Искупление особо буйного

— Хорошо горит. Может не так ярко, как настенные грибы в том подземелье, но тоже неплохо, — хмыкнула Вайлет, глядя, как в трескучем костре темнеет некогда синяя куртка с белым кольцом. — Ну как ты теперь себя чувствуешь? Стало легче? Ты давно об этом мечтал, — улыбнулась она Трэйтону, параллельно отжимая уголок своей футболки. Светящиеся капли красиво сверкнули в полёте и глухо упали на песок, оставив на нём яркие следы. — Даже не знаю, — задумчиво выдал тот. — Я думал, что почувствую облегчение, но сейчас мне как-то просто… плевать, — он «пожал» плечами и уютно устроился на пледике, непрерывно глядя в огонь. Старый костюм, горящий в алом пламени костра, исчезал прямо на глазах. Всё превращалось в пепел и, подхватываемый лёгким ветром, уносился вдаль, как плохое воспоминание. — Странно, — протянула спутница и села рядом. — Может ты давно уже отпустил это?.. Тот ничего не сказал, но для себя понял, что Вайлет попала прямо в точку. Прошлое уже давно перестало так сильно его волновать. Гораздо сильнее теперь волновало будущее и настоящее. А настоящее было необыкновенным. Трэйтон будто всё ещё не до конца осознавал, что находится сейчас в своей горячо любимой лагуне. Столько лет прошло, а она выглядела, как прежде. Всё такая же невероятно красивая и уютная. Однако кое-что сильно отличалось и воспринималась теперь совсем иначе. — Знаешь, это место… ощущается по-другому из-за тебя, — произнёс узник, повернувшись к Вайлет и взглянув ей прямо в глаза. По его лицу было непонятно, что именно он имеет в виду. — Хуже?.. — занервничала та. — В идеале я бы оставила тебя здесь, чтобы ты нормально отдохнул. Но не могу. Обещала королю, что… — Нет. Лучше, — оборвал её клон и улыбнулся. — Я очень люблю это убежище, но всегда чувствовал, что здесь чего-то не хватает. Сейчас понимаю, что причина была в моём одиночестве: оно совершенно не красило это место. Оказывается, одному проводить здесь время не так классно. С тобой же лагуна заиграла новыми красками и ощущается теперь ещё более необыкновенной. Вайлет растроганно покачала головой и протянула: — Знаешь, твоя лагуна и правда необыкновенна. Когда я впервые пришла сюда, я сразу поняла, за что ты её любишь. Тут какая-то своя особая энергетика. Здесь очень легко и свободно. Хотела бы я тоже иметь подобное место для отдыха и восстановления сил, — она мечтательно зажмурилась и протянула ноги к огню. — Моя лагуна — твоя лагуна. Приходи сюда, как вздумается, — проговорил Трэйтон и, откусив ягодный пирог, шутливо добавил: — С одним единственным условием: не сожги тут ничего. Я знаю, ты это обожаешь, Пэр Игнис. Тебя хлебом не корми, дай только что-нибудь спалить. К его удивлению, Вайлет дико прорвало на смех с его незначительной шутки. Надрываясь от хохота, она даже прослезилась и уронила свою шляпу. Тот, глядя на неё с недоумением, ухмыльнулся, и внезапно поймал себя на мысли, что при сиянии костра она выглядит чрезвычайно мило и живописно. Её смеющиеся изумрудные глаза красиво переливались в свете пламени. Искренняя клыкастая улыбка ослепительно блестела даже ярче многочисленных кристаллов на скалах. Вдоволь отсмеявшись, Вайлет посмотрела на узника с некоей грустью и произнесла: — Трэйтон, знаешь, а я ведь так и не выполнила свою часть договора. — Какую? — не понял тот. — Я не освободила тебя от печати. Хотя ты вывел меня на поверхность; так или иначе. В любом случае, без твоей помощи я бы не справилась. — Забудь об этом, — махнул рукой клон и улыбнулся. — Ты сделала много чего другого. Хотя бы та же лагуна: мы здесь сейчас только благодаря тебе. — Так не пойдёт, — проговорила она твёрдо и поднялась. — Встань! — Зачем? — Встань! — настояла та. Путник недоумённо нахмурился и послушно выполнил «требование» подруги. — Только не говори что… — начал было он, но Вайлет тут же перебила. — Да, — отрезала она и, выпрямившись, набрала в легкие воздух и стала декламировать:

Во тьме ночи, при свете дня,

Сие проклятье держит ярость,

К успокоению клоня,

Смиряя тёмный злостный пыл…

Трэйтон округлил глаза. Удивительно, что Вайлет уже знала все необходимые слова. Как только она договорила последнюю строку, чары на узнике ослепляюще загорелись. Спутница продолжала:

Но добровольно и с желаньем

Готов я разорвать проклятье,

Чтоб даровать тебе свободу,

Ведь вижу, злость ты отпустил.

Едва она это произнесла, как магические путы стали трескаться и со звоном разлетаться в разные стороны яркими частями, будто сотканными из самого света. Трэйтон зажмурился: его целиком поглотили лучи. Вайлет взволнованно отшагнула. В сумерках вечера происходящее выглядело ещё более впечатляюще. Произошёл световой взрыв, после чего всё снова погрузилось в полумрак. Трэйтон ошеломлённо открыл глаза. Вайлет же радостно ему улыбалась. — Гремящие кости… Как?.. Зачем?.. — не мог поверить он, ощупывая свою, теперь уже ничем не сдавливаемую грудную клетку. — Теперь мы квиты! — хихикнула она. — Пожалуй, давно надо было это сделать. — Неужели я... наконец, могу снова…? — замедленно пробормотал тот себе под нос и задумчиво замолк. После чего резко повернулся к Вайлет и с ухмылкой бросил: — А ну, разозли меня! Давай! Не стесняйся! Девушка растерянно охнула, забегала глазами и с трудом выдавила: — Ты… отвратительный негодяй! Да! А ещё жуткий, страшный и неприятный тип! — Это что, разборки в детсаде? Давай посмелее! — фыркнул тот. Вайлет напряглась и, вспомнив Маганхара на арене, попыталась повторить: — Ты — жалкая копия героя!.. Тебе… тебе никогда не стать таким же, как Рэй! Ты совершенно не уникальный и… и лишь никчёмный слуга давно почившего побеждённого колдуна!.. Трэйтон поднял бровь. Та продолжала: — Колдуна, что годами использовал тебя, как удобный инструмент! Как собственного раба, а ты был только рад, чтоб тобой помыкали! Да ещё и раболепно искал его после очевидной смерти!.. Тот отшатнулся. Вайлет, ничего не замечая, вошла в роль и беспощадно продолжала: — Ты — неудачник, выросший без семьи. Не имеющий ни дома, ни друзей, ни даже хоть какого-то детства! А ещё… — Перебор! — оборвал тот с возмущением, чувствуя, как в горле уже встал ком. Вайлет остановилась. Узник смотрел на неё нахмуренно, ощущая себя глубоко задетым её словами и совершенно позабыв, что всё это было не всерьёз. Проследив за её взглядом, он остановился на своей грудной клетке и очнулся: — Чёрт!.. Они не появились! Я зол, а чар нет! Мрактуновы отбивные! Наконец-то! Трэйтон повернулся к темнеющему горизонту, раскинул руки в стороны и впервые за столько времени вздохнул полной грудью и рассмеялся. Свершилось! Теперь он может нормально дышать и не чувствовать чуть что сразу возникающее и угнетающее давление в груди. Теперь он может нормально жить и не думать постоянно о контроле своих эмоций! Теперь он может сражаться, в конце концов! Наконец он свободен от треклятых магических чар! Это ощущалось опьяняюще прекрасно!.. — С ума сойти, да? Представляю, каково тебе с ними было! — также развеселилась Вайлет, и, заметив в небе две луны, внезапно для себя и для спутника завыла на них, как волчонок. Тот покосился на неё с удивлением, но уже через несколько секунд усмехнулся и составил ей компанию. Так они и выли, как два чудака, на эти несчастные пару лун до тех пор, пока Вайлет не рассмеявшись, в пылу эмоций не развела руки в стороны и не стала приближаться с намерением впервые обнять напарника. Трэйтон, заметив это, отшатнулся и убрал руки в карманы. Та, увидев такую реакцию, огорчённо поникла и отвела взгляд. — Эм… Знаешь… — замялся клон, в нерешительности почесывая затылок. — Я… шучу! Иди сюда, Кошка! — он улыбнулся и приглашающе развёл руки, ощущая внутри себя некое стеснение, даже несмотря на отсутствие печати. Вайлет удивлённо подняла брови и, просияв, подбежала и заключила его в объятья. Узник зажмурился и взволнованно вздохнул. Ощущать кого-то настолько близко для него было в новинку. Трэйтон приоткрыл глаз и, боясь шевельнуться, тихонько прислушался. Она обнимала его так крепко, стояла настолько вплотную, что тот буквально слышал её сердцебиение. От неё исходило невероятно много тепла, нежности и какой-то своей особой кошачьей ласки. — Ты сейчас прямо, как мой пояс. Ещё немного и я задохнусь, — сдавленно усмехнулся узник. Девушка посмеялась и чуть ослабила «хватку». Её смешок, звучавший прямо возле его уха, вызвал у него необъяснимое волнение и трепет. — Приятно видеть тебя счастливым, — пролепетала она с любовью и легонько прижалась щекой. — Спасибо тебе, Вайлет. Никто в жизни не делал для меня так много, как ты, — вполголоса проговорил Трэйтон и, почти не дыша, аккуратно обнял её в ответ. Внутри колыхалось множество чувств: от смущения и растерянности, до глубокой привязанности и внезапно: острого, почти невыносимого, ощущения себя уязвимым. Раздался отдалённый хруст ветки. Трэйтон поднял глаза и замер. То, что он увидел в гуще деревьев, заставило его похолодеть.