Еще одна Вселенная

Анна проснулась рывком. Очередное ленивое утро, море, курорт и солнце. Приоткрылась входная дверь и повеяло – не холодом, жутью. На пороге стояли трое. Темные, чужие, жуткие – позабывшийся уже кошмар из прошлого. Один, тот, что в центре, постарше, пониже ростом и поуже в плечах – самый страшный, смотрел, скривив губы. - Вы думали, что можете подставить, уйти и не расплатиться? Надо же, где неожиданно столкнулись, в какой дали. Анна соображала лихорадочно. Вскочить с кровати и бежать к окну? Те стоят в паре шагов. Не успеет. Закричать настолько громко и долго, чтобы поднялась тревога? Здесь хорошая звукоизоляция, проверено уже. Не успеет.         Штольман придет и попадет в засаду. Тот, темный, кривил губы: - Старая и потасканная мне не нужна, да и времени особо нет. Но платить придется. Моим людям сейчас пару раз послужишь, и хватит с тебя. Считай, тебе повезло. Анна вдруг поняла. Они стояли, лениво, расслабленно, спиной к дверям, небрежно щелкнув замком. Штольман не придёт. Тьма заполоняла всё вокруг и выхода не было, и делать хоть что-либо уже было поздно. И лишь одна мысль на мгновение заслонила всё, даже её собственную грядущую тьму. Штольман уже не придёт.        Анна проснулась рывком. Свет пробивался тонкими полосами сквозь серебристо-серые жалюзи. Семь утра на настенных часах. Смятая подушка рядом, небрежно откинутое покрывало. Ей что-то снилось, что-то настолько страшное, что сердце не колотилось, напротив, замерло в вязкой жути, и она выныривала с трудом, словно из толщи воды. Что – она не помнила. Кто-то вошел, чужие. Кто? Они на втором этаже, отель с собственной территорией, камерами на входе и на этажах. Яков не признавал палаточную романтику и к выбору отелей подходил серьёзно. Кто бы сюда мог бы зайти? Тогда что? Одна мысль крутилась в голове – где Яков? Ясно же, где. Сколько раз просила не ходить к морю в одиночку. Но ему опять стало жалко её будить. Он опять встал на рассвете, чтобы плыть далеко-далеко к горизонту, не думая, что у неё сердце бьется, как сумасшедшее. Он ведь обещал в прошлый раз - этот последний, больше один не пойдет. А она дремала и не услышала. Что было вчера? Вот вчера она как раз спала допоздна, ночью тогда почти не пришлось - от воспоминаний невольно заалели щеки. Яков, тот давно успел подняться, заказать завтрак в номер. Вчера он был рядом, кормил виноградинками, а она отбивалась. К тому же вчера было так жарко, и недолго побыв на пляже, они после обеда вернулись в прохладу номера. И Анна опять зевнула и решила еще подремать. Что-то она часто стала дремать последнее время. А Яков, который понятия раньше не имел, что такое дневной сон, лишь мягко улыбнулся и послушно прилег рядом, коротко скользнув губами по виску. И, кажется, тоже уснул. А вечером ходили на концерт на открытой летней эстраде, под громадными крупно-желтыми звездами, и вернулись к полуночи. Она, усталая, уткнулась носом ему в плечо и уснула сразу же. Конечно же, он выспался вдоволь, поднялся еще до рассвета и пошел к морю. И вдруг замерла. Кусочек сна она всё же вспомнила. Ей приснилось, что Штольмана нет. Слёзы рвались сквозь ресницы, без причины и повода. Что это с ней? Она стала реветь из-за глупых снов? Полвосьмого. Где же он?