Сверхдобро vs Чёрное Благо

Природа предоставляет полную свободу рождаемости, а потом подвергает строжайшему контролю число тех, которые должны остаться жить; из бесчисленного множества индивидуумов она отбирает лучших и достойных жизни; им же она предоставляет возможность стать носителями дальнейшего продолжения жизни. Между тем человек поступает наоборот. Он ограничивает число рождений и потом болезненно заботится о том, чтобы любое родившееся существо обязательно осталось жить. Такая поправка к Божественным Предначертаниям кажется человеку очень мудрой и во всяком случае гуманной, и человек радуется, что он, так сказать, перехитрил природу и даже доказал ей нецелесообразность ее действий. Что при этом в действительности сократилось и количество и в то же время качество отдельных индивидуумов, об этом наш добрый человек, собезьянивший Бога-Отца, не хочет ни слышать, ни подумать.

— Гитлер, «Моя борьба».      

      «Волны гасят ветер» — идейно заключительная новелла Стругацких о Мире Полудня, где наконец на сцену выходят Странники — загадочные разумные существа, превосходящие людей Мира Полудня так, как они превосходят разного рода примитивных аборигенов. В качестве поставки проблемы происходит очень интересный диалог, наводящий на размышления: …Да, я вот что хотела сказать. Ладно, пусть Странники на самом деле вмешиваются в нашу жизнь. Не об этом спор. Почему это плохо? — вот о чем я тебя спрашиваю! Почему вы из них жупел делаете? — вот чего я понять не могу! И никто этого не понимает… Почему, когда ты спрямлял историю других миров — это было хорошо, а когда некто берется спрямлять твою историю… Ведь сегодня любой ребенок знает, что сверхразум — это обязательно добро! — Сверхразум — это сверхдобро, — сказал Тойво. — Ну? Тем более! — Нет, — сказал Тойво. — Никаких «тем более». Что такое добро мы знаем, да и то не очень твердо. А вот что такое сверхдобро… Ася снова ударила себя кулачками по коленкам. — Не понимаю! Уму непостижимо! Откуда у вас эта презумпция угрозы? Объясни, втолкуй! — Вы все совершенно неправильно понимаете нашу установку, — сказал Тойво, уже злясь. — Никто не считает, будто Странники причинить землянам зло. Это действительно чрезвычайно маловероятно. Другого мы боимся, другого! Мы боимся, что они начнут творить здесь добро, как они его понимают! — Добро всегда добро! — сказала Ася с напором. — Ты прекрасно знаешь, что это не так! Или, может быть, на само деле не знаешь? Но ведь я объяснял тебе. Я был Прогрессором всего три года, я нес добро, только добро, ничего, кроме добра, и, господи, как же они ненавидели меня, эти люди! И они были в своем праве. Потому что боги пришли, не спрашивая разрешения. Никто их не звал, а они вперлись и принялись творить добро. То самое добро, которое всегда добро. И делали они это тайно, потому что заведомо знали, что смертные их целей не поймут, а если поймут, то не примут… Вот какова морально-этическая структура этой чертовой ситуации! Азы, которые мы, однако, не умеем применить к себе. Почему? Да потому, что мы не представляем себе, что могут предложить нам Странники. Сразу возникает вопрос, а какова мораль Странников, исходя из того, что мы видели? В «Жуке в муравейнике» выясняется, что Странники легко могут заложить бомбы в живых людей-«подкидышей» для неких своих целей (как и в личинки тагорян). Из этого следует, что человеческая жизнь (и тому подобных существ) для Странников по сути не дороже жизней белых лабораторных мышек. Вот такое вот сверхдобро. Я обращу внимание, что прогрессоры Мира Полудня постоянно испытывали проблемы с тем, как им помочь низшим цивилизациям, но вот прямо детей с детонаторами они в их ряды всё же не внедряли, и вообще видели в примитивных аборигенах людей. Странники, похоже, видят в примитивных разумных формах жизни кого-то вроде животных: для людей нормально, когда волонтёры помогают мигрировать каким-нибудь жабам и когда учёные ставят болезненные опыты на мышах. Честно говоря, попытка персонажей именовать сверхразум «добром» мне напоминает идею монотеистических религий именовать верховного бога всеблагим — наш мир совсем не похож на творение доброго бога, но все его несовершенства и ужасы списываются на «непостижимость божественного промысла». То есть непонятно, что называется «всеблагостью» — здесь мы видим ту же манеру, когда то, что выглядит как зло и зловещая опасность, называется «добром в увеличенной степени». Похоже, это Стокгольмский синдром, который заключается в том, что обладателя великой силы, чтобы снизить страх перед его произволом, слабаки начинают считать желающим благо.       Как оказывается, Странники намерены собрать урожай — часть людей с их подачи эволюционирует в высшую форму жизни, которая более чужда человечеству, и потому уходят с Земли. По всей видимости, эти сверхлюди теперь будут разделять мораль, с точки зрения которой человеческая жизнь равна жизни лабораторной мышки. Мне это напоминает утверждение некоторых теологов прошлого, которые рассказывали о том, что одно из наслаждений рая — это наблюдение за муками грешников в аду. Если послушать монотеистов, то получается, что наша биосфера, построенная на боли, смерти и пожирании одних видов другими видами, не вызывает у всемогущего Господа никакого сострадания (так как он изначально позволил появиться этому миру), раз он не вмешивается — похоже, уподобление такому «небесному божеству», с нашей точки зрения, делает людское сознание полностью безнравственным.       Когда я размышлял над таким сверхдобром, я вспомнил идеологию демонов из опуса Юрия Петухова «Звёздная месть». У меня есть на неё отдельный обзор и я не буду пересказывать сейчас содержания пенталогии [1] — скажу только, что в качестве главных антагонистов здесь выступают адские демоны и цивилизации демоноидов, в которых эволюционировали смертные расы, подвергшиеся влиянию демонов. Буквальных демонов — это самые настоящие обитатели ада, результат реинкарнации великих грешников со всей мультивселенной, которые в отдельном измерении превратились в прижизненное воплощение собственной порочности. Их идеология называются Чёрным Благом и представляет собой доведённый до апофеоза социальный дарвинизм, где демоны пожирают друг друга и благодаря этому постоянно развиваются, а также они хотят превратить остальные цивилизации в своё подобие. В качестве одной из таких цивилизаций выступает цивилизация Системы — это существа, похожие на орков из Warhammer 40 000. Они обладают сверхчеловеческими технологиями и смысл существования сводят либо к ленивому сибаритизму, либо к охоте на низших существ тупо для развлечения. Оркоиды Системы, вместе с прочими демонами, ожидают, когда человечество достигнет такого уровня существования, чтобы его интересно было изничтожать. Сами демоны считают человечество предразумной формой жизни, и намерены преобразовать человеческих слуг-сатанистов и разного рода измученных жертв в новую расу демонов [2], которые будут бороться с другими демонами, и так далее, чтобы развивался прогресс, в их представлении. Взгляды самого Петухова едва ли мне близки, но я должен отдать должное — в художественной форме он очень доходчиво обрисовал ситуацию в 90-х годах.       Если сравнить Сверхдобро и Чёрное Благо, то между ними наблюдается отчётливая точка пересечения — игнорирование субъектности низших существ и желание использовать их для своей собственной эволюции, прививая им при этом свои стандарты морали, которые, с точки зрения людей, вернее всего было бы назвать страшным злом, но уж никак не отождествлять и соотносить его с добром.       Я решил изложить эти размышления после того, как наткнулся на статью от христианского апологета на Мир Стругацких, где он, ни много ни мало, сравнивает Странников с библейским Яхве [3]. Мне сразу же стукнула в голову эта параллель — «всеблагость», «сверхдобро» и «чёрное благо». Тест на восприятие Иного — на любовь или страх — главный критерий, используемый Странниками для разделения человечества: кто станет Странником, а кто останется на Земле. Отсутствие синдрома Сикорски, т. е. способность не бояться Другого — вот что определяет, попадет человек в «Монокосм» или нет. Такой же критерий, согласно Евангелию, используется и на Страшном суде: будет ли человек причтен к овцам или к козлищам, зависит от его отношения к Другим — к заключенным, больным, голодным. Страх или любовь к Другому — вот первокритерий всего (об этом мы писали по поводу романа Дика «Снятся ли андроидам электроовцы?», и, коли удастся, напишем подробнее в связи с Лемом и Лавкрафтом). Отсутствие страха по отношению к чуждым существам, которые вживляют в детей взрывчатку (это единственное, что про них известно, если речь идёт об их морали и нравственности) — это критерий принадлежности к «высшему благу»? Это типа как первенцы египтян — не в счёт? Впрочем, раз уж прозвучало имя Лавкрафта, то я хотел бы вспомнить Великих Древних — ещё одних прогрессоров Чёрного Блага: И вот, прошептал Кастро, эти первые люди создали культ вокруг маленьких идолов, которых показали им Великие Старейшины: идолов, принесенных в давно стершиеся из памяти века, с темных звезд. Культ этот никогда не прекратится, он сохранится до тех пор, пока звезды вновь не займут удачное положение, и тайные жрецы поднимут великого Ктулху из его могилы, чтобы оживить Его подданных и восстановить Его власть на земле. Время это легко будет распознать, ибо тогда все люди станут как Великие Старейшины — дикими и свободными, окажутся по ту сторону добра и зла, отбросят в сторону законы и, мораль, будут кричать, убивать и веселиться. Тогда освобожденные Старейшины раскроют им новые приемы, как кричать, убивать и веселиться, наслаждаясь собой, и вся земля запылает всеуничтожающим огнем свободы и экстаза. [4] Конечно Г.Ф.Л не раскрывает тему, но, как видно, Ктулху и его раса не намерены тупо истребить людей — они хотят прогрессировать нас под свои нравы. Лично когда я писал свой фанфик, то решил довести эту тему до конца, на основе идей Петухова: — Великие Древние обычно используют контроль твоих инстинктов или твою жажду стать чем-то большим, чтобы подчинить тебя. Они не просто делают из людей дьяволов, они стремятся социализировать новых членов своего общества. Социализировать по их меркам, — Дуглас обвёл взглядом окружение — Виктор взглянул снова на надувную бабу с морской звездой в голове, там в центре зияло электронное влагалище. — В первую очередь они используют Эрос и Танатос — волю к жизни, тождественную половому влечению, и волю к смерти, тождественную желанию разрушать и умирать. — Я не очень в этом шарю, — Виктор вычесал снежинки из собственных торчащих волос, — но я точно помню, что в метафизической биологии используются такие понятия. — В случае Древних они играют роль управления, — продолжал Дуглас. — Они поощряют тягу к сексу и насилию, это испытания — если воля человека исчезнет, то останется только пустая марионетка; если нет — получится существо, чьи желания утолены, а его разум обрёл просветление. В таком состоянии ума он перешагнул через всё человеческое. С помощью оргий, поеданий младенцев, самых жестоких убийств, наркотиков, изнасилований братство NOD очищает душу [Neon Ordo Dominate, название культа Древних]. — Но это всё ужасное зло! Я не поступлю так! — резко заявил Виктор, понимая, что уже с теми силами, которые есть у него сейчас, он потенциально мог бы стать одним из сопартийцев Великого Ктулху. — Я не предам человечество! — Ты в этом так уверен? — Дуглас спросил без вызова или сомнения, просто как если бы он интересовался чем-то банальным. — Да! Мне глубоко отвратительно всё, что они делают. Братство NOD насилует, убивает, ест детей, промывает мозги — мне глубоко они отвратительны — вместе с теми богами, которым они поклоняются! Они хуже фашистов. — Я могу испытать твои инстинкты? — вдруг задал вопрос Дуглас. — А? А как? — у Виктора сразу определённым образом забилось сердце; подсознательно о понял, о чём речь. — Я хочу ввести тебя в состояние гипноза, во время которого тобой будет владеть Оно-по-Фрейду. Твои желания, которые управляются только принципом удовольствия. Я хочу посмотреть, что ты будешь делать, когда твоя прежняя личность временно исчезнет, уступив место твоему животному началу. Древние используют его, чтобы контролировать людей. Я хочу посмотреть, могут ли они толкнуть тебя на служение себе. Дело в том, что ты не можешь выбрать, что тебе хочется, а что нет — ты можешь отрицать и осуждать некоторые свои желания, ты можешь их подавлять, но ты не в состоянии выбирать, что тебе желать. Надо понимать, что все эти люди в рядах NOD, которые убивают и насилуют, делают это по той причине, что они хотят этого. Какой-то частью своей души они хотят это — Зов Ктулху лишь освобождает их… [5] Да, это сатира на люденов — если людская жизнь не стоит больше мыши, почему бы эволюцию в богов не активировать таким образом? Даром что ли это анаграмма слова «нелюдь», а так у нас обычно называют каких-нибудь серийных потрошителей или очень жестоких уголовных элементов. Дальше там у Виктора и Дугласа случился яой — но не в этом суть. В так называемой имморалистической фантастике [6] давно прописался образ зловещих чужеродных умов, у которых так устроена биология и психология, что их общество построено на совершенно чудовищных, с нашей точки зрения вещах, либо же они выводят из наших моральных норм самые неожиданные, экстремистские с нашей точки зрения, положения [7]. По поводу этих существ можно сказать, что они другие и осуждать их с точки зрения нашей морали действительно нелепо (их можно возненавидеть как тигров-людоедов, но осуждать этих нулевых существ как обычных преступников, тиранов и террористов не получится [8]) — но вот что будет раболепским словоблудием, так это именовать их мораль нашим добром, да ещё и в высшей степени («всеблагостью», «сверхдобром»). Интересно, что положительный образ Странников, который так или иначе выступает у Стругацких, несмотря на их дела, напрямую связан с концепцией эволюции и прогресса как положительных начал самих по себе. Вот что мы видим в интервью с Борисом Стругацким о цене и ценности реформ 1992 года: — Давайте коснемся еще одной темы, на мой взгляд — очень важной. Известно, что большинство представителей нашей либеральной интеллигенции — последовательные сторонники происшедших в стране изменений вообще и радикальных экономических реформ в частности. И они не устают убеждать сограждан: да, реформы долги и болезненны, десятки миллионов людей оказались на грани нищеты и даже за ней, но это жертвы, которые можно и нужно было принести на алтарь главного достижения «либеральной революции» — обретенной россиянами свободы. Но не кажется ли Вам, что для большинства людей куда важнее, чем возможность говорить что думаешь и свободно выезжать за границу, возможность иметь крышу над головой, работу, вовремя получаемую и достойную зарплату, обеспеченную старость для родственников, возможность вырастить детей и дать им образование? — Я вовсе не придерживаюсь сформулированной вами точки зрения, и уж во всяком случае никогда я не изрекал всех этих патетических сентенций насчет «жертв, которые можно и нужно было принести на алтарь». Я не признаю такой постановки вопроса: стоило идти на жертвы или нет? Можно подумать, что у нас был выбор! Ведь произошло лишь то, что должно было произойти. Вас послушать, так «либеральная революция» была изначально спланирована и разработана в тиши кабинетов высоколобыми дядями в ослепительно белых сорочках: ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт, телеграф, телефон, мосты в первую голову… Но ведь ничего подобного не происходило никогда. «Либеральная революция» на самом деле была (и есть) судорожная и мучительная борьба за то, чтобы удержать страну на краю пропасти, не дать ей ввергнуться в голод, в хаос, в гражданскую войну, наконец. Борьба в постоянном цейтноте, без всяких резервов, при бешеном сопротивлении открытой и скрытой оппозиции. И ставить вопрос так, как вы его ставите: «Стоила ли игра свеч?» — абсолютно неверно. Игра происходила бы все равно, независимо от цены свеч и при любой цене на свечи. «Стоила ли игра свеч», когда млекопитающие вытесняли с мировой арены гигантских ящеров? Фридрих Хайек сказал: «Эволюция не может быть справедливой». Это, в частности, и про нас тоже. Большинство всегда проигрывает в результате социальных пертурбаций, потому что именно на этом большинстве веками стояло и царило Старое. А выигрывает — меньшинство, самые энергичные, самые мобильные, самые приспособленные к новым условиям. Выигрывает — для того, чтобы со временем, через два-три-четыре поколения, стать большинством в новой системе социально-экономических отношений. «Либеральная революция», о которой вы говорите, произошла НЕ ДЛЯ ТОГО, чтобы принести свободы и колбасное изобилие. Она произошла ПОТОМУ, что была единственным выходом из тотального кризиса — экономического, политического, идеологического, социального, — в котором наша тоталитарная держава, один из последних монстров задержавшегося феодализма, оказалась в середине 80-х. Система, которую кровью и потом строили на протяжении десятилетий, обнаружила в конце концов свою полную несостоятельность и непригодность в соревновании с ведущими странами мира. Судьба этой системы была — разрушение и гибель под собственными обломками, а «либеральная революция» есть лишь растянувшаяся во времени попытка предотвратить худшее. [9] Я не зря процитировал в самом начале Гитлера. В этих словах Стругацкого мы видим чистейшую гитлеровщину (с пугалками в виде некой умозрительной всеобщей гибели) — выведение право сильного, пассионарного, энергичного, короче элитарного меньшинства эксплуатировать жалкое пассивное большинство (ну потому что арийцы / сатаноиды потом размножатся, когда захватят себе жизненное пространство), при этом реформы 90-х тут ставятся в один ряд с вымиранием динозавров, тем самым подчёркивая социальный дарвинизм и биологичность процессов. Петухов со своим Чёрным Благом блестяще высмеял фетиш подобной интеллигенции перед абстрактной эволюцией и абстрактным прогрессом — чем адепты Чёрного Блага хуже будут? Людены, как верно было отмечено тут [10], отрицают изначально гуманистический социалистический посыл Мира Полудня, выводя в качестве идеала, по иронии судьбы, бесстрастных ко всему профанному, возвышенных истинных арийцев, для которых низшие разумные существа — белые мыши.