить тебе больше того, на что я способен. Дать Фи жизнь, которой она должна жить.       Её рот сжался в тонкую линию от осознания. Она, наконец, поняла, о чём он так беспокоился, что заставляло его испытывать такое чувство вины в последние несколько дней после их поездки к морю.       — Тебе нужно забыть, что тебе говорили, Гарри, — ещё раз уточнила она, снова обнимая его за плечи, в одно мгновение сокращая расстояние до его лица.       Поцелуй был глубоким, успокаивающим, бальзамом на его сожаления.       — Фи никогда не примут в ковен, она никогда не научится быть частью своего рода, — прошептал он ей, убедившись, что их не подслушают. — И виноват в этом я.       — Чушь, — не согласилась старшая вейла. — Ну и что, что это дуры отвергают её? Она наша дочь и такая же часть тебя, как и часть меня.       — Ты не понимаешь, Флёр, — настаивал он. — Я выбрал своё изгнание и счастлив был сделать это. Но всё же я чувствую отсутствие магии, и это может быть жестоко. Я не хочу этого ради Фи. Она не выбирала такую жизнь.       — Послушай-ка меня, — она взяла его за подбородок и посмотрела в его глаза со всем огнём, на который была способна её натура. — Ни в чем из этого твоей вины нет. Я хотела такой жизни. Я выбрала тебя. Я решила, что хочу от тебя детей. И я знала, что это может случиться, что они лишат моего ребёнка её наследия.       — Флёр... — сказал он влажным голосом.       Его жена покачала головой, глядя на него, в то время как ее рука переместилась с подбородка на его плечо, мягко, любяще сжимая его.       — С Франсуазой всё будет в порядке, и она научится жить с этим. Когда придёт время, мы с мамой направим её, научим нашим обычаям.       — Но...       — Она научится ненавидеть свою жизнь, только если ты возьмёшь это за правило, Гарри, — подтолкнула она его. — Наша дочь будет упорствовать, если мы научим её этому.       Потеряв дар речи, он решил вместо этого кивнуть ей и признать, что она была права.       — В конце концов, — наконец заявила она, — чему нас обоих научила жизнь, если не умению смотреть в лицо последствиям нашего выбора?       Его грудь наполнилась, даже распухла. Как он мог когда-либо сомневаться в этой женщине, сомневаться в их решениях хотя бы на секунду.       Опустив взгляд, он посмотрел на её свободную руку. Он осторожно взял её и прижал к своей груди, позволяя ей почувствовать биение его сердца.       Её глаза расширились от этого жеста, когда она убрала свою руку с его плеча обратно к челюсти.       — Я когда-нибудь говорил тебе, как сильно я тебя люблю? — он признался ей.       — Много раз, — прошептала она ему в губы.       В нескольких шагах от них послышалось громкое знакомое «бе!», в ответ на что пара смогла только хихикнуть.       Конец