Может, пора заканчивать эти игры?

За окном была глубокая ночь, когда Деви в очередной раз перевернулась на спину, рассматривая то тёмные узоры на потолке, то не всматриваясь в них вовсе. Мысли ее сейчас были не здесь, а в моменте, где сильные руки прижимали к такой крепкой груди, — удерживая, защищая, не давая вновь оступиться. Она неотрывно смотрела в его глаза — цвета молочного шоколада, которые беспокойно проходились по её лицу, подмечая эмоции, а после смущающе отступали, давая сделать выбор самой Деви. Порой выдержка Камала ее раздражала, особенно в моменты их уединения, где нет любопытных глаз и ушей, но она понимала это и принимала. Он никогда не позволит себе лишнего, пока Деви не скажет о своих желаниях. Девушка прошлась взглядом по потолку и поднялась с кровати, понимая, что без чашки успокающего чая она вряд-ли уснет. Мрачные коридоры, по которым тихими шагами передвигалась Шарма, сейчас были прекрасно освещены луной и не давали страху ухватиться за что-то. Был ли сейчас в ее мыслях страх? Отнюдь, место там было занято совсем иными вещами. Она застала его на кухне. Такого расслабленного, спокойного, в одной рубашке, которая была небрежно застегнута. Деви так и застыла в проёме, не в силах совладать с собой, пытаясь отвести взгляд, но все равно возвращаясь к нему вновь. Не хотелось тревожить — хотелось запомнить, отложить в памяти, словно это произведение искусства и им можно только любоваться. Издалека. Камал заметил её не сразу, но довольно быстро почувствовал этот взгляд, неотрывно следящий за ним. — Нравится то, что видишь? — уголки его губ медленно ползли вверх. Ему всегда удавалось смутить ее, и он пользовался этим знанием в любой удобный момент. — Без рубашки было бы лучше. — краснея, ответила Деви. О чем она думала? Не тревожить? Ни тогда, когда он ведет себя так. Сдерживать в себе эти чувства больше не было сил. Нестерпимо хотелось коснуться, прижаться к этой сильной груди. Камал видел желание в её глазах, и сам не хотел довольствоваться меньшим. — Может, пора заканчивать эти игры? А может, и вправду пора? Сколько раз ловила себя на мысли, что, выйдя за пределы комнаты, она искала его, не специально, нет, а больше на уровне чувств. А когда находила, то слишком долго не могла отвести глаз от широкой линии плеч, облаченных в вышитые одеяния. Скользила взглядом невзначай, а позже — намерено, чтобы Рай заметил. Как зудели кончики пальцев, когда появлялся он, а его собранные в пучок волосы так и манили зарыться в них ладонями, рассыпая по плечам так, как бы хотелось ей самой. Хотелось его всего. Нестерпимо. Эти гляделки не могли продолжаться вечно. Но то, как Камал отвечал на них, принимая не гласные правила, установленные ей, — утоляло любопытство, подначивая предпринять ещё более смелые шаги. Дерзкий и смелый взгляд менялся на нежный и робкий, только когда они были наедине. Перед ним не нужно держать лицо, перед ним нужно быть собой. Они познавали друг друга постепенно, от лёгких, но чувственных касаний, до более смелых и крепких объятий, дарящих такую нужную защиту от всего страшного мира. Каждый раз, когда Камал опасливо крепко прижимал ее к себе, стараясь не сделать больно, Дивия хотела раствориться в нем, в его запахе и глазах, в которых все чаще ловила только свое отражение. И растворялась, чувствуя, как границы между ними исчезают, и остается только один единый организм. Было ли страшно шагнуть в неизвестное? О, еще как. Каждый из них не раз признавался себе в этом. Оба прекрасно понимали, что иначе уже нельзя. Даже на расстоянии вытянутой руки находится уже не выносимо. Кто из них первый шагнул навстречу было уже не важно. Их губы встретились в нежном поцелуе, а руки сократили расстояние, мешающее им наконец-то слиться воедино. Каждый ее робкий вздох Камал ловил своими губами, углубляя поцелуй, а она отвечала с еще большим желанием. Деви запустила ладонь в его волосы, перебирая в пальцах пряди, чувствуя, как тело Рая отзывается на ее прикосновения. Спускаясь поцелуями ниже, Он чувствовал, как заставляет ее сердце биться все быстрее. Это только разжигало его страсть, которая давно пыталась выйти за грань, подталкивая его к той самой точке, в которой они сейчас оказались. Не выдержав напряжения, что повисло между их телами, он схватил ее за талию, усадив на столешницу. Рай продолжал крепко держать ее, наслаждаясь чувством возбуждения, которое окатило его, как только она выгнулась к нему навстречу. Ее дыхание становилось все более частым, когда он продолжал целовать ее шею, перемещаясь к ключицам. Звуки наслаждения от прикосновений и прикрытые от удовольствия глаза могли многое сказать насколько она отдавалась этим ласкам. Камал заставлял ее тело трепетать в предвкушении. Он не мог больше терпеть, руки сами потянулись к лямкам ночной сорочки. Медленно раздевая, он оставлял на каждом участке кожи мокрые поцелуи и чувствовал, как она слегка дрожит от столь откровенных действий. Даже если бы захотел, он не смог бы остановиться. Только не сейчас, когда это наконец-то не сон, и она, такая нежная и чувственная в его руках. Камал отстранился, совсем немного, только чтобы насладится видом Госпожи, которая так охотно отвечает на каждую его ласку. Рука сама потянулась к кромке платья, помогая скатиться ниже, пока вовсе не упало к их ногам. Как можно быть такой невероятной? Он не мог лишить себя прикосновений к ее коже, пробираясь руками к бедрам, наслаждался бархатной мягкостью тела, запоминая каждый участок и каждую родинку, встреченную им на пути. Губами припал к налившейся груди, вбирая и нежно посасывая горошины сосков, добиваясь от своей Деви первого громкого стона. — Ты должна быть тихой, моя госпожа… — отрываясь на мгновение, повторил он, пытаясь уловить ее взгляд. — Только если снимешь рубашку… — на выдохе проговорила она, заставляя мужчину усмехнутся. Прижавшись ближе, он дал возможность ей расправиться с рубашкой. И стоило только ткани оказаться на полу, как она прижалась к нему всем телом, чувствуя исходящий от него жар и то, насколько сильно он возбужден. Его руки опустились на ее бедра, медленно раздвигая, заставляя придвинутся ближе к краю, а губы дарили поцелуи, спускающиеся все ниже. Возбуждение было уже болезненным, хотелось ощутить его в себе, уйти с головой в этот ком напряжения и страсти, пока не разорвет от переполняющих чувств. — Камал! — со стоном проговорила Деви, подначивая его к действиям. И тут же ощутила, как последняя преграда покинула ее тело и он прижался к ней своим естеством. — Тише дорогая, тише… — просил больше для себя, чем боясь потревожить прислугу. Он и сам уже был на грани. Приставив головку ко входу, он плавно толкнулся, ловя ее стон своими губами, и замер, позволяя привыкнуть к нему, боясь сделать больно своей неугомонной госпоже, лаская ее, наслаждаясь этим чувством единения. А когда Дивия сама попыталась двигаться, Камал продолжил, постепенно увеличивая темп и наслаждаясь ее тихими стонами. Деви закрыла глаза, полностью сдавшись всем чувствам, которые вызывал в ней Камал. Она ощущала, как медленно двигался внутри неё, каждый раз глубже и глубже, вызывая новые волны удовольствия. Камал был поглощен этим моментом, каждое её дыхание, каждый стон только разжигали его страсть. Он начал двигаться быстрее, чувствуя, что Деви подходит к краю, позволяя ей получить такую желаемую разрядку, а после и сам присоединился к ней. Кажется, в успокаивающем чае больше нет необходимости…