Кисте Парам

Норвизон стоял на балконе. Город светился, свет словно исходил снизу. Это выглядело пугающе и завораживающе одновременно, придавая загадочности. Казалось, будто город зовёт все бросить и улететь. Но Норвизона не волновал город, сейчас он видел только ее. Женщину, пришедшую решить все его проблемы. Рядом с ней он чувствовал себя в безопасности и не стыдился этого. Ведь ни для кого не секрет, что у квинсорианцев матриархат, их женщины опаснее мужчин. Норвизон и сам не мог объяснить, когда Курвисунд стала в его глазах богиней. Черный костюмчик из бархата подчеркивал ее изящную фигурку. Ему хотелось погладить ее бедра и талию, но какое он имел право?! В черноте зрачков квинсорианки притаились усталость и грусть. Запустив пальцы в волосы, она вздохнула: — Думаю, самое время рассказать, что со мной произошло. Ты слышал о событиях в Царефонском созвездии? Парень нахмурился, вспоминая все, что знал об этом. Главная планета — замороженный каменный шар, наполовину покрытый океаном. Но несмотря на это — она очень ценится за свои ресурсы. А жить можно, но в подземных бункерах. Наука позволила адаптировать к жизни очень многое. Бывают, конечно, ошибки и неудачи — мутанты, эпидемии, чрезмерный рост или вымирание некоторых видов… Недавно местные шахтеры взбунтовались, обвиняя местное правительство в коррупции, требуя повышения зарплат и условий труда. И не просто взбунтовались, но ещё и взорвали несколько помещений. Притом к повстанцам примкнули войска, но их командиры благополучно сбежали. Курвисунд поручили выследить их. — Я практически вышла на след, но…- она вздохнула. — На меня напали. Должно быть, я слишком близко подобралась к цели. Норвизон кивнул, радуясь тому, что она выбралась из этого живой. И все же… что-то в рассказе Курвисунд не вязалось. Это неприятно, но надо признать — они недостаточно близки, чтобы узнать подробности. Шпионы вообще обсуждают друг с другом такие дела? Его даже обожгло чувство стыда — из-за того, что он так глупо и эгоистично себя повел. В конце концов, они едва не погибли и вновь обрели твердую почву под ногами. Надо бы этим насладиться. Норвизон смущённо отвёл глаза: — Я… проголодался. — Идём, — подала плечами квинсорианка, но без раздражения, скорее просто устало. Внутри они оказались в грязно-серой комнате. У стены стоял шкафчик. Бежевая полоса им я оставила тебя на станции, а нашла здесь? Парень выдохнул сквозь зубы. Он знал, что этого разговора не избежать — ещё с того момента, когда очнулся на этой планете.Но деваться некуда — взяв себя в руки, Норвизон рассказал обо всем, что с ним произошло. Курвисунд слушала молча, только взгляд менялся. Когда он закончил, она вздохнула: — Я уже давно знаю Саммира, он всегда был заинтересован только в науке. И если он пропал незадолго до этой конференции… — …его подкупили — Сейчас… Он сидит в тюрьме. Пожизненное. Норвизон ахнул: — Как же так? Курвисунд покачала головой. Ее взгляд смягчился от печали. — Это особенность нашей работы. Если ты натворил дел и попался — тебе не поздоровится. Норвизон прерывисто вздохнул. В голову полезли навязчивые мысли о том, что он не выбирал себе такую судьбу. Ну почему ему не родиться обычным? Устал он уже от собственных сомнений. Надо принять себя, ведь это только мешает. Холодное, словно подводное существо, прикосновение вернуло его к реальности: — Уже поздно, идем спать. Он хмуро кивнул. Почему-то ему стало грустно. Не получается выбросить жалость к себе. Гостиная, где ему предстояло ночевать, оказалась небольшой. Норвизон свернулся калачиком на черном ворсистом диване. За окном громыхало и вспыхивало, по телу парня пробегали мурашки. Уютно и страшно одновременно. Норвизон представлял себе Курвисунд, воображение нарисовало ее изящное обнаженное тело, едва прикрытое одеялом. Если б он лежал рядом, смог бы обнять ее сзади — плевать на холод ее тела. И все же понимание ее силы сдерживало его. К тому же она его начальница. Мысли Норвизона переметнулись к другим событиям. Ведь он сам не успел ни просмотреть скачанную информацию, ни послушать новости. Наверняка там должно быть что-то важное и хозяева этой информации не пощадят его, если поймают. Ничего, он спрячется и переждет. Лишь бы Курвисунд не пострадала. Утро началось со снежинок, тающих при падении, погружая город в серую влагу. Стена тумана визуально сделала город меньше. С кухни доносилось разнообразие ароматов. Не отрывая взгляда от экрана, квинсорианка попивала ярко-синюю жидкость из высокого стеклянного стакана. Норвизон робко опустился напротив. Очень хотелось поговорить, но в то же время не хотелось нарушать эту хрупкую, такую тоскливую тишину, словно укутывающую влагой. Парень посмотрел на ее изящные пальцы и его начала охватывать паника. Пытаясь с ней совладать, он молча перешел в другую комнату. Стыд от мыслей, что подставил ее — обжигал его. И в то же время страх за ее жизнь холодил его. Вскоре закрылась входная дверь. Норвизон невидящим взглядом уставился в головизор. Страх и тревога заслонила все остальные чувства. А еще чувства вины и беспомощности. Поставив руки в бока, Курвисунд вдохнула сырой воздух. Квинсорианцы в принципе предпочитали влажную погоду, ведь на их родной планете тоже влажно. Пожалуй, она уже соскучилась по сидению на одном месте. Учитывая специфику ее работы — отпуска и путешествия происходят нерегулярно и незапланированно. Да и иной раз бывает полезно сделать паузу, проанализировать ситуацию и спланировать свои дальнейшие действия. Неспешно идя по улице, она рассматривала растущие вдоль дорожек растения — высокие, с крупными широкими листьями. Курвисунд улыбнулась, вспоминая их с Норвизоном знакомство. Сейчас там другой продает препараты, но она вернется туда, пусть и не прямо сейчас. Квинсорианка подметила, что город как будто дремлет. Неудивительно — в такую погоду. От бара, где она с Норвизоном познакомились, до больницы, где он «лечился» было большое расстояние, но никакого транспорта брать она не захотела. Ей было хорошо, давно она не испытывала такого чувства свободы. И в то же время это плата за особенность их работы — влиянием на сильных этой Галактики. Никакого страха Курвисунд не испытывала, впрочем, понимала, что если будет выглядеть слишком беспечной, это будет выглядеть подозрительно. Квинсорианка догадывалась, что очередь в это время суток будет большой. Но это даже было удобно. Присев на черное сиденье, Курвисунд осмотрелась. У входа в горшочках из разноцветного пластика располагались растения. Ярко-красный словно горел, желтый вызывал жизнерадостность, а темно-зеленый словно сдерживал их и соединял. Иронично, что на роль символа здоровья выбрали цветок фаресеры, ведь это ужасно ядовитое растение, хоть в сочетании с другими ингредиентами становится мощным лекарством. Из того, что Курвисунд знала о людях — многие из них говорят, что единство означает силу. Однако из своего политического опыта она убедилась, что это далеко не всегда верно, зачастую сборище амбициозных, не имеющих желания договориться способно разрушить общество изнутри страшнее любого врага. И не только политики — бизнесмены, ученые, наемники, военные, журналисты, те же шпионы… У кого-то деньги, у кого-то компромат, изобретение или личная армия… Даже будучи опытным шпионом, никогда не видишь всей картины. Поэтому надо иметь свои запасные варианты. Рядом опустился ильборн. Несмотря на то, что он выглядел незаинтересованным в разговоре, Курвисунд поинтересовалась: — А вы здесь по какому вопросу? Его желтовато-коричневатые, словно глина, глаза окинули ее равнодушно-сонным взглядом. Видимо, он боролся с желанием снова уткнуться в чтение, однако в конце концов определился — опустил руки и раздраженно поинтересовался: — Что вам нужно? — Просто пообщаться. То ли фыркнув, то ли вздохнув, он произнес: — Я здесь, чтобы поправить свой гермофон, — слегка разведя ноги, он продемонстрировал салатовое квадратное пятно на пухлом, слегка отливающем зеленью бедре. Смущенная улыбка сама выползла на ее губы. Все же, будучи гермафродитами, ильбьорны зачастую были лишены той стыдливости, которая присуща разнополым расам. Однако ей было важно узнать побольше, так что она продолжила разговор. Непринужденно закинув ногу на ногу, квинсорианка спросила медово-приторным голосом: — А вы знаете доктора Саммира? С некой насмешливостью она обратила внимание, что он почему-то нервно заерзал. Разумеется, она прекрасно понимала, что Саммир не настолько туп, чтоб неприкрыто передвигаться под настоящим именем. И все же беспокойство показало, что она на верном пути и вот-вот узнает нечто важное. — Я… кхм… нет, я к другому доктору. Не давая возможности ответить, ильбьорн вскочил и торопливо подошел к стойке. Его провожал насмешливый взгляд. Но Курвисунд не пошла за ним следом, вместо этого она подошла к стойке и назвала имя того доктора, к которому ходил Норвизон. Однако администратор изменился в лице. — Глубоко сожалею, однако он находится под арестом. — А что случилось? — Курвисунд правдоподобно испугалась и даже отступила на шаг. — Прошу прощения, я не могу предоставить эту информацию. Вы можете выбрать. Она не стала его слушать, выстраивая в голове план. Хоть уже догадывалась, что там увидит. Шпионы-новички порой создают проблемы, поэтому их не отпускают одних. Но кто ж знал, что Саммир предаст их? Вынырнув из лифта, она оказалась в лабиринте белоснежных коридоров. Сразу же обратила внимание на толпы пациентов повсюду. Ей овладело уже знакомое чувство власти — когда в глубине души посмеиваешься над окружающими, ведь у тебя есть то, чего нет у них. Она хищник, они добыча. Глазами и нервными окончаниями Курвисунд стремилась прочувствовать эмоции окружающих. В висках словно заломило, возникло чувство, будто внутри головы что-то крутится. Звуки и мысли отключились, сменились особым чутьем. Окружающие стали выглядеть полупрозрачными силуэтами, их эмоции отображались яркими разноцветными точками в их головах. В таких местах редко встретишь положительные эмоции. Ничего удивительного. Впрочем, никаких эмоций, указывающих на то, что присутствующие что-то скрывают и боятся быть пойманными — она не нашла. На губах Курвисунд появилась ехидная улыбка. Большинство из них переживают из-за пустяков. Что значит боль отдельной части тела по сравнению с болью, когда в тебя стреляют, пытают, избивают? Она слишком часто смотрела смерти в лицо, чтобы сочувствовать тем, кто не пережил подобное. По счастью, никто не обратил внимание на нее. Курвисунд свернула за угол и практически не удивилась, увидев перегораживающий дальнейший путь сигнальный ярко-оранжевый лазер. Ухмыльнувшись, квинсорианка развернулась и пошла прочь. Очевидно, что убийца охранницы уже не здесь и что полиция все забрала. Но она здесь не для этого. Норвизон навел шороху, но при этом привлек ее внимание к тому, что нужно. Камеры наблюдения тут повсюду, впрочем, нет ничего ужасного в том, что ее увидят. Лишь бы не заподозрили ни в чем. Взгляд Курвисунд остановился на панели, вмонтированной прямо в стену. Панель операций! Да она же подключена к компьютерам врачей, то, что нужно! Не теряя времени, Курвисунд подошла и приложила полупрозрачный чип, как вдруг за спиной раздался голос: — Что вы делаете?