Против правил

Элизабет сама не знала, как доработала остаток дня. Боб попрощался с ней в полной уверенности, что рассеял всякие сомнения, и удалился весьма гордый собой. Придя в свою комнату, Элизабет легла на кровать, не снимая сапог, и разрыдалась. Она не знала, сколько времени прошло, когда в дверь постучали. Элизабет не ответила. Снова послышался стук, потом шаги, и Фелисити присела на край кровати. - Боб сказал тебе? - спросила Элизабет. - Сказал, только я ничего не поняла. При чём тут Виктор? И не всё ли равно, кто именно порезал этого убийцу на кусочки? - В том-то и дело, - всхлипнула Элизабет, - это же была его идея фикс. Он хотел найти способ вернуть человека к жизни. - Ну я знаю, что он с прибабахом, но мало ли кто чего хочет, - всплеснула руками Фелисити. - Виктор не просто мечтатель, он экспериментировал… - Ну да, в результате чего спалил лабораторию и загремел в больницу. Прости, но он не волшебник от медицины, а неудачник. Элизабет резко села на кровати. - А что если нет? Что если у него получилось? - Почему же он тогда кричал, что его карьера окончена, и взял академ? - Виктор ни разу не говорил, что его эксперимент провалился. Он только твердил, что его постигла кара за самонадеянность. Фелисити уставилась на неё в изумлении. - Да я скорее поверю в выжигание радужки электричеством! - И что ты хочешь сказать? Это просто совпадение? Труп человека попадает к учёному, который пытается воскрешать людей, и совершенно случайно другой человек, как две капли воды похожий на первого, возникает из ниоткуда в нескольких метрах от лаборатории? - Ну если так ставить вопрос… Фелисити некоторое время потрясённо молчала. Потом встала с кровати, налила стакан воды и протянула Элизабет. - Где сейчас Виктор? - Где-то в Европе, путешествует. Я звонила дяде, он получил недавно телеграмму от Виктора, но сам не может с ним связаться. - Прекрасно. Его тут-то было днём с огнём не сыскать, а за океаном и подавно. Фелисити всегда недолюбливала Виктора, хотя и сдерживалась в высказываниях в разговорах с Элизабет. - Кому он мог рассказать хоть что-то, если не тебе? Вряд ли отцу. Элизабет покачала головой. - Точно не дяде. Может быть, Анри. Он всегда был для Виктора кем-то вроде старшего брата. - Отлично, значит, нужно поговорить с Анри. Вопрос только в том, удастся ли выудить из него правду. - Анри друг нашей семьи, думаешь, он станет от меня что-то скрывать? Фелисити посмотрела на неё снисходительно. - Ну да, ну да, мужчины всегда так готовы рассказать всю подноготную о своём друге его невесте. Например, как тот помог сбежать опасному преступнику. Элизабет уронила голову на колени. Фелисити села рядом и крепко обняла её за плечи. - Ну извини, это я от нервов. Мы что-нибудь придумаем. В конце концов план был составлен следующий. Элизабет поменялась сменами с Джимом, чтобы поехать на выходные в родной город и повидаться с Анри. Фелисити отправилась с ней, чтобы в случае чего помочь подруге не поддаться уговорам дядюшки остаться. Несколько раз Элизабет пыталась заговорить с Анри о Викторе. Она по-прежнему считалась его невестой, и учитывая, что Виктор почти не давал о себе знать, её беспокойство выглядело совершенно естественным, но поговорить с глазу на глаз никак не удавалось. В конце концов Элизабет даже пришла против обыкновения на воскресную службу и прямо попросила Анри о встрече без посторонних. Он предложил пройтись пешком до дома Франкенштейнов, где их ждали к обеду. Элизабет выбрала дальнюю дорогу, мимо лесопилки и вдоль леса, чтобы не наталкиваться всё время на знакомых. Сначала она расспросила Анри о пошатнувшемся здоровье дядюшки, о его намерениях в отношении Жюстины, которые, как оказалось, были предметом сплетен всего прихода. Наконец Элизабет с осторожностью упомянула эксперимент, делая вид, что знает о нём гораздо больше, чем на самом деле. - Ты ведь не думаешь, что это правда божья кара за то, что Виктор посягнул на роль творца? - спросила она. - Конечно нет, - ответил Анри. - Нет никакой божьей кары. Люди просто не готовы взять на себя ответственность за последствия собственных действий и пытаются всё свалить на волю высших сил. - Неужели Виктор не понимал последствия своих действий? - Виктор не мог справиться с горем. Смерть матери потрясла его ещё больше, чем мы думали. Виктор не мог отрицать, что её жизнь прервана, но пытался отрицать необратимость самой смерти и проводил свои бесплодные эксперименты в попытке доказать это. Надеюсь, теперь он на пути к смирению. - Если смерть обратима… - Это всё равно не вернуло бы к жизни Каролину. Её душа уже покинула тело, и было бы жестоко возвращать её сюда. Человеческое горе естественно, но эгоистично. Вместо того, чтобы радоваться за тех, кто теперь в лучшем из миров, мы скорбим о своей потере. Элизабет решила зайти с другой стороны. - Люди, на которых Виктор ставил эксперименты, - это ведь преступники? Зачем возвращать их к жизни? - Это, разумеется, не было его конечной целью, - горячо заверил её Анри. - И хотя не нам судить, кто достоин или недостоин жить, признаюсь честно, я рад, что фантазии Виктора бесконечно далеки от реальности. - Тем не менее он достиг успехов. - Он освоил некоторые передовые технологии в области сохранения и пересадки органов. Эти навыки могли бы спасти много жизней, если бы Виктор всё же стал практикующим врачом. Но, возможно, для его душевного равновесия было бы лучше не заниматься медициной совсем. С последним тезисом Элизабет была согласна на сто процентов. Но сейчас было важнее другое. - Виктору удалось не только это, - настаивала она. Анри вздохнул. - Не знаю, что он тебе наговорил. Он мог считать, что близок к прорыву, но это только его больное воображение. Хотя, думаю, Виктор просто не решался признаться тебе, что понял бессмысленность своих экспериментов. Пожар дал ему отличный повод прекратить их. Элизабет остановилась и внимательно заглянула Анри в глаза. - Ты ведь не думаешь, что он сам поджёг лабораторию? - Нарочно - нет. Но он был неосторожен. Работающие электроприборы в грозу, в здании с плохим громоотводом - пожар был вопросом времени. - Виктор сам мог погибнуть… - И я очень рад, что этого не случилось, - серьёзно сказал Анри. - Надеюсь, он наконец оставит в покое мир мёртвых и обернётся к миру живых. Виктор так увлёкся идеей повелевать чужими жизнями, что совершенно перестал ценить собственную. А ведь недаром это считается грехом. Элизабет редко приходилось слышать от Анри рассуждения о грехах, даже в проповедях. Они снова шли по неровной тропинке вдоль леса, и Анри, кажется, разволновался, его шаги становились всё быстрее, Элизабет едва поспевала. - Вот ты говоришь - преступники, - продолжал он. - Но ведь смертная казнь - это варварство! Мы сами становимся убийцами, применяя принцип “око за око”. И даже хуже! Мы лишаем этих преступников возможности раскаяться и выносим приговор их бессмертной душе. Казалось бы, общество должно становиться милосерднее, но нет, люди продолжают находить всё более эффективные способы уничтожать себе подобных. И то, что называется правосудием, участвует в этом. - Дядюшка, наверное, считает иначе? - догадалась Элизабет. Анри закатил глаза. - Я устал спорить с ним. Каролина была для него голосом сердца. А теперь… Некоторое время они шли молча. - Дядюшка считает себя вправе распоряжаться чужими жизнями, - сказала наконец Элизабет. - Как и Виктор. Анри вздохнул. - Не думаю, что смогла бы стать “голосом сердца”, - тихо добавила она. - Ты единственная, кого он хоть как-то слышит, Бет. Элизабет с сомнением покачала головой. Анри остановился и тронул её за плечо. - Если Виктор вернётся, ему понадобится такой друг, как ты. Я не говорю - жена. Друг. Элизабет вскинула на него глаза. - Виктор получил моё письмо? - Что? Не знаю. Но Бет, я же не слепой и не дурак. Конечно, и у капитанов дальнего плавания есть жёны, которые преданно ждут их на берегу. Но выглядит это совсем иначе. Ты писала ему? - Да, но не знаю… Виктор не ответил… Анри раздражённо запустил пальцы в волосы, словно пытаясь стряхнуть дурные мысли. - Он никому не отвечает. Пишет сам, когда на него вдруг стих найдёт. Если бы я мог поехать с ним… - Я не говорила никому, что разорвала помолвку, - поспешно сказала Элизабет. - Если Виктор не получил моё письмо, не хочу, чтобы он узнал об этом от кого-то ещё. - Можешь на меня положиться. Они уже приближались к калитке, когда встретили направлявшуюся к лесу Жюстину. - Поторопитесь, обед сейчас подадут, - сказала она на ходу. - А вы куда же? - удивилась Элизабет. - Мастер Уильям опять убежал в лес, беда с ним, - сокрушённо ответила Жюстина. - Мистер Франкенштейн уже грозился отказать мне от места, раз я не справляюсь. Я люблю Уильяма как сына, но, может, и правда, ему нужна жёсткая рука? В глазах девушки блестели слёзы. Анри решительно развернулся. - Я помогу вам найти Уильяма. И даже не вздумайте уходить. У него уже есть жёсткий отец, что ему действительно нужно - это ваше доброе сердце. Бет, скажи, что мы скоро будем. Элизабет кивнула и поспешила в дом. Почему-то мысль о том, что она больше не невеста Виктора, придала ей сил, и она не боялась гнева дядюшки по поводу пустых мест за столом. Мистеру Франкенштейну, кажется, бесстрашие Элизабет импонировало. Он даже сам стал говорить с ней не то чтобы с уважением, но не так снисходительно, как прежде. Воодушевлённая, Элизабет согласилась приехать на День благодарения. Виктор должен быть вернуться, и она надеялась наконец разрешить свои сомнения и объясниться по поводу помолвки. Утром девушки двинулись в обратный путь. - Мы с тобой вовремя уехали, - сказала Фелисити, когда они закончили махать в окно машины. - Кажется, ещё немного, и это я стала бы новой миссис Франкенштейн. Элизабет бросила на неё взгляд. - Если что, я не против. Забирай любого из них. Но ты здесь умрёшь со скуки. Фелисити расхохоталась. Всё время, что они пробыли в гостях, она мужественно старалась вести себя сдержанно и не строить глазки кому попало, но мистер Франкенштейн явно пал очередной жертвой хорошенькой брюнетки. - Тут ты права, Эл. Не удивляюсь, что ты сбежала, как только смогла. Нас ждут большие города, где кипит жизнь! По правде говоря, Элизабет не настолько стремилась к мегаполисам, как её подруга. Сонный консервативный родной город казался ей похожим на болото, хотя расширяющаяся промышленность за последние годы немного взбодрила его. В своё время это и объединило их с Виктором - стремление узнавать, пробовать, творить новое. Виктор сразу мыслил глобально, видел себя учёным, его волновал прогресс науки, а не устройство собственного быта. Он мог себе позволить такую беспечность, за его спиной было состояние отца. Когда Элизабет приняла предложение Виктора, она тоже почувствовала, что может следовать за мечтой, а не беспокоиться о том, как заработать себе на хлеб и крышу над головой, хотя всё равно выбрала профессию учителя, которая позволила бы сразу же устроиться на работу. Учёба увлекла её, и Элизабет даже стала задумываться, не остаться ли в колледже, чтобы получить учёную степень. Теперь она снова могла полагаться только на себя. Впрочем, за эти три года, когда не столько Виктор заботился об Элизабет, сколько она о нём, стало ясно, что она вовсе не такая беспомощная, как пытался ей внушить дядюшка. Если удастся найти работу в том же городе, то можно будет совмещать её с наукой. В кампусе Элизабет ждала записка от Джима. Джон искал её в библиотеке. Элизабет покрутила бумажку в руках. Главная цель поездки - узнать от Анри подробности эксперимента - так и не была достигнута. Выходило, что он знал не больше, чем сама Элизабет, хотя в отличие от неё присутствовал на слушании. Фелисити успела отнести свои вещи в комнату, переодеться и уложить волосы, чтобы идти с Бобом в кино, а Элизабет всё стояла, опираясь на стол и вертя в руках записку. - Ты опять сама не своя, - сказала Фелисити. - Что там? - Джон меня искал. Мы с ним толком не разговаривали с тех пор, как Боб рассказал, что Виктор забрал тело Кэссиди. - И что ты собираешься делать? Элизабет закусила губу. Она думала об этом всю дорогу домой. Что ей было действительно известно? Ничего. Сходство с фотографией в газете. Никаких доказательств того, что Джон как-то связан с Виктором. - Если хочешь, я сама ему расскажу, - предложила Фелисити. - Нет. И ты мне обещала! Пока это всё были только её дурацкие фантазии. Ну да, слишком много совпадений, но разве объяснение, которое пришло ей в голову, не было ещё более фантастическим? И что если это всё глупости, а они внушат человеку, которому и так досталось в этой жизни, что он - убийца? Может быть, как раз это может сделать из него преступника… Фелисити называла эти соображения “магическим мышлением" и напоминала, что Джон проходил психиатрическую экспертизу, которая никаких опасных наклонностей не выявила. - Так не может продолжаться вечно, Эл! Ладно, бог с ним с Джоном, рано или поздно он сам наткнётся на эту фотографию. Но ты себя до ручки доведёшь. Ты же боишься его. Элизабет почувствовала привычный жар в груди и щеках. Стыд. - Вовсе нет. - А может, стоило бы? - Фил! Элизабет резко отвернулась и принялась шарить в шкафу. - Мне нужно переодеться. Потом поговорим. - Только глупостей не делай. Но уже одеваясь, Элизабет понимала, что немедленно сделает глупость. Чтобы доказать самой себе, что её больное воображение не может определять её поступки, Элизабет пошла искать Джона. Она уже не знала, что глупее - верить в осуществимость научных фантазий Виктора или искать встречи с человеком, который может убить её. И, разумеется, Джон был не в библиотеке, не в саду, а на крыше. Элизабет поднялась на террасу. Джон стоял у перил, глядя на расстилающийся внизу город. Его лицо было спокойным и печальным. Элизабет вдруг поняла, что успела очень соскучиться. И что сейчас, когда Джон, живой и настоящий, стоял перед ней, всё остальное показалось просто дурным сном. Она шагнула вперёд, выпустив из рук ручку двери, и та громко захлопнулась. Джон обернулся. Было видно, что он рад Элизабет, как всегда, но кроме того в его взгляде было что-то другое, какое-то напряжение, он словно вглядывался в глаза Элизабет и видел в них те подозрения, которые отравили ей последние дни. От волнения у Элизабет похолодели руки. А что если Джон заметил, как она сторонится его, и теперь спросит напрямую? Пытаясь унять колотящееся сердце, Элизабет подошла ближе и села на неустойчивый садовый стул. Ветер уже был по-осеннему холодный, действительно давно пора было убрать летнюю мебель с террасы. Джон заботливо набросил ей на плечи свою куртку, и Элизабет почувствовала запах одеколона, который сама ему подарила. А может быть, он хочет поговорить совсем о другом? Сделать предложение, как шутила Фелисити, когда воображала себе Джона миллионером? Элизабет почувствовала, как ногти впились ей в ладони. Нельзя одновременно подозревать человека в убийстве и ждать от него признания в любви… или можно? К этому разговору Элизабет, кажется, была готова ещё меньше. Она сама толком не знала, как назвать то, что она чувствует к Джону. Это было совсем не похоже на чувство, которое связывало её с Виктором. Которое из них можно было бы назвать любовью? Элизабет встряхнулась и попыталась наконец вслушаться в то, что говорит ей Джон. Что-то о том, что ему нужна серьёзная работа, а значит, хотя бы диплом средней школы. Элизабет как будущий педагог одной из своих целей видела как раз доступное для всех образование и закивала, одобряя идею Джона пойти учиться. Даже посоветовала ему что-то в связи с подготовкой к экзаменам. Но потом вдруг он закончил неожиданно для неё. - И поэтому я уезжаю. - Как уезжаешь? Их взгляды снова встретились. Острая игла пронзила сердце, и Элизабет подумала, что. кажется, поняла, какой ответ дала бы, если бы Джон действительно сделал ей предложение… Но вместо этого им предстояло расстаться. - Для начала на ферму, там нужны сезонные рабочие на время сбора урожая. Это даст мне старт. Это был разумный план. Элизабет нечего было возразить. Чтобы учиться, Джону пришлось бы меньше работать, а при тех деньгах, которые больница могла платить разнорабочему за полдня, ему пришлось бы жить впроголодь. И возможно, само провидение решило уберечь Джона от Элизабет с её дурацкими умозаключениями. На мгновение мелькнула мысль, а что если Джон позовёт её с собой? Но нет, конечно же нет, и куда она поедет, предстоит последний курс. Элизабет перешла в режим чрезвычайной ситуации: улыбалась, поддерживала разговор. Они обсудили, как много времени понадобится Джону, чтобы нагнать школьную программу. Элизабет взяла с него слово звонить ей, и он пообещал, абсолютно серьёзно и твёрдо. На прощание они обнялись. Элизабет на мгновение утонула в тепле его рук, но из последних сил постаралась сохранить самообладание. Придя в кампус, она заперла дверь на ключ, выключила свет, легла на кровать и отвернулась к стене. Вместо слёз была только пустота в груди. Оставшиеся дни до отъезда Джона Элизабет делала вид, что всё в порядке. Боб воспринял это как подтверждение того, что она окончательно успокоилась. Фелисити было так легко не провести. Но она дулась на Элизабет и ни о чём её не спрашивала. Чтобы проводить Джона, в больнице устроили посиделки. Элизабет и Фелисити помогали накрывать на стол. Пытаясь прервать неловкое молчание, Элизабет спросила: - Как тебе фильм, стоит сходить? - Мы только завтра пойдём. - Извини, перепутала, я думала, вы собирались в день приезда… - Собирались, - Фелисити со стуком поставила тарелку на стол. - Но я вместо этого сидела на лестнице и гадала, вернёшься ты живой или нет. - Ты правда боялась, что…? - Это всё ты виновата, вбила мне в голову. Я теперь тоже не знаю, как ему в глаза смотреть. Элизабет обняла её и беззвучно заплакала. Фелисити вздохнула. Вечер в итоге получился больше весёлым, чем грустным. Рассказывали байки из школьных лет, вспоминали, кого что привело в медицину и другие профессии. Боб играл на гитаре. Фелисити принесла свои пластинки и запустила проигрыватель. Начались танцы. В общей дискотеке Джон не участвовал, но когда зазвучала медленная музыка, пригласил Элизабет танцевать. Фелисити с Бобом уже медленно кружились на середине комнаты. Профессор Бартлетт церемонно раскланивался с одной из медсестёр. Элизабет положила руки на плечи Джона, и весь остальной мир исчез. Все мысли в её голове исчезли. Она не заметила, как закончилась музыка, и очнулась только тогда, когда кто-то с громким хлопком открыл бутылку шампанского. Джон уехал в самый канун начала учебного года, и на некоторое время Элизабет закружила привычная учебная суматоха. Выбор курсов, покупка учебников, тема выпускной работы, репортажи для студенческой газеты. Предстоял непростой год, и в старшекурсниках зарождалось предчувствие скорого выпуска и начала новой жизни. Джон сдержал своё слово и регулярно звонил Элизабет. Рассказывал про занятия в вечерней школе, иногда спрашивая у неё совета, про местные растения и птиц, которых учился различать по голосам. Всегда помнил о планах, которыми она делилась, и спрашивал о выступлениях на студенческих конференциях, книгах, которые она упоминала, фотографиях, которые должны были опубликовать. В этих звонках, которых она ждала ранним утром, завернувшись в шаль в холле кампуса, было что-то романтическое. Полусонная, Элизабет слушала голос Джона и чувствовала себя той самой женой капитана дальнего плавания, которую описывал Анри. Несколько недель Элизабет была почти счастлива. В больнице она теперь почти не бывала, волонтёрами к детям приходили студенты третьего курса. Однажды Элизабет забежала сфотографировать их для студенческой газеты и на лестнице столкнулась с сестрой Питерс, теперь уже Монро. - Мисс Лавенца, как я рада вас видеть! Полли сияла, как лампочка, и под свободной туникой и расстёгнутым пальто угадывался округлившийся животик. - Вас можно поздравить? - улыбнулась Элизабет. Сестра Монро смущённо закивала. - Вчера был мой последний рабочий день. Теперь я здесь только наблюдаюсь. Смотрите, какую красоту мне подарили! Полли продемонстрировала пару белых пинеток с бантиками. Только сейчас Элизабет заметила, что в руках у неё несколько пакетов. - Хотите, я подвезу вас? Я на машине. Куда вам в автобус с таким багажом. - Правда? Спасибо большое! Тогда заедем в университет, сделаю сюрприз Арчи. Пока Элизабет загружала пакеты в багажник, сестра Монро устроилась на пассажирском сиденье и провела кончиками пальцев по приборной панели. - А знаете, я так и не получила права. Ужасно боялась садиться за руль. Правда, смешно? - Почему же смешно? - Ну вот крови я не боюсь, переломов всяких, у нас же в травме чего только не бывает. А сама водить боюсь. Хотя Арчи говорит, что я была бы в сто раз аккуратнее, потому что знаю, как это опасно. Ой, наверное, я зря такое под руку говорю… Полли закрыла рот ладонью. - Ничего. Я тоже очень аккуратно вожу, - заверила её Элизабет. Они подъехали к зданию университета. Элизабет не бывала здесь со дня слушания, и теперь её охватило странное чувство. Полли взбежала по ступенькам, оставив её в машине, и вскоре вернулась. - Я позвонила Арчи, он сейчас спустится. Пойдём выпьем по чашечке чая? Вообще-то у Элизабет были другие планы, она собиралась поехать в библиотеку готовиться к коллоквиуму, но энтузиазм Полли оказался заразителен. Элизабет запирала машину, когда с крыльца университета спустился серьёзный высокий молодой человек, на ходу застёгивая пиджак. - Ты без пальто! Простудишься! - ахнула Полли. - Здесь два шага! - отмахнулся он и протянул Элизабет руку. - Арчибальд Монро. - Элизабет Лавенца. - Очень приятно. Мы с вами не встречались раньше? Вы учитесь в университете? - Нет, в педагогическом колледже. Элизабет помедлила, но потом всё же добавила: - Вы могли видеть меня весной, я приходила на слушание Виктора Франкенштейна. - Да? Что ж, возможно, возможно. Это был целый детектив, редко такое выпадает. Сердце Элизабет забилось быстрее. Она расспросила Анри о том, что было на слушании, но он не рассказал ничего интересного, в основном спор шёл о том, кто несёт ответственность за соблюдение пожарной безопасности и исправность громоотвода. - Даже детектив? Меня не пустили на заседание, так что я толком ничего не знаю. Кафе действительно было совсем рядом. Полли пошла к стойке выбирать пирожные, а Арчи учтиво помог Элизабет снять пальто и отодвинул для неё стул. - Ну, на самом слушании было уже не так интересно, - признался он. - А перед этим нам даже пришлось иметь дело с полицией! - Ничего себе! - О да! - Арчи был доволен произведённым эффектом. - В лаборатории было обнаружено тело, и нужно было опознать его, чтобы убедиться, что это, так сказать, рабочий анатомический материал, а не жертва пожара. Элизабет нервно передёрнула плечами. - Были ещё фрагменты тел, и их тоже пришлось сопоставлять с университетским реестром, хотя понятно было, что вряд ли кто-то выбежал из лаборатории, забыв в ней ухо. Простите, врачебный юмор, - поспешно добавил Арчи, увидев, как Элизабет побледнела. - В общем, всё довольно быстро разрешилось. Тот труп, который был практически целым, опознали как бродягу Ларри, и снова вернули в анатомичку, продемонстрировать студентам воздействие огня на ткани. Хотя в общем он не так сильно пострадал. Ох, опять я увлёкся, простите, мисс. Может, воды? - Нет-нет, мне уже лучше. Ларри, вы сказали? - Да, бродяга Ларри. Говорят, он когда-то закончил этот университет и был неплохим офтальмологом, но потом спился, потерял работу и стал совершенно асоциальным элементом. Вы могли видеть его у церкви святого Луки, Ларри там побирался. Говорят, он сам просил передать своё тело университету, в последний раз послужить науке, так сказать… Элизабет нервно сжала руки на коленях и попыталась сосредоточиться. - Значит, в лаборатории нашли его и… фрагменты? - Простите, это звучит жутко, но при изучении анатомии - нормальная штука. - Виктор… работал в это время с ещё одним трупом… Билла Кэссиди. - Убийцы? Да нет, что вы, если бы его отдали в анатомичку университета, тут бы очередь выстроилась его препарировать, студенты падки на сенсации. Полли вернулась с тарелкой пирожных. - Я не смогла выбрать и взяла на всех, - смущённо сказала она. - Чай сейчас принесут. - А можно… можно мне посмотреть материалы дела? - спросила Элизабет. - Какого дела? - нахмурилась Полли. - Про пожар в лаборатории, - пояснил Арчи. - Да вам уже от моего рассказа дурно стало! - И всё же… - Элизабет улыбнулась через силу. - Может быть, я тоже падка на сенсации? - Мисс Лавенца может написать про тебя заметку в газету, - вкрадчиво проговорила Полли вполголоса. Арчи заколебался. - На Виктора… моего жениха, это происшествие повлияло очень сильно. Мне бы хотелось… лучше понять, что произошло. И только вы можете мне помочь. Всё это было правдой. И, видимо, искренность и горечь, с которыми Элизабет произнесла последние слова, окончательно убедили Арчи. - Ну хорошо. Ох, Полли, вечно ты меня втягиваешь в какие-то авантюры! Приходите ко мне в пятницу. - Конечно, втягиваю! А то погрязнешь в своих бумажках. Полли чмокнула его в щёку и быстро стёрла ладонью ярко-алый след от помады. До пятницы Элизабет делала всё возможное, чтобы не думать о материалах слушания. Она подготовилась к коллоквиуму, напечатала фотографии из больницы, даже сделала наброски статьи про работу дисциплинарной комиссии. Каждая минута каждого дня была чем-то занята. Но стоило положить голову на подушку и закрыть глаза, и её окружали кошмары. Виктор с огромными ножницами в руке. Раскаты грома. Огонь. Глаза Джона в свете фар автомобиля. Элизабет нажимала и нажимала на тормоз, но машина не слушалась, и она просыпалась за мгновение до удара, задыхаясь, с колотящимся где-то в горле сердцем. Тем не менее в пятницу она явилась в университет с аккуратно уложенными волосами, в самом своём официальном костюме, с фотоаппаратом на шее. Кажется, Арчи был удивлён, что она действительно взялась интервьюировать его. Элизабет пофотографировала интерьеры, сделала несколько портретов. Наконец Арчи сам напомнил ей про дело Виктора. В него входила подробная опись имущества лаборатории с описанием повреждений и перечислением, какое оборудование подлежит ремонту. Копия заключения пожарной инспекции о состоянии проводки. Выдержки из методички по противопожарным мерам. Всевозможные документы, разрешавшие Виктору пользоваться лабораторией, отдельными приборами и анатомическим материалом. Расшифровка прогноза погоды. Наконец, копия заключения судмедэксперта. Элизабет сфотографировала документы, которые показались ей важными, чтобы изучить их потом. Но во всяком случае никакого упоминания Билла Кэссиди в деле не было. Это привело Элизабет в замешательство. Может быть, Боб не перепутал фамилию? И вовсе не Виктор забрал тело после казни? Тогда Кэссиди на самом деле разобрали на препараты в каком-то другом университете. В таком случае оставалось только внешнее сходство, но мало ли людей похожи друг на друга. И всё же что-то не давало Элизабет покоя. Тепло поблагодарив Арчи, она обещала прислать ему текст статьи, прежде чем отдавать в редакцию, и поспешила проявлять плёнку. Распечатав фотографии документов на больших листах, Элизабет надолго осталась в фотолаборатории, рассматривая их в свете красного фонаря. В числе прочего она пересняла список материалов, полученных Виктором для исследований. Рукой Арчи в нём были отмечены соответствия найденным фрагментам. Всё, что нашли в лаборатории, удалось соотнести со списком с большей или меньшей точностью. Но не всё, что было в списке, обнаружили на месте пожара. Элизабет ещё раз внимательно перечитала описание места происшествия. В задачу полиции явно не входило проверить, не занимается ли Виктор, например, незаконной торговлей органами. Человек, опознанный как Ларри Дэвис, был мёртв уже больше суток к моменту пожара, о причинении смерти по неосторожности речь не шла, и полицейское расследование на этом было прекращено. Но состояние лаборатории говорило о том, что в ней недавно была проведена операция на живом человеке. Аппарат искусственной вентиляции лёгких, дефибриллятор, устройство для переливания крови. Ещё раз внимательно сопоставив списки, Элизабет пришла к выводу, что некоторые из фрагментов могли быть вовсе не от трупов, взятых в анатомичке. Она нашла страницы из блокнота Боба и внимательно перечитала. Название университета совпадало. Более того, только сейчас она обратила внимание на список имён, которые назвал сотрудник тюремного морга. Человек, который приехал за телом Кэссиди, уже не первый раз забирал у них невостребованные трупы “для науки”. Ни один из них не значился в реестре выданных Виктору университетом. Дождавшись, когда отпечатки высохли, Элизабет собрала их в стопку и отправилась к Фелисити. - Привет, Фил! Кажется, я опять испорчу тебе вечер. - Я уже привыкла, заходи. Моя альтернатива сегодня - это доклад Комиссии Уорнок, я читала его последние два часа и больше не могу. - Значит, сегодня у тебя день комиссий. Я рассказывала тебе, что встретила Полли Монро? - Что-то мне не нравится, куда ты клонишь, - протянула Фелисити, поглядывая на снимки в руках Элизабет. - Я предупредила, - нервно улыбнулась та. Фелисити внимательно выслушала рассказ Элизабет, рассматривая фотографии. - Ну опять, это ничего не доказывает, - сказала она наконец, откидываясь на стуле и скрещивая руки на груди. - Абсолютно. - И? - Я больше так не могу, Фил. Ты была права. Надо ему рассказать. Фелисити фыркнула и возвела глаза к потолку. - Я всегда права! Но ты выбрала отличный момент. Собираешься сообщить это всё по телефону и напугать до смерти сотрудниц телефонного узла? Элизабет показала ей язык. - Нет, конечно. Сбор урожая заканчивается, скоро Джон вернётся. - Ммм, ты так думаешь? Это он тебе сказал? - с сомнением спросила Фелисити. Элизабет почувствовала, как по спине пробежал холодок. - Разве нет? И конечно, Фелисити снова оказалась права. Джон вовсе не собирался возвращаться, наоборот, он планировал найти более постоянную работу где-то там, возможно, на той же ферме. Он довольно неопределённо сказал, что может приехать на День благодарения, но это был шанс Элизабет увидеться с Виктором и вытащить из него правду. Проклиная свою прежнюю нерешительность, Элизабет стала просчитывать, не может ли она сама поехать увидеться с Джоном, хотя в принципе идея отправиться одной куда-то в поля звучала не слишком разумно. Её больно укололо, что Джон не рвётся встретиться. Но винить в этом было некого. Вскоре Джон позвонил уже с нового места. Сказал, что теперь ей наконец не нужно будет так рано вставать, чтобы поговорить с ним. Романтическая сказка, которую Элизабет построила в своей голове, глядя на утренний туман, рассыпалась окончательно. Джону, по всей видимости, на новом месте было гораздо спокойнее разговаривать, хотя квартирная хозяйка, несомненно, могла услышать его, но это было не то же самое, что посторонние люди на почте. Элизабет казалось, что Джон стал откровеннее, он больше делился своими мыслями и переживаниями, а не только событиями и новыми сведениями из школьной программы. Они спорили по поводу поступков героев книг и исторических личностей. Для Джона всё было новым, удивительным, он всё был готов подвергнуть сомнению. “Так научил меня профессор Бартлет”, - говорил он. Элизабет была уверена, что Джон не притворяется. Хотя скорость, с которой он запоминал новую информацию, и наводила на мысль, что где-то в глубинах его памяти оставалось что-то из прошлой жизни, но он не симулировал амнезию. Анри говорил о праве на раскаяние, на спасение души. Если человек не помнит о своих преступлениях, если не помнит даже того, кем он был, когда совершил их - должен ли он раскаиваться? Вопрос бессмертной души не слишком волновал Элизабет, она была скорее материалисткой в этом отношении, вопреки окружению, в котором выросла. Но совесть, ответственность, способность взглянуть в глаза правде - вот о чём она думала. Если бы пожар в лаборатории стоил кому-то жизни, как бы с этим справился Виктор? Как бы она с этим справилась? Иногда Элизабет смотрела на Фелисити с Бобом и думала, почему она не могла выбрать какого-нибудь простого парня. Наверное, в ней был какой-то надлом, который искал такие же раненые души рядом. Удивительно, что она подружилась с такой земной и довольно прямолинейной Фил. На День благодарения Элизабет поехала на автобусе. Она здраво оценила своё состояние и решила, что за руль не сядет. Ещё не хватало врезаться в какую-нибудь сосну. На автовокзале её встречал Анри. Элизабет даже забыла поздороваться, и сразу спросила его: - Виктор? - Пока нет. Элизабет топнула ногой и резко выдохнула. - Все его ждут, и по телефону уже звонили, нарасхват твой Виктор, не то что бедный старый пастор. - Прости… Я рада тебя видеть. Они обнялись. - Да я всё понимаю, - сказал Анри, загружая её чемодан в машину. - Сам беспокоюсь, куда он пропал. Последняя телеграмма была неделю назад. - Как дядюшка? Рвёт и мечет? Анри покачал головой. - Сердится, конечно, но сам места себе не находит. Возможно, твой приезд его отвлечёт немного. Так что готовься. Мистер Франкенштейн действительно встретил Элизабет с распростёртыми объятиями. Ей пришлось выслушать все его проекты по ремонту дома, предложения, которые он планировал внести на заседании муниципального совета, и возмущение ценами на бензин. Элизабет в свою очередь отчиталась об успехах в колледже. - Прекрасно, прекрасно, я всегда знал, что из тебя выйдет толк. Здесь тебя уже все ждут. - Здесь? - Я бы, конечно, хотел, чтобы ты преподавала в школе, где учится Уильям, но гимназия для девочек, пожалуй, более престижна… В общем, выбирай, где тебе больше нравится, с попечительским советом проблем не будет. - С-спасибо, - только и смогла ответить Элизабет. Возвращаться в родной город работать в её планы совершенно не входило. Не хватало только, чтобы кому-то отказали, потому что дядюшка попросил приберечь место для неё. Тем более, что в декабре она должна была наконец получить доступ к трастовому фонду. Анри, который был душеприказчиком её родителей, попытался по дороге с вокзала объяснить ей, какой именно доход она будет получать с ценных бумаг этого фонда. Элизабет никак не могла сосредоточиться на финансовых подробностях, хотя усвоила главное: её материальное положение должно было немного, но всё же измениться к лучшему. Семейный ужин прошёл несколько нервно. Приехали и другие родственники, все спрашивали Элизабет об одном и том же - об успехах в учёбе и о Викторе. Под конец ей уже очень хотелось сказать что-нибудь вроде “Да всё как обычно, ворует трупы из тюремного морга”. Впрочем, скорее всего в ответ она только получила бы выговор от дядюшки за глупые шутки. Длинный уикенд тянулся бесконечно. Всю пятницу Элизабет вздрагивала от каждого звука с улицы, ожидая, что вот сейчас появится Виктор. В субботу она пошла с визитами по всем старым знакомым, из каждого дома звоня Жюстине с одним и тем же вопросом. В воскресенье стало понятно, что Виктор, скорее всего, не приедет. Элизабет несколько раз порывалась поменять автобусный билет и уехать немедленно. Может быть, она ещё застала бы Джона. Надо же было так глупо и так напрасно разминуться. Но Виктор имел обыкновение появляться в последний момент, а когда они смогут увидеться в следующий раз - неизвестно. Хуже всего общая обстановка действовала на Уильяма. Он много капризничал, разбил чашку, за что получил нагоняй от отца. Элизабет попыталась играть с ним, как раньше, и вроде это немного его развеселило. Уильям очень скучал по старшему брату и был обижен, что тот совсем забросил его. Элизабет вполне его в этом понимала. В воскресенье за обедом Уильям повздорил с отцом и выбежал из-за стола в слезах. Жюстина бросилась было за ним, но мистер Франкенштейн резко приказал ей остаться. Тогда из-за стола вышла Элизабет. Они немного поговорили с Уильямом через закрытую дверь его комнаты, но в сущности Элизабет нечем было его утешить. С тяжёлым сердцем она пошла собирать вещи. Через некоторое время в дверь постучал Анри. - Ты не видела Уильяма? - Он был в своей комнате. - Давно? - С полчаса назад. - Жюстина не может его найти. Боится, что он снова убежал в лес. - Скажи дяде, что мы идём на прогулку. Я сейчас, только переоденусь. Анри хмуро кивнул и вышел. Жюстина ждала их на первом этаже в совершенно растрёпанных чувствах, только что не в слезах. - Паркер сказал, рядом с домом сегодня видели какого-то человека с бородой. Вдруг Уильяма похитили? - Вам стоит меньше читать жёлтую прессу, - строго сказал Анри. - Без паники. Вместе мы быстро его отыщем. Они разделились и пошли в разных направлениях, условившись снова встретиться на том же месте. В лесу ещё было светло, встречались гуляющие, в том числе компании детей. Но все уже собирались домой. Элизабет несколько раз спрашивала про Уильяма, но в ответ ей только пожимали плечами. Она уходила всё дальше, в сторону ручья, куда сама любила убегать когда-то. Пора было уже поворачивать назад и возвращаться к месту встречи, когда Элизабет услышала детский крик. Она не была уверена, что это голос Уильяма, но во всяком случае, это был ребёнок, и с ним что-то случилось. Элизабет побежала на голос. Склон холма, спускавшийся к ручью, зарос кустарником. Сквозь заросли Элизабет смутно видела высокую фигуру, явно взрослого. Голос Уильяма, теперь она была уверена, что это он, раздавался совсем рядом. - Уильям, ты здесь? Тебя все ищут, - прокричала она, надеясь, что если на мальчика действительно напали, это “все” спугнёт злоумышленника. Элизабет наконец продралась сквозь кусты и увидела, что Уильям сидит на земле, к ней спиной, и испуганно отползает. Над ним стоял высокий мужчина с бородой, похожий на лесоруба, в клетчатой рубашке и потёртых джинсах. По его руке змеилась татуировка. Элизабет пожалела, что не прихватила с собой какое-нибудь оружие, хотя бы зонт. Кажется, Жюстина была права. Оставалось надеяться, что если не Уильяма, то её крик кто-то услышал. - С ним всё в порядке, Лиз, - сказал вдруг знакомый голос. Элизабет вздрогнула. Лесоруб с медлительностью, которую ей не раз доводилось видеть, отступил назад, прислонился к дереву и снял шляпу. - Джон. Как она могла не узнать его? И как его было теперь узнать… Элизабет подбежала к Уильяму и помогла ему подняться. Она ничего не понимала. Как Джон оказался здесь? А Уильям? Джон смотрел на неё, слегка улыбаясь. Теперь, когда половину его лица скрывала борода, это было различить ещё труднее, но она всё равно поняла. Он сильно загорел, и уже существенно сгладившиеся швы выступали белыми полосками. Элизабет заметила, что Джон носит часы, которые они вскладчину подарили ему перед отъездом. - Ну вот мы и увиделись на День благодарения, - сказал Джон. - Твой дядя живёт где-то недалеко? - Да, - Элизабет попыталась махнуть рукой в сторону дома, но не была уверена, что показала в нужном направлении. - А ты работаешь здесь? - Да, на лесопилке Уэйхаузера. Элизабет поняла, что никогда не интересовалась, кому принадлежит предприятие по другую сторону леса. Неужели всё это время Джон был здесь?.. Она присела на корточки и посмотрела на Уильяма. - Ты как, сильно ушибся? Он помотал головой. - Будешь ещё убегать в лес? Уильям помотал головой энергичнее. - Вот и молодец. Теперь пойдём, приведём тебя в порядок, а то нам всем влетит от твоего папы. Как бы ещё выбраться из этих зарослей. Но Джон нам поможет. Она выпрямилась, крепко держа Уильяма за руку. - Вы знакомы? Это Джон Мэтьюз, мой друг, мы вместе работали в больнице. - Знакомы, - буркнул Уильям. - Он учится в моей школе. - Вот и славно. Элизабет протянула вторую руку Джону. Он помедлил, словно давая ей время передумать, потом оттолкнулся от дерева, в один шаг преодолел разделявшее их расстояние и взял её ладонь в свою. Они двинулись вверх по склону, Джон раздвигал кусты и держал ветки, помогая Элизабет и Уильяму пройти. - Ты мне руку раздавишь, - пожаловался Уильям, когда они вышли на тропинку. - Прости, пожалуйста, - поспешно сказала Элизабет. Пальцы Джона она продолжала держать мёртвой хваткой, но он не жаловался. - Может быть, ты знаешь и моего дядю, Альфонса Франкенштейна? - Лично нет, но я видел его в церкви. - Ты ходишь в церковь?! - Бывал пару раз. Скучновато, но поют красиво. - Вот и мне скучно, - подал голос Уильям. - Почему тебе можно не ходить, а мне нет? - Потому что твоего папу поди переупрямь, - ответила Элизабет. - Мне тоже не сразу удалось. Она не могла выкинуть из головы картину, как они все встречаются на воскресной службе. Дядюшка, Виктор, Джон, Анри, Уильям, она сама. Фелисити тоже непременно должна быть, для комплекта. Время от времени Элизабет звала Анри и Жюстину, и наконец они встретились на пересечении тропинок. Жюстина сразу бросилась к Уильяму. Элизабет снова представила Джона как своего друга. - Я видел вас на службе, кажется, - сказал Анри, пожимая ему руку. - Вы ведь друг Миллисент? - Да, в некотором роде. Одноклассник. Вместе они дошли до калитки, и Джон остановился было, не заходя в сад, но Элизабет решительно потянула его дальше. - Только после чашки чая, - сказала она со всей беззаботностью, которую могла изобразить. Мистер Франкенштейн встретил их на крыльце дома. - Ну, как прогулялись? Элизабет судорожно ощупала пальто, надеясь, что нигде не порвала его о кусты. - Замечательно, - ответил за всех Анри. - И привели гостя. Мой прихожанин, и, как оказалось, знакомый Элизабет, Джон Мэтьюз. Мистер Франкенштейн не протянул ему руки, но сделал приглашающий жест. - Добро пожаловать, мистер Мэтьюз. Мы сегодня ждали другого гостя, но, похоже, он не удостоит нас своим присутствием. В суматохе прихожей Элизабет отвела Уильяма в сторону. - Джон не обидел тебя? Можешь мне сказать. - Не. Это мы с ребятами… а тут я упал и испугался. - Ну ладно. Но вообще, если видишь в лесу малознакомых взрослых, сразу беги домой, договорились? Уильям кивнул. Жюстина начала суетиться насчёт чая, Анри предложил всем по рюмочке коньяку, Джон вежливо отказался, и Элизабет воспользовалась моментом и увела его “показать портреты”. Уже на лестнице ей пришло в голову, что это прозвучало слишком похоже на эвфемизм, но, впрочем, дядюшка был высокого мнения о её нравственности. Элизабет привела Джона в маленькую гостиную на втором этаже, которая когда-то была царством Каролины Франкенштейн, и до сих пор там действительно висел её портрет. “Сейчас или никогда”, - подумала Элизабет. - Мне нужно тебе кое-что рассказать. Давно было нужно, и я жалею, что не сделала этого раньше. Что ты знаешь о Викторе Франкенштейне? Вместо ответа Джон достал из сумки потрёпанную тетрадь в кожаном переплёте и протянул ей. Элизабет открыла первую страницу, уже поняв, что увидит там знакомое имя. - Это ведь ты звонила ему в лабораторию? Она судорожно перелистывала страницы, находя всё больше подтверждений своим догадкам. Хотя, похоже, то, что сделал Виктор, было ещё более фантастическим. - Твой голос был первым, что я услышал, - сказал Джон. - Мне всегда так казалось, но теперь я знаю, что это правда. Твой голос на автоответчике.