Темный игрок

      В таверне «Пыльный койот» было невыносимо сыро. Проливной дождь, непрекращающийся вот уже третьи сутки подряд, беспрестанно хлестал по дырявой в некоторых местах крыше. Хозяин сего заведения даже не удосужился залатать трухлявые деревянные балки, прикрытые подгнившей соломой, из-за чего дождь медленно, но неумолимо просочился внутрь, образовав лужицы на грязном полу утрамбованным землей. Таверна была местом простой отдушины, куда стекался весь Коуквортский сброд — трудяги, бездельники и другие сомнительные личности.       Среди скопления посетителей, измотанных от тяжелого труда на лесопилке, в дальнем углу за деревянным столиком сидел молодой мужчина. Он с угрюмым видом уткнулся на подрагивающую от колебания воздуха свечу, временами потягивая кружку пенного эля. От затхлого воздуха «Пыльного койота», пропитанного сыростью, дымом вонючего табака, что курили за разговорами мужчины, скисшего пива и мокрых шерстяных накидок, висевших на деревянной дощечке, молодой мужчина сморщил нос и едва не чихнул, вовремя уткнувшись в свое предплечье. Мрачные мысли не исчезли от теплого пенного эля, а наоборот крутились в голове черным вороном.       Допивая остатки напитка, мужчина заметил мотылька. Ночная бабочка порхала около потрескавшихся от времени и влаги деревянных конструкций, протянувшихся по всей длине потолка, от одной балки к другой, прежде чем окончательно решила подлететь к его столу. Волосатое насекомое, с серыми чешуйками на крыльях, трепетало над восковой свечой, то отдаляясь от нее, то приближаясь. Тенью танцуя над теплом, мотылек в итоге завороженно подлетел ближе к огню, не в силах больше устоять от его мистической магии. Однако заживо сгореть ему не позволили пальцы мужчины, который вовремя смахнул глупое насекомое. Закружившись в воздухе, насекомое подлетело к другому столику со свечой, но едва было не раздавлено кружкой другого посетителя, издавшего громкую и отвратительную отрыжку. Нервно взмыв к потолку, мотылек не заметил хитросплетенную паутину, окончательно запутавшись в ней. Наблюдавший за ним мужчина болезненно сдвинул брови, смотря на появившегося паука, медленно, но верно, поползшего к своей жертве. Ох, как же он их терпеть не мог, причем с самого детства! Эти восьмилапые твари напоминали ему отца — жестокого тирана и пьяницу коим он был, жизнь с которым была ужасна невыносима.       — Еще кружку, Северус? — энергично предложила пышногрудая тетка средних лет, держа на подносе шесть кружек теплого эля.       — Благодарю, Розмерта, — наконец отвлекшись от насекомых устало заговорил Снейп, — но мне больше нечего тебе дать, — разводя руками вздохнул он, откидываясь на шершавую и довольно холодную стену уже шумного заведения. Скрипачи во всю заливали таверну веселыми звуками народных мелодий, а он и не заметил этого.       Поджимая нижнюю губу, Розмерта кивнула, бросив через плечо ворчливый ответ другим посетителям о скором прибытии их пойла, оставляя на столе два ломтика чесночного хлеба, завернутых в хлопчатобумажную ткань.       — Это для Эйлин, — с этими словами крепкосложенная работница таверны прикоснулась к щеке молодого мужчины, подушечкой большого пальца погладив скулу.       Взгляд темных глаз скользнул на пышные формы женщины, а затем и на ее лицо. Не смотря на шершавость кожи, ее ладонь была теплой и приятной. Губами прошептав «Спасибо», Северус коснулся ее руки своими длинными пальцами, оставляя горячий поцелуй на ее кисти. Ободряюще подмигнув ему, женщина удалилась к соседнему столу, небрежно ставя поднос, а заодно и ударив по рукам одного похотливого мерзавца, пускавшего на нее слюни.       Вот уже два с половиной часа, как Северус просидел здесь, а отбоя от Розмерты не было и явно не будет, и это не из-за того, что она была разносчицей напитков. Она была из тех женщин, которые с годами только хорошели, дай Бог так и будет, если ее не съест обстановка этого злачного места. Пышногрудая красавица была всего на пару лет старше Эйлин Снейп — матери Северуса. Когда-то Эйлин работала в этой забегаловке той же разносчицей еды и пойла, но через некоторое время ее отослали драить утварь на кухне, так как синяки на теле да ссадины на лице женщины мешали ей маневрировать между столами. Тобиас Снейп, хоть и не ревновал жену, прикрываясь любовью, но периодически бил ее просто так. Постепенно такое поведение стало каждодневной привычкой. А видевший насилие с самого детства Северус, стал замыкаться в себе. Мальчишкой он старался избегать конфликтов, не привлекая к себе никакого внимания. Но Тобиасу и этого было мало, и временами он часто срывался на собственном сыне, которого невзлюбил за долго до появления его на свет. Длинные языки деревенских мужчин донесли ему известия о выходках его благоверной, и когда Тобиас Снейп узнал, что его «Ублюдок», как он его и называл, тайком помогал матери в таверне, вообще разгневался и сильно побил всем что попало под руку. Мальчишка тогда неделю не вставал с постели, и за это Эйлин вновь получила свою порцию «Воспитания от благоверного супруга». Несмотря на такие ситуации, Эйлин Снейп все же ковыляла в таверну, желая получить хоть какие-то гроши, чтобы прокормить себя и сына.       Разозлившись от этих болезненных воспоминаний, взрослый Северус стукнул кулаком по столу. Тяжко вздохнув затхлый воздух, мужчина чихнул, тут же поежившись от пробежавшего по спине и плечам озноба.       «Только этого не хватало!» — подумал он, насупившись еще больше от беспокойства простыть. И так-то потратив недельную выручку на лекарственное снадобье для своей матери, Северус не мог допустить такой же участи для себя. Нащупав в грудном кармане монеты, мужчина стал надевать мокрую накидку, которая совсем не успела высохнуть. Шум голосов и громкий хохот из таверны растаяли позади дверей, едва он вышел наружу. Ледяной дождь жестко бил по лицу мужчины, легко и непринужденно проникая под залатанную одежду, словно окутывая кожу коркой льда. Мужчина сильнее натянул капюшон, как будто это вообще спасло бы его в данной ситуации. Тем не менее, под сверкающие раскаты молнии, он быстро побежал по проселочной дорожке. Ноги давно уже выучили этот маршрут, ведущий в нужное место.       Тревога сильнее стискивала его сердце, когда он, щурясь от проливного дождя, не увидел свет в окошке деревенской лекарственной лавки. Как же так? Ведь ему (Северусу) сказали приходить именно в это назначенное время! Всего несколько лет назад, Северус подрабатывал в этом самом заведении, вот только хозяином был совершенно другой человек. В те времена, совсем будучи подростком, Снейп зарабатывал на жизнь как мог и всегда был в поиске работы, чтобы принести домой хоть какие-то монеты, не то отец выместит на нем всю свою злость. Хотя, он это делал по любому поводу…       Тогда, в надежде обрести приличный заработок, Северус узнал, что местный зелейник нуждался в услугах носильщика. Так, договорившись на месте, юноша стал разгружать ящики и сундуки со склянками, флаконами, мешками с травами и бутылками различных снадобий, занося их в подвальное помещение лекарственной лавки. После того, как тяжелая работа была выполнена, а юный Снейп получил в руки несколько пенни и три шиллинга, Северус имел наглость попроситься на еще дополнительную работу, а сам тогда планировал, как бы незаметно стащить мазь календулы от синяков и ноющих суставов для Эйлин.       Вначале зелейник отнекивался, смотря на желтеющие пятна фингала под глазом юного мальчика, но все же после уговоров, нехотя согласился, при условии трехдневной стажировки. Показав, где стоит метла и лежат тряпки, хозяин лавки удалился в подвал заниматься учетом поступившего товара. В свою очередь Снейп начал подметать полы и мыть склянки, стараясь сделать все как можно аккуратнее и чище. После некоторого времени, наконец увидев в лице парнишки усердного работника, пожилой мужчина дал ему еще месяц работы. Время шло, и однажды он застал юношу за чтением книг по ботанике. Зелейник был весьма удивлен такому открытию, узнав, что тот вообще умел читать. Так, Северусу пришлось поведать, что его матушка обучила его грамоте, насколько могла, выкроив немного времени, когда работала в таверне.       Поразмыслив немного, аптекарь подумал и о своей выгоде. Разрешив парню читать между свободными минутами книги по ботанике, он также дал ему учебники и по алхимии, надеясь, что Северус сможет углубить свои знания в понимании языка трав и ингредиентов, и что в будущем сделает его более полезным помощником в деле. Каждый день хозяин лавки расспрашивал его о том или ином растении, о видах, времени цветения и свойствах. Юный Снейп отвечал так, словно родился с книгой по ботанике в руках. Так, понимая, что перед ним не просто уборщик, а весьма талантливый и умный парень, который способен на большее, чем просто мытье склянок, старый зелейник окончательно взял Северуса под свое крыло. После этого, чтобы облегчить себе жизнь, он начал отправлять Снейпа за лесными травами. А со временем дал возможность готовить кое-какие лекарства под его строгим надзором. Со временем Северус стал незаменимым помощником и даже получил звание подмастерья, с радостью принимая на себя все новые задачи по варке целебных снадобий. Однако все изменилось в один миг, когда старик захворал и скончался. Местный Коуквортский помещик, очень быстро продал лекарственную лавку третьим лицам, оставив юного Снейпа без работы.       На мокром от дождя лице уже взрослого Северуса дрогнули жевательные мышцы. Промокнув до ниточки, он поспешил к желтому двухэтажному зданию, перепрыгнул запертую калитку, и подойдя к двери, потянул вниз веревку с колокольчиками. Через некоторое время склянка с необходимой травяной микстурой уже была в его руках. К сожалению, сварить такое сильное лекарство самому Северус не смог из-за нехватки ингредиентов, оборудования, самой сложности формулы, а еще от страха навредить матери.       До Паучьего Тупика, как прозвали место обитания неблагополучной семейки Снейпов, оставалось примерно трех миль. Несмотря на непогоду, мужчина нехотя поплелся домой. Лучше оставаться под ливнем, нежели возвращаться в это треклятое место, размышлял он, огибая болото, покрытое густой пеленой тумана. Каждый раз он не желал возвращаться в этот ненавистный дом из-за отца. Видеть его пьяную, синюшную рожу и слышать отборную ругань, даже если уши уже привыкли к такой речи, а привыкшее к побоям тело словно было сделано из обсидиановой кожи . Однако, он был обязан туда возвращаться из-за матери, которая его всегда ждала и нуждалась.       Вот уже продолжительное время Эйлин нездоровилось. Конечно, если учитывать условия, в которых она проживала, постоянное недоедание и периодические побои. Именно после очередной драки, когда зверь в лице Тобиаса Снейпа вновь напившись дурного пойла в местном трактире, приплелся в хижину и набросился на жену с кулаками, та сразу свалилась на деревянный пол свернувшись калачиком. Она даже не умоляла остановиться, не сопротивлялась, зная, что его это вообще не остановит. Привычка, сформировавшаяся почти за четверть века, заставила защищать внутренние органы. Садист все не унимался, желая видеть кровь на исхудавшем и страдальческом лице своей жертвы. Он взял и испинал ее со всей дури. Поздней ночью, когда сын вернулся с полевых работ, то застал побитую мать, валявшуюся в отключке, одну дома. В ярости, Северус взревел и опрокинул стол и стул, на котором любил посиживать Тобиас. И видит Бог, если бы тот все еще оставался в доме, то сам попал бы под горячую руку собственного сына. С тех самых пор, и так ослабленное здоровье Эйлин ухудшилось окончательно. Никакие прежние микстуры и настойки не помогали. Неделю спустя, Северус наскреб пару шиллингов и отвез мать в фельдшерский пункт соседней деревни. Там ему и сообщили о повреждении внутренних органов и переломах мелких суставов.       — Требуется срочное вмешательство, — серьезно констатировал лекарь после закрепления тугими бинтами конечностей пациентки. Для того, чтобы унять адские боли бедолаги, он повелел сестре милосердия сделать внутривенное вливание успокаивающих на основе морфия. Вымыв руки и надев очки на прищепках с грубыми дужками, лекарь что-то быстро набросал на пергаменте. — К сожалению, мистер Снейп, вы должны срочно отвезти вашу матушку в госпиталь…       — В графство Дорсет? — переспросил Северус дрогнувшим от отчаяния голосом. Лекарь лишь утвердительно качнул головой, оставаясь таким же устало серьезным. — Но… это ведь, — запнулся Снейп. — Требуется огромная сумма денег, сэр…       — Я все понимаю, сынок, — тихо ответил тот, смотря как пациентке давали морфий из стеклянного шприца. — Однако именно в Дорсете умеют оперировать такие случаи с успешным исходом. Сами понимаете, разрыв органов… Это ваш единственный шанс, — пожав плечами, мужчина поправил свой длинный фартук, на котором были желтые пятна каких-то жидкостей.       Сжав кулаки, Снейп подбежал к матушке и рухнул подле ее ног. Смотревший на молодого человека, умоляющего свою мать потерпеть, лекарь лишь тяжко вздохнул и похлопал Снейпа по плечу. Напоследок расписав лекарства, которые бы уняли боль и продлили жизнь Эйлин до перемещения в Дорсет, он вышел из смотрового зала. С тех пор прошло уже три недели, а Эйлин все еще находилась в Паучьем тупике.       Взгляд черных глаз скользнул по стенам угрюмого, домика, покрытого сетью трещин. Скрюченные и изогнутые балки на каркасе дома с ветхой крышей, вместе с выветрившейся соломой, напоминали лапы прибитого паука. Не зря деревенские жители дали именно такое название этому жалкому месту, обходя его за милю стороной.       Внутри, как всегда, царил мрак и неприятный холод. Свеча, которую Северус зажег перед походом в лекарственную лавку, сгорела до конца. Того пьяницы дома не оказалось. Ну и слава Богу, проскользнуло в мыслях Снейпа-младшего, закрывающего скрипучую, на кривых петлях, дверь.       — Сев? — едва слышно прошелестела Эйлин.       — Это я, мама. Я, — мягким голосом молвил мужчина. Стянув с себя мокрую накидку, предварительно поставив склянку с микстурой на полку, мужчина повесил ее на крючок, а затем избавился и от противно прилипающей рубахи.       Сквозь скудное освещение маленького окошка с грязным стеклом, треснутым в углу, Северус направился к обшарпанному деревянному буфету, стоявшему у стены. Едва он присел на корточки и открыл дверцу, как стал шарить в поисках последней свечки. Вдруг он резко отдернул руку и тут же выругался. Серая крыса проскочила мимо него; длинным хвостом-кнутом ударив по медному тазу с нечистотами, перевернула его на пол.       — Сука, — со злостью процедил Северус весьма тихо, дабы не напугать больную мать. Взглянув на палец, с которого бежала алая струйка крови, он быстро замотал его куском старой тряпки, что лежала на полке выше, а затем все же наконец-то нашел последнюю свечку, половину которой крыса успела сгрызть. Рукой прикрывая дрожащее пламя от сквозняка, дувшего со всех щелей, Северус поставил железный стакан с кривой свечкой на кривой деревянный стульчик рядом с кроватью Эйлин. — Проснись, Ма. Тебе нужно это выпить, — мягким голосом, мужчина осторожно прикоснулся к плечу матери, другой рукой поставив лекарство и ложку на стул.       Лежавшая лицом к стене Эйлин лишь зябко пошевелилась, пробормотав что-то невнятное. Служившая одеялом старая ветошь не согревала должным образом. Ей было ужасно холодно, и Северус это понимал, от того и злился, что не мог чем-то помочь. Он подрабатывал как мог и накопленные сбережения хранил прямо под носом у Тобиаса, а тот и не догадывался, все время ища монеты в комнате сына.       — Ма, — мягко повторил Северус, погладив маму за плечо. — Это лекарство должно помочь, — он аккуратно взял женщину за плечи и перевернул на спину, поднося лекарство к бледным губам. — Ты только потерпи, пожалуйста!       «Тощая Эйлин», как обзывал ее недалекий муженек, исхудала совсем. Она словно испарялась, таяла на глазах как ледяная баба. Вот и сейчас, призрачное лицо женщины едва скривилось в гримасе, брови сдвинулись, не желая пить горькую растительную настойку. Внутрь не хотелось заливать вообще ничего. Не стоит говорить о состоянии ее тела, которое пролежало без движения уже несколько дней. Она едва могла ходить в туалет, и сыну приходилось садить ее на медный таз, как когда-то давно она садила его на горшок, едва он стал делать первые шаги будучи малышом. Но Эйлин слабела, и Северусу приходилось ставить таз прямо на кровать под лежачую женщину, хотя у нее никак не получалось избавиться от продуктов жизнедеятельности. Тело отекало и пухло, на нем появлялись пролежни. А этот недоумок Тобиас специально испражнился в таз и оставил все как есть рядом с женой, чтобы та лежала и нюхала его дерьмо. Каков свин!       — Завтра, я найду извозчика, и мы отправимся в Дорсет. Мама, ты увидишь красивые земли! Только попробуй это лекарство, — умоляющий голос побудил Эйлин открыть припухшие глаза.       Прерывисто дыша, она все же выпила микстуру с помощью сына. Останавливая его, вытиравшего уголки ее губ и мокрое лицо, Эйлин прикрыла глаза собираясь с силами. Она даже приподняла немного голову.       — Сева, послушай внимательно, — с трудом сглатывая, женщина сконцентрировала свои усталые глаза на лице сына. — Пос-слушай, в-внимательно, — слабым голосом прохрипела она. Северус насторожился, боясь услышать дальнейшие слова матери. — Уходи.       — Ты хочешь, чтобы я принес тебе что-то? Куда мне уйти?       Голос его предательски задрожал. От нервозности, он стал вытирать горячий лоб матери, которая тяжело откинулась на подушку, мучительно исказив лицо от боли. Дрожащее пламя свечки создавало мрачные тени, словно черти танцевали по ту сторону мрака.       — Сын! — уже более грозно прохрипела Эйлин со слезами на глазах. От этого, Северусу стало не по себе. — Это я во всем виновата… Я сама виновата, — женщина стала тоскливо выть, ее плечи задрожали. Северус замер. Он не знал, что сделать, как успокоить мать, ведь все произошло так быстро. Сердце сжалось от страха. — Помнишь, когда ты был маленьким, мы ходили к богатым людям? К П-принцам? — пытаясь приподняться, слабая Эйлин закашлялась, на подушке осталась кровавая мокрота. Северус тут же стал поглаживать ее спину, но та вновь остановила его, пытаясь отдышаться.       — Ма, ничего не говори. Завтра мы уедем и все наладится…       Эйлин вновь попыталась приподняться, но боль заставила её опуститься обратно.       — Мое время истекает, — жалобно промолвила она. — Я хочу, чтобы ты поехал к дедушке и получил свое наследство. Он примет тебя…       — К дедушке? — нахмурившись, Северус недоуменно уставился на мать, быстро прокручивая воспоминания о детстве. Он вспомнил, как они ходили в какой-то богатый дом в соседнюю деревню и больше ничего такого. Мать изредка ходила убирать большие дома, беря его с собой, но потом устроилась в таверну и богачей с тех самых пор Северус не встречал. Да и в их деревушке таких домов можно было посчитать на пальцах одной руки и так называемых Принцев там не было.       — Беги к нему сыночек, — дрожащими пальцами, Эйлин дотронулась к щеке сына, и тот нежно подставил свое лицо, беря ее за руку. — Он примет тебя. А меня оставь тут, — она прерывисто задышала. — Прости меня если сможешь. Это я виновата во всем! — жалобно простонав, Эйлин закашлялась снова. Ее лицо покраснело, она с трудом хватала ртом воздух.       — Мамочка, — голос Северуса сорвался, — умоляю не плачь! Мы справимся. Я обещаю!       Северус с ужасом смотрел, как ее тело начал бить озноб. Он не знал, чем еще помочь матери. Эйлин сделала несколько прерывистых глотков воздуха, выхаркивая мокроту с примесью крови, как вдруг входная дверь с грохотом отворилась, едва не сорвавшись с петель. Яркая вспышка молнии озарила темный силуэт. В проеме стоял в хлам пьяный Тобиас Снейп.       — Еще не померла? — глядя на жену ехидно поинтересовался он, проходя в гостиную. Внутри у Северуса поднялась волна ярости. — А ты, — небрежно обратился он к сыну, — попусту тратишь на нее деньги, крысеныш. Ой! — он икнул, с трудом поплелся к столу. Вытащив за пазухой бутыль, налил в железную кружку какую-то мутную жидкость. Его лицо исказилось в гримасе отвращения. Тобиас сделал большой глоток залпом и содрогнулся. Напряженный Северус неотрывно наблюдал за отцом. Темные глаза младшего были полны ненависти и презрения к нему. Эйлин, лежавшая на кровати, даже перестала кашлять. Стараясь не привлекать к себе внимание, она тихо всхлипывала и хрипела, руками прижимая край одеяла около рта. — Ой! — с треском поставив кружку, Тобиас вытер рот и круто развернулся на стуле. — Терпеть вас не могу!       — Взаимно, — язвительно огрызнулся младший Снейп в ответ, чем вызвал лишь презрительную усмешку у родителя. — Можешь не волноваться, Тобиас, больше мы не станем мозолить тебе глаза!       — Да ну? — голос отца стал подозрительно спокойным. — Крысеныш осмелел?       — А что, если и так? — вызывающе фыркнул Северус, продолжая сидеть рядом с матерью. Эйлин в свою очередь, сжала руку сыну, а когда тот взглянул на нее, то одними лишь губами прошептала бежать к дедушке.       — Думаешь я не знаю твой маленький секрет? — ухмыльнулся Тобиас, глядя сыну прямо в глаза. — Деньги, например.       Сердце Северуса болезненно сжалось. Он быстро вскочил на ноги и стал рыться в корзинке с нитками и иголками, где Эйлин обычно оставляла куски ткани, чтобы залатать одежду. Руки младшего задрожали, когда он понял, что накопленных шиллингов для отъезда в Дорсет на месте нет.       — Да-а! — протянул Снейп-старший. — Пойло, за такие деньги, вышло весьма недурное, — он злобно загоготал, наблюдая за реакцией сына, опрокинувшего корзинку и метнувшегося искать в других полках обшарпанного буфета, словно эти шиллинги могли переместиться туда.       — Ублюдок! — яростно взревел покрасневший Северус. Он впервые в жизни, набрасываясь кулаками на отца, ударил того в морду. — Это был ее единственный шанс!       Весьма не ожидавший такого поворота событий, Тобиас отлетел со своего места, опрокидывая бутыль с пойлом, которая вдребезги разбилась. Между мужчинами завязалась драка. Эйлин попыталась подняться с места, пытаясь защитить сына.       — Хватит… пожалуйста… — ее голос был слабым и дрожащим.       Так как Северус никогда не шел против отца, то и драться в полную силу не стал. А вот Тобиас сил не жалел и как следует вмазал сыну да так, что тот улетел, опрокинув стульчик рядом с кроватью Эйлин. Горевшая свеча упала, разливая раскаленный воск по полу, который мгновенно вспыхнул. Испугавшись пожара, Тобиас грубо сдернул с больной жены ветошь и стал тушить им пламя.       — Нагулыш! Ты всегда был проблемой, — прокричал Тобиас. — Умри! — он схватил стул и ударил им по спине сына. Казалось, мужчина хотел забить сына до смерти. Однако Северус не дал ему такой возможности, вновь испытать садистское удовольствие от избиения. Быстро уклонившись, он схватился за ножки стула и оттолкнул от себя отца. Поскользнувшись о собственные испражнения, Тобиас упал на пол. Разозлившись еще больше, он вытащил нож.       Искрившиеся ненавистью взгляды мужчин скрестились. Северус вздохнул, и только сейчас ощутил, как сырой воздух, наполненный тяжелым запахом нечистот, сжимал его грудь, усиливая и без того невыносимое напряжение в комнате. Его взгляд метался от отца к матери и обратно. Тобиас быстро вскочил на ноги и набросился на сына. Они вновь вцепились друг в друга. Казалось, что окно вот-вот разлетится вдребезги не от бушевавшей грозы, а от яростных криков и ударов гулко отражавшиеся в тесном, плохо освещенном помещении.       — Сыночек! — взмолилась Эйлин. Женщина скрючилась, согнувшись пополам. Холод стал полностью овладевать ее телом. — Прошу, перестаньте…       Однако слабенький голос никто не услышал. Тобиас Снейп замахнулся, пытаясь ударить Северуса, но тот вновь увернулся и нож наконец был отброшен, закатившись под стол. Все произошло так быстро, что Северус не помнил своих действий. Мужчины еще немного поколотили друг друга, а потом Тобиас полетел в сторону и теряя равновесие, с неуклюжим грохотом упал на кровать Эйлин, нечаянно придавив ее под собой.       Женщина издала приглушенный стон. Глаза Северуса с ужасом расширились и единственное что он запомнил — это ее лицо, выражавшее боль и страх. Он тут же рванулся к кровати, и грубо схватив Тобиаса за шиворот, оттащил его с придавленного тела матери.       — Нет… О, нет! Нет! — с холодным ужасом наблюдая, как родные глаза становились стеклянными, неживыми. — Ма! Ма-а! — жалобно проблеял сын. Сердце его колотилось от страха, слыша какой-то хрип с ее уст. — Ма-а, держись. Мы завтра уедем, обещаю. Только держись!       В растерянности, Тобас Снейп побежал за своим ножом, и крикнув ругательства, ожидал продолжения драки, но не мог понять почему сын в панике засуетился возле Эйлин. Он с недоверием смотрел на них, не соображая, что случилось. Мужчина простоял на месте как замороженная вобла, не зная, что делать дальше.       Северус целовал ледяные руки матери, сквозь слезы умолял не бросать его одного. Клялся показать океан и другие красивые земли, о которых она рассказывала в историях, когда тот был совсем еще крошкой. Сейчас ему казалось, что руки Эйлин были теплыми и мягкими, совсем как раньше. Смотря на бледное, застывшее лицо, Северус все молил ее побороться, совсем чуть-чуть, просил собраться с силами и потерпеть завтрашнего путешествия, не желая замечать, что Эйлин больше не дышала. Сердце сына медленно разбивалось на тысячу осколков, остро впивающихся в тело, медленно осознавая правду. Разве обсидиан обладал защитой от таких душевных травм?       Он простоял на коленях перед матерью до самого рассвета, уткнувшись лбом к ее сердцу. В темных глазах отражались глубокая тоска и любовь, пока он вспоминал редкие, но драгоценные мгновения с ней. Например, в голову врезался момент как после ливня, Эйлин брала маленького сына за руку, выходила во двор и учила ловить в лужах лягушек. Иногда они отправлялись в лес за грибами. Вспомнился момент совместной выпечки сладкого пирога и то, как они играли в сыщиков, наблюдая за лошадью местного фермера. Хотя откуда маленькому мальчику знать, что на самом деле, Эйлин пряталась на ферме от сильно выпившего мужа?       — Ее уже не вернешь. — Суровый голос Тобиаса острыми вилами ткнули мозг, болезненно пульсирующий в черепной коробке. — Выбрось ее тело на болоте, — безразлично, с какой-то холодной жесткостью приказал тот.       — На болоте? — возмутился Северус молча. Стоит сказать, что место на кладбище могли себе выкупить только те, у кого имелись деньги. Остальных же бросали на болоте, которое навсегда уносило тела на глубокое зыбкое дно.       — Хоть какая-то от нее польза, — заворчал Тобиас, шебарша возле стола. — За Эйлин — дурнушку, испортившую мне жизнь. Ох! — он противно содрогнулся и закусил ломтиком чесночного хлеба, которым Северус не успел покормить мать…       — Скотина! — прорычал Северус, после чего горько зарыдал, не желая разжимать руки матери.       Соображать нужно было быстрее что делать дальше. Где взять деньги на погребение? У кого? Хранить тело покойной в доме, пока не соберется нужная сумма, он просто не мог. Он буквально чувствовал на себе взгляды голодных крыс, спрятавшихся под дырявыми половицами, готовых наброситься на тело и сожрать до костей. Да и Тобиас в любой момент мог попросту утащить и выбросить тело покойной жены на болото, или того хуже, продать как мясо для собак ради бутылки.       Снейп-старший продолжал сидеть за столом, выпивая жидкую муть и ворчал в своей манере, не ожидая того, как сын бесшумно подошел к нему со спины и схватив за волосы потянул назад, да так, что стул под ним заскрипел.       — И только попробуй прикоснуться к ней в мое отсутствие, — угрожающе тихо прошипел Северус над ухом отца, слегка вонзив кончик своего карманного ножика в шею мужчине. — И я клянусь, Тобиас, ты отправишься следом за ней на болото. — Снейп-старший поперхнулся, неверяще уставившись на распахнутую входную дверь, которая с треском закрылась по инерции.       После того как Северус занял нужную сумму у Розмерты, он попросил священника провести церемонию прощания. Пастор, с глубоким уважением к усопшей читал молитву, нарушая тишину кладбища своими словами. Похороны прошли тихо и скромно. Помимо них, проститься с Эйлин пришли еще две тетки с рынка — старые знакомые женщины. Выразив свои соболезнования, они ушли следом за священником.       С мрачным видом, Северус сидел у самой могилы, медленно перебирая горсть земли рукой. Казалось, что так, он мог удержаться за частичку Эйлин, покинувшую его навсегда. Ощущая тяжесть утраты, сжимавшую его сердце, он не мог даже дышать. Внутренности горели не хуже подожженного пламенем виски. Северус молчал, и даже не слышал стоявшую рядом Розмерту. Женщина вытирала глаза носовым платочком жалея покойную подругу. Затем, она ласково обратилась к Северусу, дотронувшись до его плеча, но тот не пошевелился.       Вокруг царила гнетущая тишина, прерываемая лишь тихим шелестом листьев и редким карканьем ворон, скрывающихся среди старых каменных памятников. Мелкий дождь заморосил мшистые надгробия, отчего те казались темнее и выглядели еще более зловеще. Земля под пальцами Северуса превращалась в глину. Розмерта зябко поежилась, то ли от страха, то ли от холода.       — Ну все, дорогой, пора оставить ее здесь, — сочувствующе произнесла женщина, кутаясь в шаль. Она начинала дрожать. Так как мужчина никак не реагировал на нее, Розмерта решила присесть рядом, обнимая того за плечи. — Идем в таверну, я угощу тебя теплым элем, — убирая длинные волосы, ниспадающие на мрачное лицо, женщина все же заставила его отреагировать.       — Ты дрожишь, — хрипло прошептал Северус, растерянно разглядывая лицо Розмерты. — Она тоже мерзла…       — Ну все-все, — мягко похлопывая его по спине, Розмерта обняла застывшего Северуса. Его страдальческий взгляд снова вернулся к свежему холмику с землей Эйлин. Стискивая зубы, он пытался не разреветься. И все же он был не железный. Дождь скрыл его горькие слезы, а Розмерта поглаживая за плечи и длинные черные волосы, обняла еще крепче и шептала слова утешения. — Все пройдет… Сейчас она в лучшем месте. А ты должен жить дальше. Идем в таверну, — повторила Розмерта более решительно. Вместе они направились к выходу из кладбища, оставляя позади мрачные одинокие памятники.       По доброте душевной и ради памяти подруги, Розмерта, всего на пару дней, приютила Северуса у себя в комнате, которая находилась на втором этаже пристроенного к таверне здания, используемого владельцем как гостиницей. Скромная комнатка располагала одноместной железной кроватью с тонким матрасом, стоявшей в центре. На потертом ковре стоял стул, на котором хозяйка оставляла одежду, небольшой деревянный комод, с потрескавшейся краской, стоял рядом с маленьким окном, выходящим на грязный двор. Несмотря на это, атмосфера в комнате была весьма уютной.       Вот уже несколько дней Северус даже к еде не притронулся. Он все так же лежал, свернувшись калачиком на кровати Розмерты. Когда она уходила в таверну, он спал, когда возвращалась поздней ночью — он так же спал. Мужчина совсем похудел, глаза запали. Казалось, еще чуть-чуть и бледное лицо превратится в обтянутый кожей скелет. Смотря на изможденного голодом и отчаянием Северуса, сердце женщины сильно разрывалось.       Одним дождливым вечером, после долгого рабочего дня, Розмерта вернулась в комнату и увидев, что тот все еще лежит, неподвижно уставившись в никуда, нахмурилась. Такого она больше не могла терпеть. Его безмолвное страдание пугало ее. Решительно направившись к комоду, она оставила на нем поднос с едой, который принесла специально для него.       — Сева, — беспокойно позвала она подсаживаясь рядышком. — Тебе нужно что-то поесть. Я уже боюсь, что с тобой случится что-то ужасное! — всплеснула женщина руками. — Ты не ешь и не пьешь то, что я тебе приношу. Так не может больше продолжаться.       Но он и не думал реагировать. Даже движения не было с его стороны, словно тогда на кладбище, он оставил вместе с Эйлин и себя. В пустом взгляде плескалась разъедающая душу тоска.       Женщина мягко зачесывала рукой его черные волосы, ласково называя так, как называла его Эйлин.       — Севушка. Сева-а… Северус! — попыталась она еще раз, на этот раз с умоляющим тоном. Вновь никакой реакции. Однако Розмерта была настойчивее. Наклонившись ближе, она поцеловала его в губы.       Это было весьма неожиданно для Северуса. Он чувствовал теплоту ее губ, похожую на приятный банановый пуддинг, которым его однажды, когда-то давно, угостила одна девочка. Такой нежный жест пронзил его сознание сквозь все слои печали и безысходности. Прерывисто вздохнув, Северус наконец-то пошевелился. Его темные глаза с замешательством глазели на Розмерту которая, оторвавшись на мгновенье, улыбнулась и вновь прижалась с поцелуем. Было приятно вот так лежать под пышными формами женщины, наполовину взгромоздившуюся на него. Северус мягко погладил ее руку и спину, уже сам целуя нижнюю губу женщины, о которой мечтали многие деревенские мужланы.       — Ну слава Богу, — с облегчением выдохнув, Розмерта отстранилась. — Все вы мужчины одинаковые! — она еще раз погладила его волосы и по-матерински поцеловала в лоб. — Давай садись, кушать будем!       Прошло еще пару дней. Северус все так же гостил у маминой подруги, выхаживающей его душевные раны. Он почти не разговаривал, лишь молча слушался ее приказов, пробуя еду по кусочкам. Розмерта дала ему еще немного времени, зная, что Северус придет в себя. Она сама от себя не ожидала таких чувств. Конечно же, будучи намного лет старше него, Розмерта понимала, что Северус уже не мальчишка, а молодой и крепкий мужчина, к тому же, если внимательно приглядеться, то весьма симпатичный. Со стороны это могли понять неправильно. Но она просто не могла оставить сына своей подруги на произвол судьбы, особенно в такой трудный для него момент. Можете назвать это состраданием, материнским инстинктом, или добротой душевной, но Розмерта получала удовольствие от заботы над Северусом.       Однажды ночью, лежа на ее пышной груди, Северус вдруг спросил о прежней жизни своей матери. В объятиях женщины пахло смесью хлеба и эля. Этот аромат был для него странно умиротворяющим, почему-то ассоциировавшимся с уютом и женственностью. Рабочая одежда, пропитанная дымом табака из таверны, как обычно висела на спинке стула. Сама Розмерта давно переоделась в ночную рубашку из льна с круглым вырезом, которая посерела от многочисленных стирок за столько лет. Единственная свечка, тускло освещавшая комнату, дрожала на комоде.       — Какой она была, Рози? — голос молодого мужчины был тих и едва слышен, будто бы спроси он на пару тонов выше, то женщина опомнилась бы и прогнала бы его в Паучий Тупик. Северус тревожился потерять это хрупкое спокойствие момента, к которому его привела Розмерта.       Перебирая его длинные черные волосы, она на мгновение замерла. Северус продолжал водить длинными пальцами по круглому вырезу ее ночнушки, касаясь кожи и переходя к шнуровке на животе и обратно. Женщина набрала побольше воздуха, и голова мужчины поднялась вместе с ее пышной грудью. Он еще крепче прижался к ее телу, напоминая беспризорного котенка. С ним было приятно тепло. Глаза Розмерты блеснули и она, улыбнувшись, подложила вторую руку за голову, глядя на выцветший рисунок с подсолнухами на стене.       — Мамка твоя была не обычной девушкой, — начала она мягко. — Мы познакомились ближе, когда она стала работать в таверне. Но… — Розмерта замолчала, решаясь говорить ли ему всю историю. Северус прижимался к ней крепче и попросил продолжать. Его горячее от эля дыхание приятно защекотало кожу на вырезе ночнушки. Вспоминая молодость, женщина, с более серьезным выражением лица, продолжила рассказ. — Эйлин была не местной, — заговорила она низким голосом. — Твой папаша отчаянно пытался заработать. Они с несколькими парнями отправились в соседнюю деревню работать на свиноферме, но потом мы узнали, что Тобиаса обвинили и осудили за кражу. А когда он вернулся, то привел с собой молодую жену. Эйлин была словно принцесса. — Розмерта вздохнула, прикрывая глаза. Что именно она вспомнила никто не узнает. — Она ничего не умела, была белоручкой, но быстро научилась. Время не оставило ей выбора. Ну а потом появился ты.       Комнату заполнила тишина. Северус все так же лежал на груди женщины, задумчиво глядя на отражение свечи в окне. Он глубоко вздохнул, обдумывая вышесказанное.       — Принцессой, говоришь? — проговорил он хрипло. В голову тут же пришла фамилия Принц. — Значит, это правда? — приподнявшись на локте, Северус пристально взглянул в ее глаза. На его лице исказилась смесь недоверия.       Взгляд Розмерты так же был полон непонимания.       — О чем это ты?       — Мама говорила о каком-то богатее. Умоляла меня отправиться к дедушке. Сказала, что он примет меня. Она бредила, — дрогнувшим голосом уточнил Северус. Его темные глаза на секунду заблестели от слез. Мужчина вздохнул, ощутив горечь воспоминаний.       Розмерта нахмурилась, а пальцы напряглись на его голом торсе. Моментально дернувшись, Северус шикнул. Женщина тут же извинилась за причиненный дискомфорт. Все же раны на его теле от драки с отцом были еще свежими. Мышцы болели, а ссадины не успели полностью зажить.       — Знаешь, Сев, мне кажется, она не бредила. Ты должен найти своего деда!       Темные глаза, блеснувшие в полумраке, наполнились горечью и сомнениями. Отстранившись, Северус присел на край кровати. Лицо его исказилось от боли, и мужчина тяжко вздохнул.       — Это бред, Рози.       Розмерта так же приняла сидячее положение и поцеловала шрам над правой лопаткой, заставляя мужчину дрогнуть от ее ласки. Она прижалась к нему, крепко стиснув его за предплечье, а затем резко высказалась.       — Никакой это не бред! Ну вот что тебя здесь держит? Вернешься в Паучий Тупик? — Северус попытался встать с кровати, но Розмерта удержав его, заставила сидеть на месте, а затем твердым голосом заявила: — Решать тебе, но надолго оставаться у меня ты не сможешь. Люди начинают судачить. Сам же понимаешь, — пожала она плечами.       Пытаясь скрыть свою боль за маской сарказма, Северус горько усмехнулся.       — Пусть эти сплетники говорят что угодно, — наполовину повернувшись к ней, он нежно поцеловал ее руку. — А что если я женюсь на тебе? А?       Женщина рассмеялась коротким, почти веселым смехом. Выдернув руку, она шлепнула наглеца по груди.       — Я не выйду за тебя!       — Это еще почему? — с возмущением поинтересовался Снейп. — Почему ты вообще еще не замужем? — но тут же остановился напирать с вопросами. Северус наблюдал как ее глаза опасно сверкнули в тусклом свете, а сама Розмерта стала какой-то злой и нервной.       — Молодой человек, — повысила она командирским голосом и привстав на колени, легонько хлопнула его по щеке. — Сейчас мы говорим о твоем будущем. Завтра же ты отправишься к своему деду, Северус.       С этими словами, женщина выскочила с постели и подойдя к комоду, потушила источник света. Розмерте было сорок три года, она была уверенной в себе женщиной и стесняться ей было нечего. Поэтому, пройдя в дальний угол, она вытащила ночной горшок, чтобы сделать естественные вещи, нисколько не чувствуя неловкости от присутствия другого человека.       Привыкшего к ней Северуса это также не смутило. Но все же он замер, а потом медленно перевел взгляд на картинку с подсолнухами. Обдумывая дальнейшее, он повалился на кровать с чувством решимости выяснить правду, подогретую словами Розмерты.