Береги мой свет

Они отвечают на звонки с первого гудка, отправляют ответные сообщения через мгновения после прочтения полученных. При встрече неосознанно подходят ближе, чем допускают все возможные приличия, и, невольно протянув навстречу руки, тотчас прячут их за спиной. Ей бы перестать об этом думать, но мысли – пугающие, терзающие сердце и душу, превращающиеся в ночные кошмары и слезы в залитой холодным лунным светом спальне – не дают ей свободно вздохнуть, и ответить улыбкой на беспокойство во взгляде Ренато. Ей страшно не за себя и не за свою жизнь, а за него. Страшно, что все происходящее может навредить Ренато – Ренато, в котором удивительным образом сочетаются сила и нежность, рядом с которым она чувствует умиротворение и покой, и который одним лишь своим присутствием разгоняет все ее страхи. Нова очень скучает по их разговорам, по тонкому профилю, россыпи веснушек на лице и ласковой улыбке. Как бы ей хотелось хоть раз утонуть в его объятиях, вдохнуть полной грудью его запах – ладан, мирра, тонкие нотки корицы – и почувствовать взволнованное биение сердца под ладонью. Нова желала бы этого даже в том случае, если бы эти объятия стали их прощанием перед её казнью. Но вместо этого: – Мы нашли следующую подсказку. В глазах Ренато – нескрываемое разочарование, и всего лишь на миг Нова допускает робкую мысль о том, что они вполне могут думать об одном и том же. Они говорят долго и много, иногда замолкая и разглядывая окружающую обстановку церкви, стараясь не встречаться взглядами, а иногда наоборот – молча смотрят друг другу в глаза, забыв о существовании времени. И в этом молчании заключено намного больше, чем в тысяче так и не сказанных слов. – Присоединитесь ко мне в молитве? Пока за стенами церкви идет война между их мирами, Ренато, не изменившись в лице, перебрасывает мост через разделяющую их пропасть. Нова смотрит на него с искренним ужасом и недоумением, он же, напротив, отвечает ей прямым и твердым взглядом. – Если бы вас сейчас слышали… Он хмурится, золотые глаза блестят в свете десятков свечей. – Тот, кто должен меня слышать, слышит. И голос не дрогнет. Лишь полнится силой, превосходящей все когда-либо виденное Новой колдовство. Сила Ренато в его убеждениях, непоколебимой вере и внутреннем спокойствии – в том, чего у нее нет. Его взгляд смягчается при виде растерянности на ее лице.  – Хотите поставить свечу? Ей бы коснуться его руки лишь на мгновение, достаточное для того, чтобы взять протянутую свечу, но Нова замирает, тонет в глазах цвета золотистого меда и тепле его рук. Замирает и Ренато, вновь глядя на Нову с так смущающей ее прямотой, твердостью и вместе с тем – с затопляющей с головой нежностью. – В любви нет страха, но совершенная любовь прогоняет его. Не бойтесь, Нова. Как бы ей хотелось, чтобы этот миг продолжался вечность! Какой же это соблазн для нее, способной управлять Временем – застыть в одном мгновении на тысячи лет с ним, в этом храме, под покровом бескрайней ночи. С ним, её опорой, тишиной и спокойствием. Без малейшего страха и сомнения. Переплетенные пальцы, дрогнувший огонек свечи, тепло его дыхания на лице. Ренато опускает голову, прислоняется к ее лбу своим и закрывает глаза. Затаив дыхание, Нова тоже закрывает глаза, чувствуя, как он нежно сжимает ее пальцы, и как быстро бьется ее сердце. Все вокруг исчезает, кроме света, тепла его дыхания и рук. И самой первой в жизни молитвы – робкой, искренней. От бьющегося в волнении сердца и терзающейся от боли души Нова просит лишь об одном. О самом важном, значащем для нее намного больше, чем собственная жизнь.   «Пожалуйста, береги мой свет. Пожалуйста, береги Ренато».