— Что будет, если оставить лампочку гореть и
вообще-вообще не выключать?
— Рано или поздно она перегорит. Тихо и незаметно.
Утро в городе выдалось скверным, каким оно обычно и бывает. Проливной дождь, кажется, не заканчивался с ночи, а и без того узкие улочки заволокло пеленой тумана. Даже пожелтевшие листья на деревьях не добавляли красок, сливаясь с бесконечной серостью неба. Город выглядел пустым и совсем неживым, но именно таким Нейтан и привык его видеть. Погода была тут совершенно ни при чём. Острые носы черных туфель зачерпнули воду, подняв брызги. В любой другой день Нейтан предпочёл бы уподобиться соседям и остаться дома. Огородиться от мира решётками, спрятаться за железными ставнями и ни под каким предлогом не впускать в себя улицу. Но сегодняшний день был особенным. С самого утра он направлялся в сторону примыкающего к городу пустыря, где в последний раз бывал ещё мальчишкой. Уши резанул неприятный хлюпающий звук, и промокшая ткань тут же прилипла к поледеневшим пальцам. Нейтан с досадой посмотрел на лужу, в которую угодил, и поморщился. Мощёная плиткой дорожка закончилась, сменившись грязью влажной земли вперемешку с гнилыми листьями. Среди них Нейтан особенно выделил лишь один – единственный для него цветной – золотистый лист. Он напомнил ему о женщине с длинными пшеничными волосами. О его родной матери. Нейтан почти забыл её лицо, но отчего-то отчётливо помнил волосы и руки, которыми она обнимала его перед сном, пока не исчезла из его жизни. Таинственно и слишком быстро. Даже не попрощавшись. Нейтан мотнул головой, чтобы избавиться от тяжёлых мыслей. Пробудившаяся внутри грусть вытесняла другие чувства, но он не собирался ей поддаваться. По крайней мере, не сейчас. Несколько минут он упрямо шел вперёд, стараясь не думать вообще ни о чём. Наконец за пеленой дождя показались смутные очертания одинокой будки. Совсем непримечательной, больше походившей на давно заброшенный гараж. Подойдя ближе, Нейтан остановился у самого входа и до боли сжал рукоять зонта. Кажется, прошла целая вечность, пока он молча сверлил взглядом металлическую дверь. Там, за обшарпанной зеленоватой пластиной, скрывалось нечто новое и неизведанное. То, что ждало его чуть больше тридцати лет. Должность, которую он будет исполнять до самой старости, как это было принято в их семье. С самого детства Нейтан знал о столь необычном наследстве, однако даже не представлял, что ему предстоит делать и какую ответственность нести. Ровно до этого момента подобные вопросы и вовсе казались ему неважными, но, стоя на пороге перемен, его пробила лёгкая дрожь. То ли от страха, то ли от предвкушения, он толком не мог понять. Приложив значительное усилие, чтобы собрать остатки воли в кулак, Нейтан резко дернул дверную ручку и замер, не в силах произнести ни слова. Первое, что он увидел, были выключатели. Самые обычные выключатели света, которые есть в каждой квартире. Разные по формам и размерам, они прижимались друг другу, занимая все пространство стен. Над каждым из них расположилось по малюсенькой красной лампочке, а к полу спускались нити защищенных металлом проводов. Невольно приоткрыв рот, Нейтан настороженно покосился на потолок. На нем выключателей не оказалось. Лишь одиноко висящая лампа, излучающая мутный зеленоватый свет. Облегчённо выдохнув, мужчина шагнул вперёд и прикрыл за собой дверь. Стекающие со сложенного зонтика капли звякнули, разбившись о бетонную плиту. — Ну ничего себе, Нейт! Даже в такую дождину успел вовремя! — Из глубины помещения донёсся хриплый мужской голос, который невозможно было не узнать. Настолько громкий, что Нейтан инстинктивно поёжился. Только теперь он обратил внимание на седого старика в окружении картонных коробок, пустующий письменный стол, скромную холодильную камеру и голый скелет раскладушки, притаившийся в самом тёмном углу. — Здравствуй, отец, — спокойно произнес Нейтан, не отходя от стены. Он смиренно ждал, пока родитель закончит сборы, мысленно отмечая, как же сильно тот постарел. С момента выхода на работу он изредка бывал дома, навещая семью лишь пару раз за год. И вопреки ожиданиям, эти дни вовсе не были для маленького Нейтана праздничными. К ним приходилось тщательно готовиться, а потом, затаив дыхание, ждать похвалы за застеленную кровать или наказания за неубранную игрушку. Что же, теперь они с Нейтаном поменяются местами. Вот только возвращаться в так называемый дом последнему не очень-то хотелось. Во всяком случае, он собирался делать это как можно реже. — Да, этим ты точно в меня пошёл, — вновь подал голос старик, и Нейтан сразу понял, что будет дальше. — Мамаша твоя всегда опаздывала. Ну что ты застыл там, как неродной? Иди помоги хоть вещи собрать. Как бы Нейтану ни хотелось, ослушаться он не мог. Молча проглотив обиду, он подошёл к отцу, не отводя глаз от выключателей, которые будто осуждающе пялились на него в ответ. На какое-то время в будке воцарилась неловкая тишина, нарушаемая только шумом дождя. — Так что в итоге за работа? — Непринужденно поинтересовался Нейтан, когда заклеивал последнюю коробку, будто ничего не случилось. — А работа у нас, сынок… — сразу оживился старик, и его голос приобрел непривычно теплые нотки. Настолько ему несвойственные, что поверить в его искренность было как никогда сложно. Впрочем, договорить ему не удалось. Боковым зрением Нейтан уловил мигнувший красный огонек. И прежде чем он понял, что сейчас произойдет, один из выключателей разразился самой настоящей сиреной. Не сильно громкой, но до того противной, как тормозящий на высокой скорости поезд. Стиснув зубы, Нейтан беззвучно зашипел. Тонкие морщинки на его лбу стали ещё выразительнее, а сам он беспомощно огляделся вокруг. В отличие от него, старик не растерялся: мигом подбежал к нужному выключателю и с довольной ухмылкой хлопнул по нему, словно убил надоедливую муху. Звук прекратился. — Работа у нас, — продолжил он, присвистнув, — лучшая в мире. Мы – выключатели.***
Работа действительно оказалась если не лучшей, то, по крайней мере, самой лёгкой из того, что Нейтан вообще мог себе представить. Как быстро выяснилось, в его обязанности не входило ничего, кроме переключения выключателей. Да и то только тогда, когда они подадут своеобразный сигнал, свидетелем которого Нейтан стал практически сразу, как переступил порог будки. Мужчина был знаком со многими профессиями, однако никогда не слышал о выключателях. Ни в одной книге или газете, попадавшим к нему в руки за последние тридцать лет, не описывали ничего подобного. Казалось, им под силу стать любому дураку, тогда отчего право занимать эту должность передавалось по наследству, будто привилегия? Но Нейтан не привык задавать вопросов, вместо этого он тихо радовался, что сможет всецело посвятить себя чтению. Книга за книгой складывались в аккуратно выверенные стопки, стремительно растущие к потолку, подобно пещерным сталагмитам. Они занимали почти весь рабочий стол, облепливали его по бокам и образовывали отдельные островки неподалёку. Среди прижимавшихся друг к другу корешков особенно выделялись зачитанные до дыр детские энциклопедии и ветхие сборники сказок. Однако не всё оставалось на виду. Сегодня рука Нейтана будто сама потянулась к одной из самых старых книг в его коллекции. Выуженная им из-под матраса и аккуратно завёрнутая в несколько слоев ткани, она выглядела почти как новая - за исключением слегка согнутых уголков, на которые Нейтан упорно старался не обращать внимания. Опустившись на скрипучий стул, он довольно долго вглядывался в пёструю обложку, прежде чем открыть первую страницу. «Звериная усадьба» встретила его красочной иллюстрацией бенгальского тигра, но Нейтан уже не был маленьким мальчиком, которого легко обвести вокруг пальца. На вид совсем детская книжка имела отнюдь не развлекательное содержание. По правде говоря, Нейтан не очень любил её перечитывать, но одновременно с этим не мог заставить себя напрочь о ней забыть. Несмотря ни на что, он относился к «Усадьбе» с особенной нежностью, как и полагается относиться к дорогому сердцу подарку. Последнему подарку мамы, сохранившемуся до сегодняшнего дня только благодаря данному ей обещанию - ни при каких обстоятельствах не показывать его кому-либо другому. Скользя взглядом по пожелтевшим от времени страницам, Нейтан заблаговременно ощущал отголоски разочарования и тоски, неминуемо настигавших его при каждом прочтении. Угольно-чёрные буквы намертво въедались в память, отяжеляя голову странными вопросами, ответов на которые у него не было, но они точно бы нашлись у неё. Вот только он так и не решился спросить, когда она была рядом. Миллион подобных возможностей ушёл, растворился в воздухе вместе с ней. И теперь Нейтан лишь надеялся, что где-то там, где она сейчас есть, всё хорошо. Громкий металлический скрежет прервал хаотичный поток размышлений, заставив Нейтана едва ли не подпрыгнуть на месте. Ворвавшиеся в будку потоки ветра взъерошили его тёмные волосы и подхватили открытые страницы. Сердце ушло в пятки. Услышав за спиной шаркающие шаги незваного гостя, мужчина лихорадочно захлопнул книгу и, не глядя закинул её на выдвижную полку под столешницей. Буквально за мгновение до того, как рядом застыла сгорбленная фигура. — Ну как ты тут, освоился? — Не дожидаясь приглашения, отец Нейтана по-хозяйски схватил приставленную к стене табуретку и уселся рядом. От него исходил легкий, чуть сладковатый запах алкоголя. По всей видимости, он запоздало отмечал выход на пенсию, отсюда и такой неожиданный визит. Но как же не вовремя. — Д-да, всё отлично, — как можно более непринуждённо выпалил Нейтан, стараясь усмирить учащённое дыхание. Главное было переждать: дать ему выговориться, не перечить, а лучше вообще не отвечать - только молча соглашаться со всем, что он скажет. Иными словами, замереть, как это делал ещё маленький Нейтан при любых признаках опасности. Мужчина уже расслабился, как вдруг его колено наткнулось на что-то твердое, отчего на лбу вновь выступила испарина. Небрежно брошенная им книга свисала с полки чуть ли не наполовину, опасно качнувшись от его прикосновения. По спине пробежала волна мурашек, а жалкая попытка затолкать её подальше обернулась провалом. Она будто, наоборот, только сильнее выдвинулась вперёд. Тем временем на плечи Нейтана опустилась тяжёлая рука, окончательно сковав и без того дёрганые движения. — Знаешь, а я ведь и не верил, что из тебя вырастет что-то достойное. Что когда-нибудь ты сможешь занять моё место. — Отец грубо притянул его к себе, и мужчина поморщился, силясь отвернуться от его зловонного дыхания. — Но как же иногда приятно ошибаться! Нейтан вжался в стул под тяжестью объятий, больше напоминающих ему тугие путы. Склонившись к его бледному лицу, старик словно смотрел сквозь него, не замечая охватившей его тревоги. С каждой новой фразой интонация отца становилась всё более угрожающей, пока он и вовсе не перешёл на крик. — Как же, черт побери, приятно! — Проревел он, шмыгнув носом, и его кулак с грохотом опустился на стол, ставя оглушительную точку в столь своеобразном сентиментальном порыве. От наступившей глухой тишины у Нейтана зазвенело в ушах. Боясь лишний раз шевельнуться, он осторожно – одними глазами – покосился на свой тайник. Вроде бы обошлось. Но стоило ему еле слышно выдохнуть, как злосчастная книга полетела вниз и предательски приземлилась старику под ноги, будто только и ждала подходящего момента. — А это ещё что такое? — Задумчиво пробормотал отец себе под нос, вмиг сделавшись серьёзным. Быстро прикинув возможные последствия, Нейтан отскочил от него как от огня и лишь затравленным взглядом наблюдал, как тот медленно, кряхтя от напряжения, потянулся за неожиданной находкой. Как, подслеповато прищурившись, изучал её содержимое и как с каждой новой страницей складка между его бровями углублялась всё больше, пока не стала похожа на широкую борозду. — А яблоко-то от яблоньки всё-таки недалеко упало. — Угрожающе процедил он, и слух мужчины пронзил короткий треск. Вырванные листы бумаги закружились в воздухе, одним своим видом разрывая сердце Нейтана на части. Глаза защипало от подступающих слез, а в горле встал горький, мешающий дышать, ком. Он чувствовал себя беспомощным, как перевернутый на спину жук и отчаянно ненавидел не только это чувство, но и себя самого. За то, что позволял отцу уничтожать самое дорогое, что у него было. За то, что не мог даже помыслить о том, чтобы ему помешать. За то, что страх в очередной раз приковал его к полу. Тело отреагировало раньше, чем Нейтан успел что-либо понять или осознать. Подчиняясь странному ещё незнакомому ему импульсу, он резко подался вперёд. — Не сметь! — Пропитанный металлом голос быстро пресёк любые попытки сопротивления, и протянутая рука покорно опустилась вдоль туловища, словно безвольная плеть. — Я-то уже понадеялся, что ты человеком вырос, а ты… ты! Такое же отродье, как и она! — Махнув книгой перед лицом сына, старик поднялся с места. — Книжку тебе жалко? А ты знаешь, что с тобой будет, если инспектор узнает о ней?! О, надо было ещё тогда тебе показать, чтобы ты даже не подумал брать что-то из её грязных рук! Нейтан попятился, когда старик уверенно шагнул к нему, продолжая размахивать полупустой обложкой. В его руках она выглядела как оружие. В попытке не попасть под удар Нейтан медленно отступал всё дальше, спотыкаясь о лежавшие на полу книги, пока его ботинок не запутался в хаотично разбросанных проводах. Издав сдавленный вскрик, мужчина больно упал навзничь, и над ним тут же нависла тёмная фигура, погружая его во мрак. — Думаешь, что жалеть тебя буду, не отнесу её в управление? А меня ты пожалел? Меня, который столько тебе дал, столько в тебя вложил! — Старик восхищённо огляделся вокруг, но, вернув взгляд на Нейтана, обречённо вздохнул. — Да что с тебя взять, ты ведь первый меня за эту шваль продашь, за книжки её дурацкие! Отраву из её рук за обе щеки уплетать готов, предатель ты неблагодарный! Столько лет за моей спиной… Его гневная тирада внезапно оборвалась на полуслове. Выпустив книгу из рук, старик схватился за сердце и на глазах испуганного Нейтана отшатнулся назад. — Как знал, надо было не ждать, а скорее с ней… — Тяжело дыша, он обессилено рухнул обратно на табуретку. — Скорее… дать ей уйти. Из его горла вырвался хриплый стон. Старик согнулся от боли, судорожно хватая ртом воздух и сжимая ткань рубашки до побелевших костяшек. Приподнявшись на локтях, Нейтан с ужасом заметил, как стремительно бледнело его лицо. Не нужно было быть медиком, чтобы догадаться, что дело плохо. Приступ явно не планировал отступать, и любое промедление могло привести к непоправимым последствиям, которые Нейтан не готов был принять. Мужчина уже собирался ринуться к старику, но его вдруг отвлек загоревшийся за спиной выключатель. — С-стоять! — Приглушённый возглас растворился в пронзительном звуке сирены, и рука Нейтана машинально потянулась назад. — Мы ещё не… не д… Щелчок. Глухой стук эхом прокатился по помещению. Лишённое всякой жизни тело накренилось в сторону и неуклюже обрушилось на столешницу, как бездушная марионетка. Широко раскрытые, прежде выразительные глаза теперь сверлили Нейтана необычайно пустым, застывшим взглядом, словно кто-то выключил горящую изнутри лампочку. Старик был мертв. Нейтан с трудом сдержал рвавшийся наружу утробный крик, полный отчаяния и боли. Что только что произошло? Люди ведь не должны умирать так резко и стремительно, как по щелчку пальцев. Щелчку. Что-то в этом слове заставило его насторожиться. Всё произошло аккурат после того, как он щёлкнул выключатель, загоревшийся ровно в тот момент, когда старику стало хуже - когда он сам едва не задохнулся. Слишком много совпадений. Слишком подозрительно, чтобы оказаться случайностью. Поднеся ладонь к лицу, он растерянно разглядывал дрожащие пальцы, не в силах отделаться от ощущения, что они вовсе не его, а чьи-то чужие, посторонние. Он не мог поверить, что был причастен к смерти отца, что только что собственноручно его выключил. Надеясь убедить себя в обратном, мужчина истерично захлопал по выключателю, но тот больше не поддавался. Осознание пронзило Нейтана ледяными иглами, и он почти физически почувствовал, как внутри него разбилось нечто хрупкое, разметав по телу мелкие осколки. Не помня себя от страха, он забился в самый глубокий угол и так и просидел бы там до конца своих дней, если бы не очередной сигнал уже другого, нового выключателя. Подгоняемый противным писком сирены, мужчина, не оглядываясь, выбежал на свежий воздух.***
Мощные раскаты грома смешивались с шумом верещащих выключателей, сливаясь в единый зловещий гул. Где-то за стенами ослепительно сверкала молния, а порывистые потоки ветра грозились снести с петель тонкую жестяную дверь. Погода бушевала, облупившийся от времени потолок пропускал в будку редкие капли дождя, но Нейтану не было до этого никакого дела. Он устало сидел на старенькой раскладушке, утопив лицо в ладонях, и медленно покачивался из стороны в сторону. Его грудь судорожно вздымалась, стиснутые до боли зубы жалобно скрипели, но слёзы давно высохли, оставив после себя лишь тонкие, едва различимые дорожки на щеках. За прошедшую половину ночи мужчина так и не сомкнул глаз. Он попросту не мог спать, не мог видеть свой треклятый стол – в мутных лучах зеленоватого света он выглядел особенно зловеще – и не мог никуда отсюда уйти. Стоило Нейтану прикрыть веки, как под ними снова всплывали образы двух инспекторов, заталкивающих синюшное, утратившее былую гибкость тело в служебную машину. Настолько буднично и небрежно, не забыв обсудить предстоящий обед, словно перед ними лежал не некогда живой человек, а бесполезный кусок прогнившего мяса. Благо мужчине хватило духа убрать злополучную книжку подальше, иначе кто знает, какая участь постигла бы его - глядишь, прибили бы на месте да глазом не моргнули. От одного их вида Нейтану становилось дурно. Да что уж там, он теперь и себя-то с трудом переносил. Мужчина постоянно вспоминал, как беспечно хлопал по выключателям, порой даже не отрываясь от чтения. Тогда ему бы и в голову не пришло, что такое безобидное, на первый взгляд, действие способно отбирать жизни. Жизни таких же простых людей, как и он сам. Полные радостей и невзгод, взлётов и падений, они оказались такими маленькими и незначительными в масштабах будки, будто их нарочито лишили всякой ценности. Сколько невинных душ было на его счету, Нейтан пытался не считать. Непосильный груз вины и без этого отяжелял сердце не хуже свинцового ядра, сброшенного в самую глубь груди. Узнав столь горькую правду, мужчина твёрдо решил больше не приближаться к выключателям. Вот только что ему теперь делать, он и понятия не имел. Красные мерцающие огоньки задорно прыгали по стенам, полу и потолку сотней лазерных прицелов, а неумолкающий звон сирены словно молотом бил по барабанным перепонкам. Не отрывая ладони от лица, Нейтан постарался заткнуть уши пальцами, но звук продолжал упрямо просачиваться сквозь них, мешая думать. Он надеялся, что будет легче, что в ответ на его бездействие выключатели рано или поздно замолчат, однако на деле всё обстояло иначе. Некоторые из них действительно перегорали, но вместо них неизменно включались новые. Иногда даже несколько – подобно головам мифической гидры, которые только множились, стоило хоть одну из них отрубить. Спустя какое-то время к ним вновь подключались старые, звеня особенно громко после перерыва. Общий шум и не планировал стихать, с каждой минутой становясь всё невыносимее. В висках застучало. Нейтан до крови прикусил губу, и к его горлу тут же подступила тошнота. Внезапно разразившаяся гроза лишила его надежного укрытия, но и терпеть эту адскую какофонию больше не оставалось никаких сил. Необходимо было срочно что-то предпринять, иначе он чувствовал, что скоро совсем потеряет рассудок. Одним резким движением мужчина подскочил к рабочему столу и не глядя нащупал в одном из ящиков старые канцелярские ножницы – массивные и хорошо заточенные, как любил его покойный отец. Схватив их покрепче, Нейтан без задней мысли бросился к ближайшему выключателю. Сползающий по бетонной стене провод холодно поблёскивал металлическим каркасом. Морщась от неприятного звука, Нейтан прицелился в место, где между ним и стеной виднелся небольшой зазор – аккурат под тонкий скрепляющий их болт. В самое слабое место. Раскрыв острое лезвие ножниц, мужчина обрушивал удар за ударом, едва не попадая по собственным рукам, пока пластина наконец не отлетела, оголив беззащитную резину. Бледное лицо исказила жутковатая ухмылка. Тяжело дыша, Нейтан нервно щёлкнул ножницами и поднёс их поближе. Ведь если не трогать выключатель, а просто перерезать провод – никто не пострадает? Лезвия почти сомкнули свою пасть, когда мужчина вдруг заметил, как под резиновым слоем дрогнул слабый электрический пульс, и его рука остановилась. Ножницы с громким стуком приземлились на пол. Слегка пошатнувшись, Нейтан опустил взгляд на трясущиеся от напряжения ладони. В тусклом свете лампы они показались ему красными, и он отчетливо ощутил странную липкость – тонкие струйки крови медленно поползли к локтям, оставляя на коже тёмные следы. Колени Нейтана подкосились. Он осторожно опустился вниз, изо всех сил пытаясь удержать ускользающее сознание. Возвышающаяся над ним стена теперь выглядела поистине бескрайней, и мужчина инстинктивно отполз назад, словно опасался удара. Чужая кровь неприятно заскользила по бетонной плите, вынуждая его снова и снова падать на холодный пол - преклоняться перед бесчисленной армией выключателей. Голова раскалывалась на части. Мир вокруг помутился, коротко мигнув ярко-красным. Минуя разбросанные книги, пальцы вдруг коснулись холодного металла, в котором явно угадывались очертания упавших ножниц. Нейтану хватило секунды, чтобы решиться. Он с готовностью упёр кончик лезвия в запястье, зажмурился, но так и не сумел заставить себя надавить. А когда открыл глаза, крови уже не было. Будто одного лишь желания покончить с собой достаточно, чтобы смыть её с рук. Но от вины так просто не откупишься. Отбросив ножницы в сторону, Нейтан со злостью ударил себя по мокрой от пота щеке. Надо же быть таким трусом. Он ненавидел себя за слабость, ставшую ему поперёк горла. Сидя на голом полу в окружении невообразимого беспорядка, потный и грязный, он чувствовал себя ничтожным и совершенно разбитым. Видел бы его отец – непременно напомнил бы ему, насколько он жалок. А будь он на его месте, что бы он предпочел делать? Нет, этого не может быть. Мужчина отчаянно мотнул головой, пресекая страшную мысль на корню. Он точно ничего не знал, не мог знать и вести себя как ни в чем не бывало. Нейтан без зазрения совести считал его ужасным отцом и гнусным человеком, но представить его убийцей было невозможно. Спрятав лицо в коленях, он попытался отстраниться от общего гула и сосредоточиться на звуках стихающего дождя. Выходило скверно. — Это какая-то ошибка… Одна большая ошибка, — лихорадочно зашептал мужчина, повторяя одни и те же слова как мантру. Только они приносили хотя бы толику долгожданного успокоения. Если бы не пульсирующая боль от недавней пощечины, Нейтан бы точно принял происходящее за ночной кошмар. Сейчас это больше походило на чью-то жестокою, но от этого не менее глупую шутку. И Нейтан был беспомощен перед ней, как никогда прежде. Он больше не мог ничего сделать – в голову лезло всё что угодно, только не дальнейший план действий, – и ему не к кому было пойти. Он был твёрдо уверен, что, вернись он в город, его в родной дом не пустят, не говоря уже о чужих. Никто ведь и слушать не станет, из-за чего он покинул свой пост, опасаясь лишних слухов о сговоре или Бог весть о чём ещё. Человек человеку не помощник и никогда им здесь не был. От местных инспекторов он тоже не ожидал активного участия – окрестят его невменяемым, да и дело с концом. Нет, всё это не то. Ему нужно было найти кого-то, кому будет не всё равно. Приподняв голову, мужчина вдруг наткнулся на старый выпуск ежедневной газеты, служивший обёрткой для расположившейся рядом книги. Толстый томик исторических эссе перекрывал бóльшую часть смятой страницы, оставляя на виду только крупный заголовок: Безопасность – это право: главный департамент на страже светлого будущего! Нейтан вцепился в ветхую бумагу, как в спасательный круг, раз за разом перечитывая написанное. Слабый свет утренних сумерек пробрался сквозь дверную щель и озарил его лицо, очертив острые скулы. Почему он раньше об этом не подумал? Решение, которое он так долго искал, казалось, лежало на поверхности. Оставалось только сообразить, как побыстрее туда добраться.***
Уже на вторые стуки пути Нейтан понял, как сильно он просчитался. Наспех собранная сумка моталась на плече бесформенным мешком, слишком лёгким и почти пустым. Скинутого в неё двухнедельного рациона, вернее, того, что от него осталось, чертовски не хватало. Он и не рассчитывал, что хватит, однако надежда отдохнуть в ближайшей деревне с каждым пройденным метром становилась всё более призрачной, пока окончательно не потухла. Ноги гудели от долгой ходьбы, желудок сжимался болезненными спазмами. Влажная трава манила Нейтана своей прохладой, но он не позволял себе ни присесть на неё, ни уж тем более прилечь – иначе чувствовал, что больше не найдёт сил подняться и продолжить путь. Вместо этого он упорно толкал усталое тело вперёд, проклиная родное захолустье. Ведь проходи через него хотя бы одна дорога – не важно, железная или простая автомобильная, – он добрался бы до столицы гораздо быстрее. В том, что медлить было нельзя, мужчина ни секунды не сомневался. Его долгое отсутствие не могло остаться незамеченным, а значит, инспекторы будут попросту обязаны назначить на место выключателя кого-нибудь другого, хотя бы временно. И вряд ли препятствие в виде втиснутых между дверными петлями книг надолго их остановит. От одной мысли, что смерть снова захлопает множеством пластмассовых челюстей, кровь стыла в жилах. Мало того, Нейтан никогда бы себе не простил, если бы кто-то по его вине пережил то же, что недавно пришлось пережить ему. Облизнув пересохшие губы, он остановился и развернул смятую в руках карту. Совсем недавно она благополучно пылилась между страницами местного путеводителя, попавшего в сумку скорее по счастливой случайности. И хоть Нейтан до конца не понимал, для кого его выпускали – гостей здесь и в помине не водилось, – сейчас он оказался как нельзя кстати. Внимательно оглядевшись вокруг, мужчина в очередной раз сверился с обозначенными на бумаге ориентирами. Он узнавал их все: вот оставшееся позади небольшое озеро, а тут слева из-за деревьев как раз выглядывала мельница, судя по виду, давно заброшенная. Всё указывало на то, что Нейтан продолжал идти в верном направлении, но одна навязчивая мысль никак не давала ему покоя, звеня и жужжа назойливой мухой где-то глубоко в мозгу. Согласно этой же самой карте, ещё вчера он должен был наткнуться на посёлок, вот только весь его путь до сих пор пролегал через лесную глушь, где не то что человека, ему ни одного животного не довелось встретить. Что-то явно было не так, но разбираться не оставалось ни сил, ни времени, а потому он смиренно побрёл дальше. Солнце уже опускалось за горизонт, когда еле волочащий ноги мужчина заметил странное мельтешение в густых зарослях. Не веря своим глазам, он резко встряхнул головой, но даже после этого принятые им за мираж силуэты никуда не исчезли. Неподдельная радость тут же вспыхнула в груди, и на осунувшемся лице появилась широкая улыбка. Мгновенно позабыв об усталости, Нейтан бросился вперёд через лесную чащу, прямиком к своему спасению. Колючие ветки хватали его за плечи и хлестали по рукам, расцарапывая кожу до крови. Опавшая листва путалась под ногами, пряча под собой извилистые корни, но Нейтана ничто не могло остановить. Вскоре его слуха коснулись обрывки чужой речи: бархатистый мужской голос отчего-то заливисто рассмеялся, а затем совсем близко взревел мотор удаляющейся машины, подняв клубы пыли. Неужели он наконец-то добрался до деревни? Выбежав на опушку, Нейтан с удивлением обнаружил перед собой деревянный шлагбаум, охраняемый двумя солдатами. Перекрывающий просёлочную дорогу, в конце которой виднелся ряд бревенчатых домов, он выглядел неестественно и чужеродно, будто сделанный наспех. Слишком неаккуратный, да и как такового КПП рядом не наблюдалось. С другой стороны, встретить здесь военных, по мнению Нейтана, являлось невероятной удачей. Но не успел он обрадоваться, как оказался на прицеле двух винтовок. — А ну стоять, а то стрелять буду! — громко предупредил тот, что покрупнее. Круглолицый и розовощекий, он воинственно упирался плечом в приклад, оценивающе оглядывая гостя. — Кто такой и чего здесь забыл? — Я… я просто в деревню хотел зайти, купить что-нибудь поесть, а то закончилось всё, — с готовностью пояснил Нейтан, застыв на месте, как было велено, и кивнул на пустую сумку. — Н… Не подскажете, где тут лавка хоть какая-нибудь ближайшая? Лицо солдата заметно расслабилось. Он опустил оружие и быстро подмигнул сослуживцу, чтобы тот сделал то же самое. — Увы, не подскажем. Да и пустить тебя дальше не сможем. — Напустив на себя особенно важный вид, он пнул стоящую рядом канистру. Судя по ярко-красной наклейке, в ней плескался бензин. — Карантин у нас тут, знаешь ли. Всё ещё не осмеливаясь опустить руки, мужчина непонимающе заморгал. Какой ещё карантин? Случись что-то страшное, об этом непременно бы написали во всех газетах. Разве что беда произошла на днях. В конце концов, у Нейтана не было причин сомневаться в словах солдата, и он обречённо вздохнул. Волна усталости обрушилась на него с новой силой, и он пошатнулся, едва удержавшись на ногах. — Ну ты это, не волнуйся так, мы тут быстро всё поправим. Работа у нас такая. — Крупный мужчина с неприкрытой гордостью похлопал себя по выпирающему животу и вкрадчиво добавил, слегка наклонившись вперёд: — Расскажи лучше, откуда и куда идёшь? Глядишь, помочь чем сможем. — Да чем тут поможешь. Если только до главдепартамента подбросите, или не знаю даже. Сам уже вряд ли доберусь, может, хоть со слов моих запишете и в столицу передадите? Такой ужас у нас творится… Стоило Нейтану начать рассказывать всё с самого начала, как слова потекли рекой – выстроенная внутри плотина была разрушена. Игнорируя пересохшее горло, он говорил и говорил, а пристальное внимание собеседников лишь сильнее его раззадоривало. Они слушали его, не перебивая, и он с радостью поведал им обо всём, что с ним произошло, не утаив ни единой страшной детали: о себе, отце и выключателях. С каждым сказанным словом ему будто становилось легче, и он не сразу заметил, насколько солдат встревожил его рассказ. Как только он закончил говорить, они украдкой переглянулись между собой. Их взгляд показался Нейтану странным – недобрым, но и не враждебным, однако уже через мгновение они вернули себе дружелюбный вид. — Действительно, неприятная ситуация, — подытожил первый солдат, почесав пухлый подбородок. — Ступай-ка ты и правда домой, а мы твою весточку за тебя передадим, можешь не сомневаться. — Но вы ведь даже не записали ничего, — поражённый его равнодушием, Нейтан недоуменно поднял брови. — А нам и не надо. — Солдат многозначительно покачал пальцем и указал им на товарища. — Видишь друга моего? Память у него феноменальная, оттого и молчит всё время, а мне отдувайся! Давай-давай, иди уже спокойно и нам работать не мешай. Сопротивляться было бесполезно. Противопоставить им всё равно нечего, а прорываться вперёд силой казалось чем-то на грани фантастики, во всяком случае, в его нынешнем состоянии. Послушно повернувшись к ним спиной, Нейтан сделал несколько неторопливых шагов. Возвращаться не хотелось, но и тешить себя надеждами, что ему удастся преодолеть столь долгий путь, он уже перестал. Он не верил их обещанию, не мог заставить себя поверить. Оно казалось ему таким пустым и неискренним, что волновало его сейчас больше, чем ноющее измученное голоданием тело. О чём они безмолвно договорились, когда дослушали его исповедь? Почему так странно посмотрели? Они ведь даже не удивились, не ужаснулись. Прикрыв глаза, Нейтан постарался как можно более подробно вспомнить их лица. Тогда в их взглядах не было ни капли жалости – только оголённая решимость, граничащая с чем-то наподобие нездорового азарта. Неужели?.. Да нет, точно, они… Внезапно ударивший в нос запах гари оборвал возникшую в голове мысль. Брови сами поползли к переносице, и Нейтан уже начал медленно оборачиваться, когда услышал за спиной короткий металлический щелчок возведённого затвора. Собрав последние силы, он быстро отскочил в сторону, но полагаться на не присущую ему ловкость было крайне глупо. Движение вышло слишком неуклюжим и заторможенным, и пуля тотчас вонзилась ему в затылок. Острая вспышка боли ослепила Нейтана, продолжая расходиться по телу жгучими волнами, пронзающими каждый отдельный нерв. Он уже лежал на земле с широко распахнутыми глазами, с ужасом глядя на свою руку, сотрясаемую мелкой дрожью. Время словно остановилось. Короткие прерывистые вдохи больше не наполняли лёгкие, сердце бешено колотилось в ушах. Нейтан беспомощно бился в захлестнувшей его агонии, отчаянно желая лишь одного – чтобы это скорее прекратилось. Ещё несколько секунд он слышал своё сбившееся дыхание и приближающиеся шаги, пока они не исчезли вместе с его затуманенным сознанием. Пустота наступила резко и непредсказуемо – как щелчок тумблера, раздавшийся где-то на просторах безлюдного пустыря. И не было в этой пустоте ничего, кроме тёплых родных объятий, по которым он так сильно скучал.