Melt Away

Иногда, в такие ночи, как эта, Деймон задается вопросом, возможно ли, что те боги, в которых он не верит, действительно существуют и наказывают его за его непрерывные богохульства. Последние несколько лун не привели ни к чему, кроме растущей обиды в его груди на все и вся, от его брата, ублюдка Хайтауэра, до самого гребаного королевства. Он пьет несвежее вино, в то время как какая-то шлюха пытается поднять ему настроение нежными прикосновениями к его одежде и доспехам, и действительно, какой жалкий вид он, должно быть, представляет. Кажется, что даже ночь очищения города, пролив реки крови преступников, не может поднять его настроение, не говоря уже о какой-то десятицентовой шлюхе, шепчущей ему на ухо бог знает что. По крайней мере, его люди развлекаются, с горечью думает он, пока бордель сотрясается от звуков их смеха и траха. Деймон фыркает в свою чашку. С таким же успехом они могли бы наслаждаться плодами своего труда, пока он сидит и дуется, вместо того чтобы зарыться в какую-нибудь девчонку. Действительно, последние несколько лун не были добры к нему. Через несколько дней он потерял свою добрую сестру, был исключен из линии наследования и стал всего лишь обузой для своего брата, а также для остального королевства. Даже восторг от того, что он избавился от своего ужасного брака с Реей, был недолгим, поскольку его брат аннулировал один союз, чтобы просто создать другой. Посвящается дочери Отто Хайтауэра, тем не менее, тому самому человеку, который в первую очередь ответственен за весь этот беспорядок. Он усмехается, вспоминая день, когда были переданы новости. Сколько бы Деймон ни пытался с этим поспорить, сколько бы он ни рассуждал, и кричал, и снова рассуждал, Визериса это не поколеблет. Сам Отто пытался торговаться точно так же, но все было проигнорировано. Визерис был убежден, что делает доброе дело, каким бы злополучным ни было все это дело. Он неохотно вынужден был признать, что это был хороший политический ход, правильный поступок для королевства, как его брат провозглашал снова и снова. Свяжи Деймона другим браком, которого он не хотел, умиротвори Предел, Хайтауэры и Веру высокополитичным браком, который только расстраивает Отто и его амбиции, и, самое главное, держи Деймона подальше от трона и от новой кронпринцессы, поскольку сам Визерис готовится жениться на Веларионке, чтобы заручиться еще одним союзом и успокоить больше родственников, которые ему безразличны. Все для блага королевства. Единственное, что может утешить Деймона, это то, что никто не казался счастливым по поводу его нового брака, за исключением Корлиса Велариона, конечно. Визи мог болтать без умолку о том, что он делает это для блага Деймона и что это именно то, что нужно королевству, при этом выглядя так, словно кто-то плюнул ему в еду, когда он объявил об этом. Деймон закатил глаза, не веря, что его брат едва не поддался глупому плану Отто выдать его дочь замуж за короля. Рейнира посмотрела на него печальными глазами, как будто он мог что-то с этим поделать. А потом она посмотрела на новую невесту Деймона с такой язвительностью и гневом, прежде чем выбежать из комнаты. Деймон тоже закатил глаза. Как бы он ни любил свою племянницу, он не мог сдержать негодования из-за того, что они заменили его незрелой девушкой в качестве наследника. Отто, конечно, тоже выглядел расстроенным, но изо всех сил старался сохранять бесстрастное выражение лица, когда благодарил короля за оказанную честь. Годы попыток разозлить мужчину научили Деймона замечать признаки неудовольствия на его лице, и Отто не был счастлив в тот день. Так ему и надо, на самом деле. Это было наименьшее, чего он заслуживал за то, что его лишили титула наследника. И маленькая жена Деймона была ... не довольна, но и не расстроена. Как только Визерис объявил, что планирует жениться на леди Лейне Веларион, ее плечи с облегчением опустились, и она улыбнулась. И когда было объявлено об их помолвке, она в шоке посмотрела на короля, затем на своего отца и, наконец, на самого Деймона, прежде чем опустить глаза в пол и больше не поднимать их. После этого он не видел ее до свадьбы. На упомянутой свадьбе он был слишком пьян, чтобы многое помнить. Он смутно припоминает, что на ней было белое платье, но остаток дня и следующую ночь ускользают от него. Он помнит, как проснулся в ее постели и не потрудился дважды оглядеться, прежде чем покинуть ее покои. И это был последний раз, когда он видел ее, кто знает, сколько лун назад. Действительно, возможно, сама невеста была лучшей частью брака, думает он, пока шлюха, сидящая у него на коленях, наливает ему еще вина. Она хорошенькая и занимается своим делом. Она никогда не беспокоит его, и из того немногого, что он знает о ней, он уверен, что она никогда не разговаривала с ним так, как это делала Рея. Тем не менее, унижения, которые он перенес, вряд ли можно было исправить с помощью красивой и послушной жены. Оскорбление за оскорблением бросали в его адрес, лишали его прав и называли дерзким, жестоким и безрассудным, как будто за это следовало стыдиться. Он должен был показать силу Короны, особенно когда на троне его глупый брат. Королевства больше не существовало бы, если бы люди не боялись королевской семьи, а в нынешнем виде королевский дом состоял из короля-идиота, маленькой девочки, перед которой съеживалась половина королевства, присягая на верность, и опального принца. Деймон был наказан за попытку спасти их династию от разорения, которое, несомненно, постигло бы их, если бы его некомпетентный брат продолжил свой путь. И вместо того, чтобы полагаться на него, упомянутый брат обратился за помощью к веларионам, змеям в той же степени, что и к любым другим. Он пережил такое падение, и унижение жгло его, как клеймо, каждый день. Все, что у него сейчас есть, - это Золотые плащи. И его дракон. И его брак. Как бы ему это ни не нравилось, союз был полезен для его социального положения. Девушка была из хорошей семьи, красивой и образованной, но обиду на то, что он не выбрал ее сам, а также на двух девушек, которых он был бы заинтересован в том, чтобы ему отказали, было нелегко игнорировать. Иногда он подумывает о том, чтобы серьезно отнестись к своим новым супружеским обязанностям. Эти мысли никогда не длятся долго, поскольку обычно он занят чем-то другим. Но если ему суждена такая ужасная ночь, когда даже хорошенькая шлюха или бойня уличных преступников не смогут его успокоить, он мог бы также подумать об этом. Возможно, он навестит девушку как-нибудь ночью, хотя бы для того, чтобы ткнуть в это нос Отто Хайтауэру и его брату. По крайней мере, это у него над ними. Возможно, девушка даже забеременела бы, и разве это не было бы просто забавно. Он уже может представить хмурое выражение лица Корлис Веларион, если бы у Деймона родился сын. Этого почти достаточно, чтобы заставить его улыбнуться. Его выводит из задумчивости громкий смех нескольких его людей и нескольких шлюх за несколько столиков от него. Он с трудом различает голос одной шлюхи, притворно скандально ахающей, когда она повторяет вопрос, который, должно быть, был задан. “С какой придворной дамой ты хотел бы переспать? Уместно ли вообще задавать такой вопрос?” что вызывает еще больше смеха в толпе. Деймон делает еще один большой глоток вина. Мужчины отвечают громко и гордо, перечисляя дам, о которых он ничего не знает, и описывая в поистине трогательных подробностях, что бы они хотели сделать с той, которую назвали. Шлюхи смеются без умолку, и он клянется, что почувствовал приближение головной боли. Он почти готов начать пытаться насладиться ночью с женщиной, сидящей у него на коленях, когда одно произнесенное имя прорезает все остальное острее, чем его собственный клинок. “Леди Алисента, конечно! При дворе нет другой леди, которую я хотел бы трахнуть!” и мужчина смеется так громко, что Деймон уверен, что он мог слышать это из Красного Замка. Некоторые мужчины смеются, но далеко не так часто, как раньше. “ Жена лорда-командующего? ” неуверенно спрашивает кто-то еще. Деймон жестом показывает шлюхе, сидящей у него на коленях, уйти. Она поспешно уходит, возможно, почувствовав, что его плохое настроение становится только хуже. Тот же мужчина, который осмелился проявить дерзость, снова смеется. “Ну, конечно. Она, безусловно, самая красивая леди на свете! Она стройна, как свеча!” и он смеется, и Деймон искренне удивляется, когда он успел стать таким посмешищем, что его собственные люди думают, что могут говорить все, что угодно в его присутствии? Все забыли, кто он такой? Было ли недавних унижений, нанесенных его имени, достаточно, чтобы на него начали лаять его собственные собаки? Он допивает остатки вина и медленно встает. Его глаза сразу же находят стол, о котором идет речь, а гнев всегда творит чудеса, отрезвляя его разум. “И принц все равно никогда не посещает ее покои! Леди, должно быть, одинока!” - снова смех. Деймон идет к столу медленными, но уверенными шагами. Его рука чешется к рукояти Темной сестры, но вместо этого он тянется за кинжалом, чтобы порез не был слишком чистым. В конце концов, он не собирается убивать его. “Ты, должно быть, сошел с ума!” - говорит какой-то другой слишком пьяный дурак. Смех застревает у него в горле, когда он замечает приближающегося Деймона, но, к счастью для Принца, человек, посмевший оскорбить его, отворачивается от него. Деймон смотрит на спину мужчины и пытается вспомнить, кто он такой, но это не имеет значения. К настоящему моменту почти все за столом заметили его, но ублюдок не замечает то, насколько холоднее стало отношение окружающих, его мысли наверняка заняты образом жены Деймона. “Я бы показал ей, как хорошо провести время. Клянусь богами, чего бы я только не сделал, чтобы хоть на мгновение оказаться у нее между ног...” И он так и не успевает закончить, так как Деймон впечатывает его лицом в стол. Мужчина кричит и сопротивляется, но алкоголь и хватка Деймона слишком сильны для него. Принц фыркает. “Пожалуйста, продолжай”, - и мужчина замирает, услышав его голос. Хорошо. По крайней мере, он все еще может внушать страх. “Что ты там говорил насчет того, чтобы залезть между ног моей леди жены?” Человек в плаще начинает бормотать, извинения сыплются одно за другим. “Лорд-командующий, ваша светлость, я не это имел в виду ...мы просто шутили, я бы никогда...” и его слова снова обрываются, когда Деймон еще раз ударяет головой по столу. “Ты пошутил, не так ли? Так ты отрицаешь, что моя жена самая красивая при дворе?" Тонкая, как свеча, так ты сказал? Его голос звучит ядовито, громко и строго в теперь уже тихой комнате. “Ваша светлость, это не было оскорблением, я бы никогда...” он тараторит без умолку, как будто Деймона можно легко переубедить. Он издает смешок при этой простой мысли. “Это было оскорблением для меня, ты, простодушная пизда”, - теперь в комнате гробовая тишина. Это только еще больше разжигает гнев Деймона. Они должны были вести себя так тихо, когда мужчина впервые осмелился заговорить о своей жене. “Ты не говоришь о моей жене в таком вопросе”. Еще один из Золотых Плащей набирается смелости, чтобы попытаться подавить свой гнев. “Лорд командующий, я уверен, что он не хотел нанести никакого оскорбления вам или леди Алисенте, алкоголь заставил его рот работать прежде, чем он смог это остановить”. “Тогда пусть это будет уроком, - начинает Деймон, хватка его кинжала только крепче, - для всех вас, возможно, дважды подумайте, прежде чем говорить что-либо о моей жене”. Он смотрит сверху вниз на мужчину, все еще дрожа от страха. В любой другой день этого могло бы быть достаточно, но он не хочет еще одного унижения вдобавок к остальным. Иногда нужно решать проблемы в лоб, и лучший способ убедиться, что тебя поняли, - это прибегнуть к насилию. Демонстрация силы может иметь большое значение. “Открой рот, - говорит он мужчине, - я оторву тебе язык за этот проступок”. Мужчина начинает умолять, слезы наворачиваются на его глаза. Он был слишком мягок с ними, думает Деймон. Плакать как ребенок, столкнувшись с опасностью, более чем постыдно. Даже люди, которыми он командовал, казались сплошными неудачниками. Когда все это превратилось в дерьмо? “Ваша светлость, пожалуйста, я прошу у вас прощения, я умоляю вас...” “Не нужно торопиться, мой принц...” “Лорд Командующий, это уже слишком, он просто тупица, в этом нет необходимости ...” И так далее, и тому подобное, они пытаются умолять и урезонивать его, и Деймону действительно надоело слушать других. Он вонзает кинжал в щеку мужчины, сталь без усилий рассекает плоть. Мужчина кричит, и то же самое делают шлюхи вокруг них, те, которые не разбежались в страхе, то есть. Остальные Золотые Плащи молчат, наблюдая за происходящим. Он смутно слышит, как одного или двоих из них где-то вырвало. Он опускает кинжал вниз, разрезая лицо мужчины, пока тот не достигает его рта, а затем другой рукой проникает внутрь рта и грубо хватает за торчащий язык. Звуки резни довольно очищающие, знакомые и желанные. Он может признать, когда наконец утоляет жажду насилия внутри себя, что слова, сказанные о его жене, возможно, не стоили всего этого. Они были гораздо вежливее, прямо-таки обходительны по сравнению с тем, что другие говорили о женщинах при дворе. Но все равно это было оскорблением. Даже мысли о том, чтобы наложить руки на то, что принадлежало ему , было достаточно, чтобы Деймон потребовал справедливости. В те дни у него оставалось мало вещей, и его жена входила в их число. И теперь он знал, что есть ублюдки, пускающие по ней слюни, как собаки. У мужчины отрывается язык. Порез неровный и наверняка будет болезненным, как и рана на лице мужчины. Туда попадет инфекция, и мужчина умрет, если ему не окажут немедленную помощь. Деймона больше беспокоит кровь на его руках. Какой позор. Он убирает кинжал в ножны и отходит. Вытирает руки какой-то случайной тряпкой, брошенной на стол. Мужчина кричит и завывает, и, по крайней мере, это вызывает легкую улыбку на лице Деймона. Это, несомненно, будет хорошо усвоенным уроком для всех его людей и для всех, кто еще услышит эту историю. Не оскорбляй принца. Не говори о его жене. Он покидает бордель, не сказав больше ни слова. Путь к Красному Замку проходит, полностью погруженный в свои мысли. Теперь, когда он один, он может признать, что совершенно сбит с толку собственной реакцией. Если бы они так отзывались о своей предыдущей жене, Деймон рассмеялся бы и умолял их взять ее. Но это было до того, как его лишили титула и унизили на глазах у всего королевства. И Алисента далека от Реи. Он мог признаться себе, что этот новый брак был выгодным; его жена была дочерью Десницы, происходила из благородного и древнего дома. И она была одной из самых красивых дам при дворе, это было правдой. Помимо Рейниры и Лейны, дам, к которым его брат не имел права прикасаться, его жена была довольно милой, молодой и добродетельной, и этого было почти достаточно, чтобы очистить его имидж. Он кратко вспоминает дни после объявления об их помолвке, жалость, которую испытывали к нему шлюхи с Шелковой улицы, “Тебе очень скоро наскучит эта девушка, мой принц, по крайней мере, ты знаешь, где нас найти!” . В то время как шлюхи жалели его, двор, казалось, жалел его молодую жену, бедную девушку, прикованную к принцу-Разбойнику. Даже недовольства Отто этим браком или зависти его собственного брата к тому, что ему пришлось отдать девушку, которую он хотел, своему брату, было недостаточно, чтобы погасить пламя собственного недовольства Деймона. Итак, несмотря на все это, он не может позволить, чтобы кто-то сомневался в том, что у него все еще есть имя; в его браке. Или, точнее, в его жене. У него уже был расторгнут один брак, и не было никаких шансов, что он найдет выход из этого. Ноги сами несут его всю дорогу до покоев жены. Они были рядом с его собственными, и все же он никогда не видел ее. Это было то, что ему очень нравилось в своей жене; она никогда не беспокоила его. Стражники, стоявшие у ее двери, расступились, чтобы впустить его, несмотря на явное удивление его появлением. Деймон чуть не рассмеялся; он почти не посещал свои собственные покои, не говоря уже о покоях своей жены. Тогда им лучше привыкнуть к нему. В комнате темно и тихо. Он едва может разглядеть кровать в другом конце комнаты и фигуру, лежащую на ней. Когда он направляется к ней, его жена начинает шевелиться во сне. Должно быть, он двигался менее осторожно, чем обычно, или девушка спала чутко. Она пробуждается ото сна, когда Деймон начинает снимать свою внешнюю одежду и доспехи. Его жена слегка подпрыгивает, когда наконец замечает его в темноте комнаты. “Принц Деймон?” она тихо зовет, почти шепотом. На лице Деймона появляется усмешка. “ Вы ожидали кого-то другого, леди жена? ” говорит он с легкой насмешкой. Он сам почти ничего не видит, но от него не ускользает то, как она напрягается при его словах. “Конечно, нет”, Между ними воцаряется тишина, пока Деймон продолжает снимать свои доспехи. Его жена остается неподвижной, застыв в своей постели. Деймон фыркает. “Зажги свечу, хорошо? Позволь своему мужу увидеть тебя”. Она немедленно тянется к свече на столе и дрожащей рукой пытается зажечь спичку. Он должен сказать, что еще ему нравится в своей жене то, как быстро она ему подчиняется. Это один из аргументов, которые использовал его брат, чтобы успокоить его после того, как объявил о помолвке. “Алисента - хорошая девочка, она добродетельная и послушная, она будет верна тебе, брат”, а Деймон закатил глаза и сказал Визерису, чтобы он забрал ее сам, если ее добродетель и послушание были качествами, которыми он так восхищался, прежде чем сказать ему, что предпочел бы кого-нибудь более пылкого. Конечно, он втайне сомневался в этом; у него уже была откровенная и дерзкая жена, и он обнаружил, что ему это не нравится. Свеча освещает комнату достаточно хорошо, чтобы он мог ее разглядеть. Ее волосы ниспадают, темно-рыжие кудри почему-то становятся более огненными, когда на них падает только свет свечи. На ней простая белая ночная рубашка, а одеяло, которым она была укрыта, теперь сложено у нее на коленях. Заметив его пристальный взгляд на своем теле, его леди-жена умудряется заглянуть ему в глаза и спросить голосом, который почти успешно не выдает ее нервозность: “Ч-ты бы хотел, чтобы я ...” она замолкает, и Деймон делает вид, что не замечает, как ее трясущиеся руки сжимают друг друга. “Снимите это, если хотите, леди Алисента”, - и то, что он произносит ее имя, кажется, шокирует ее еще больше, если судить по тому, как расширились ее глаза. Она встает с кровати, поспешив повиноваться ему, и Деймону ужасно хочется поиздеваться над ней из-за ее предполагаемого волнения, но он считает, что может проявить немного доброты. Он ничего не говорит, когда она снимает сорочку, обнажая свое тело, чтобы он мог его видеть. Действительно красавица, думает он и жестом приглашает ее забраться на кровать, поскольку она начинает ерзать, как только заканчивается материал. Она лежит поверх простыней, ее ноги сведены вместе, руки неловко сложены на груди, и ждет, пока Деймон продолжает раздеваться. Ее глаза вообще не встречаются с его фигурой. Он вспоминает того проклятого идиота в борделе, его слова о том, чтобы залезть ей между ног . Удовлетворение от того, что мы изувечили его, возможно, даже убили, снова разливается в его груди. Он раздевается, пока на нем не остаются только бриджи, и ложится на кровать рядом со своей женой. Она напрягается еще больше, и Деймону приходится сдержать смех. Он протягивает руку и приближает ее лицо к своему так нежно, как только может. Быстро поняв, чего он хочет, его леди-жена немедленно встречается с ним взглядом. Она боится его или, по крайней мере, насторожена, но встречает его взгляд и пытается выдержать его. Думать, что его молодая жена более отважна, чем его мужчины, довольно забавно, но этому странным образом удается пробудить в нем некоторую гордость. Ночь по-прежнему оказывается полна сюрпризов. “Давно не виделись, не так ли?” спрашивает он вместо того, чтобы помолчать. Ее глаза широко раскрыты, карие и наполнены эмоциями, которые он не хочет называть. Алисента медленно кивает. “Так и есть, мой принц”, - ее голос звучит уверенно и не дрожит, но Деймон не провел больше половины своей жизни в постели с девицами и развлечениях с дамами, чтобы не заметить нервозности в собственной жене. “Зови меня просто Деймон”, Алисента снова кивает. “Конечно, принц Деймон”, и на этот раз он не может удержаться от смеха, звук срывается с его губ прежде, чем он успевает его остановить. Он наклоняется, чтобы поцеловать свою жену. Он более напорист, чем, возможно, следовало бы быть с такой напуганной молодой женой, но ее мягкие губы под его собственными быстро уносят его мысли прочь. Он не может вспомнить, целовал ли он ее в их первую брачную ночь, так что, возможно, это его первый вкус ее губ. Он целует ее, пока не чувствует, что ее дыхание становится тяжелее, и когда он отстраняется, она тихо ахает. Он догадывается, что он первый, кто поцеловал ее по-настоящему. Прежде чем он успевает спросить, он идет на еще один поцелуй. На этот раз Деймон более целеустремлен, намереваясь попробовать ее рот на вкус, пока не насытится. Он мягко прикусывает ее нижнюю губу, с наслаждением прислушиваясь к тихому вздоху, который она издает. А затем пытается сдержать ухмылку, когда у нее перехватывает дыхание, когда он проводит языком по оставленному укусу. Ее реакция довольно милая, почти такая же сладкая, как сам поцелуй. Она пытается держать себя в руках, соблюдать какие-то придворные приличия, которые леди должны соблюдать даже в своих покоях, но Деймона это не интересует. Попытки заставить ее распутаться кажутся ему гораздо более привлекательными. Он углубляет поцелуй еще больше, и напряжение, ненадолго покинувшее маленькое тело его жены, возвращается, поскольку он снова толкает ее на неизвестную территорию. Его язык медленно проникает в сладкий рот его дамы, и звука, который она издает, наполовину приглушенного его собственным ртом, почти достаточно, чтобы заставить его пожалеть, что он раньше не отнесся к своим супружеским обязанностям более серьезно. Она едва пытается поцеловать его в ответ, но Деймон будет великодушен и подумает, что это из-за ее все еще присутствующего страха, и не воспримет это как пренебрежение к его технике. Он медленно насытил ее рот, проводя языком по ее губам, пока она робко не попыталась ответить взаимностью. Он удовлетворенно мурлычет и быстро углубляет поцелуй, пока ее всхлипы не становятся все громче и ее дыхание не становится затрудненным. Вскоре после этого Деймон прерывает поцелуй, двигая губами вниз по ее подбородку, а затем по шее. Вздохи его леди-жены наполняют его слух, когда он проводит рукой по линии ее тела. Ее кожа гладкая, но слегка холодная, что только подстегивает его продолжать свои прикосновения. Он чувствует, как колотится ее сердце в груди, как подрагивает пульс под его губами. “Ты скучала по мне, жена?” насмешливо спрашивает он. Часть его ожидает, что его жена ответит так, как, по ее мнению, доставит ему удовольствие, скажет еще одно мягкое “Конечно”, за что он мог бы отругать ее за ложь. Он не ценит ее затянувшееся молчание. Он отстраняется, чтобы увидеть ее лицо с закрытыми глазами и плотно сжатым ртом. Она глубоко вздыхает, чувствуя, как он отстраняется. “Я задал тебе вопрос. Я жду ответа”. Глаза Алисенты открываются. - Я не знаю, какого ответа ты от меня ждешь, - наконец говорит она, и Деймон усмехается ей сверху вниз. “Скажи правду, жена. Я не ценю лжи, особенно от тех, с кем я должен быть связан”. Его тон суров, как будто он разговаривает с одним из своих Золотых Плащей. В отличие от них, конечно, его жена не дрогнула. Ей требуется несколько секунд, чтобы ответить, а когда она это делает, то говорит мягким тоном, уверенным, но встревоженным. “Я недостаточно тебя знаю, чтобы скучать по тебе. Принц Деймон ”, - торопливо добавляет она его титул в конце, словно желая смягчить удар. Деймона это весьма забавляет. “Что ж, с этого момента мы узнаем друг друга получше”, - и он подходит для еще одного поцелуя. Есть что-то волнующее в том, чтобы целовать такую девушку, как его жена, с таким недостатком опыта. Даже девицы из публичных домов, те, кого по-настоящему никто не трахал до того, как он добрался до них, знали, как пользоваться своими ртами. И не похоже, что Деймон тратил слишком много времени на поцелуи со шлюхами, добродетельными или нет. Но его маленькая жена, набожная и преданная своему мужу, наверняка не ходила целоваться перед их союзом. В конце концов, это ниже достоинства верующих женщин. И подумать только, что его брат только что отказался от нее, ради блага королевства, несмотря на его очевидную привязанность к ней. Деймон ухмыляется в губы девушки. Одна из его рук хватает одну из сисек его жены, и это неожиданное действие заставляет девушку прервать поцелуй с громким вздохом. Деймон оказывается совершенно очарован ее звуками. Прекрасный голос. Он опускает рот ниже, к другой ее груди, и хочет посмеяться над ее продолжающимися хриплыми звуками. Он обводит языком один сосок, проводя большим пальцем по другому. По его мнению, у нее красивые сиськи, достаточно маленькие, чтобы почти идеально помещаться в его руках. Он наслаждается самим процессом, чувствуя, как ее тело становится все горячее напротив его, но напряжение не спадает. Когда ее и без того сдержанные звуки совсем прекращаются, Деймон недовольно отрывается от ее груди. Он представляет себе свою жену: румянец на ее коже едва заметен, комнату освещает только одна свеча, а ее рука крепко прижата ко рту. “Я хочу услышать вас, леди Алисента”, - он тянет ее за окровавленные пальцы, отводя их от ее губ. “Откуда мне знать, нравятся ли вам мои прикосновения, когда вы так тихи?” его тон, возможно, слишком насмешливый для данного случая, но его жене пора к этому привыкнуть. Она смотрит на него, на ее лице теперь более явный испуг. “Но”, - начинает она, и Деймон как раз собирается попросить ее говорить громче, прежде чем она продолжит, - “Это не ... прилично ...” Его фырканья достаточно, чтобы остановить ее. “Мы женаты, и я собираюсь тебя трахнуть. Почему ты ведешь себя громче неприлично?” Его явное отвращение к ее желанию того, что она считает приличным, почти заставляет ее замолчать, но она набирается смелости ответить ему. “Охрана снаружи может услышать”, - говорит она ему с легким беспокойством, то ли из-за его плохого настроения, то ли из-за самого действия, то ли из-за всей ночи, на самом деле. “Они уже знают, что мы делаем”. Ее глаза отводятся от него, но лицо остается обезумевшим. Его жене, возможно, и удается сохранять милое и беспристрастное выражение при дворе, но Деймон прекрасно видит ее насквозь. “Я хочу тебя слышать. Так что не заглушай снова свой голос. Ты меня понимаешь?” Он видит, как она сглатывает, все еще выглядя обеспокоенной. Но она поворачивается к нему лицом и кивает, и когда Деймон снова прижимается ртом к ее груди, она больше не прикрывает рот. На самом деле забавно слышать, как она робко вздыхает, пытается держать губы сомкнутыми всякий раз, когда начинает кричать, только для того, чтобы вспомнить его команду и снова открыть рот пошире. Он целует ее ниже, вдоль ребер, чувствуя, как бешено бьется ее сердце в груди. Несмотря на то, что ее тело становится все более привычным к его прикосновениям, ее ноги по-прежнему плотно сжаты. “ Раздвинь ноги, ” бормочет он ей в кожу, достаточно громко, чтобы она услышала. Ее сердце бьется быстрее, но она, конечно, подчиняется. Она медленно раздвигает ноги, совсем чуть-чуть, но недостаточно, чтобы Деймон смог пролезть между ними. Он ухмыляется, но никак это не комментирует. Если бы он хотел быть злым, он бы уже взял ее силой. Он все еще мог, пренебрежительно думает он. Но, возможно, было бы лучше не иметь отвергнутой жены. У него уже есть достаточно неприятных слухов о нем, и, хотя он не возражает против них, он предпочел бы не добавлять еще один. Рука Деймона движется ниже, мимо живота его жены, и дальше вниз, между ее ног. Он чувствует, как леди Алисента делает долгий и ровный вдох, пытаясь успокоить свое тело. Он хочет пошутить с ней, сказать, что ей не о чем беспокоиться, и насладиться ее страхом, поскольку она наверняка ему не поверит, но для всего этого будет время позже. Он продолжает целовать ее кожу, проводя пальцами вверх и вниз по щелочке ее влагалища. Она едва влажная, но в ней есть какая-то гладкость, так что она не должна так сильно ненавидеть его прикосновения. Ее дыхание тяжелое, а сердце грохочет под ребрами. Деймону интересно, на что это было похоже в их первую брачную ночь; возможно, тогда он был сильным, и именно поэтому она так напугана сейчас. Или, возможно, она застенчивая и чувствительная. Он не знает и не хочет спрашивать. Ее звуки в основном стали хриплыми, поэтому он наслаждается резким вздохом, который она издает, когда его большой палец круговыми движениями обводит бугорок на вершине ее влагалища, и довольно скоро стоны, которых он ждал всю ночь, начинают вырываться из поцелованных губ его жены. И, о, понимает ли он теперь, почему она хотела поспорить о приличиях. У нее прекрасные звуки, и она едва знает, что с собой делать, когда ее тело начинает испытывать даже малейшее удовольствие. Ее руки хватаются за простыни, она мотает головой из стороны в сторону, и Деймон внезапно благодарен, что не слишком торопился. Девицы всегда гораздо интереснее доставляют удовольствие, хотя бы из-за такой реакции. Его леди Алисента стонет только громче, когда два его пальца наконец проникают в нее. Она смотрит на него широко раскрытыми глазами, словно шокированная этим движением, прежде чем отвести глаза, без сомнения, чтобы избежать его слишком тяжелого взгляда. Он думает, что в один прекрасный день заставит ее посмотреть ему в глаза, когда он возьмет ее. Она мягкая и горячая внутри, и чем больше он прикасается к ней, тем влажнее она становится. К этому времени Деймон перестал целовать ее кожу, обнаружив, что довольствуется простым наблюдением за тем, как она задыхается и стонет поверх простыней, пока его пальцы движутся в самом медленном темпе внутри нее. Когда он двигает ими быстрее, грудь его дамы вздымается от того, как быстро она пытается сделать один вдох перед другим. Деймону интересно, сколько еще времени пройдет, прежде чем он сможет заставить ее достичь пика вот так. И что это было бы за зрелище. Ему следовало приказать ей зажечь больше свечей. В следующий раз вся комната будет заполнена горящими свечами. В его голове внезапно появляется злая мысль. Он почти забыл, что вообще побудило его прийти к ней сегодня вечером. “Ты знаешь, почему я пришел к тебе, дорогая жена?” Слова звучат насмешливо, но он считает, что девушка не будет возражать. Они вытряхивают ее из оцепенения удовольствия, и она несколько раз облизывает губы, прежде чем ответить: “О, нет, мой принц, я не ...” она замолкает, устремив взгляд куда-то за его спину. Ну, так не пойдет. Деймон наклоняется к ней так близко, что их носы почти соприкасаются. Ее ранее расслабленное выражение лица становится все более и более настороженным, даже когда пальцы Деймона продолжают касаться и проникать внутрь нее. “В Городской страже был какой-то идиот, который счел необходимым поделиться со мной, насколько справедливым он тебя считает”, - лицо Алисенты становится растерянным. Деймон ухмыляется ей, отчасти впечатленный тем, что она не испугалась больше. “Итак, почему такому идиоту, как он, пришло в голову сказать это? Мне стало любопытно. Ты ведь не был ... неверен сейчас, не так ли?” И это так, как будто девушку только что бросили в холодное замерзшее озеро. “Нет! Я бы никогда, клянусь тебе, я бы никогда в жизни даже не подумал ...! Ах...!” Ее слова обрываются, когда Деймон погружает пальцы в нее, трет и надавливает на то место, которое, кажется, сводит его жену с ума. Все зрелище ее изгибающегося от удовольствия тела, в то время как ее рот спешит успокоить его, очень очаровательно. “Хм, это так?” спрашивает он с притворным скептицизмом. Он знает, что его жена хорошая и набожная. Он знает, что она никогда не стала бы перечить мужу, слишком боясь своих Семи Кругов Ада или, что более вероятно, его знаменитого гнева. “Я же говорил тебе, я не ценю лжецов”. Она качает головой и смотрит ему прямо в глаза. “Я не ... Я бы никогда не изменила тебе, я обещаю ...” - клянется она между вздохами, ее лицо раскраснелось от его прикосновений и близости. Чем больше Деймон смотрит на нее, на ее холодное и непоколебимое лицо, тем больше искажается выражение ее лица. “Клянусь, я бы никогда, пожалуйста, поверь мне, я ...” и когда он еще раз погружает свои пальцы в нее, стон прерывает все эти мольбы. “Принц Деймон, я ...” Слезы начинают наворачиваться на ее глаза. Деймон не может сдержать ехидной улыбки, которая расползается по его лицу. Она не должна выглядеть такой хорошенькой в беде. “Правда?” “Я ничего не сделала, пожалуйста ...” - и ее голос звучит напряженно из-за стонов и слез. “Пожалуйста, я не знаю, что ты слышал, но я никогда ...” и когда из ее горла вырывается рыдание, Деймон признает, что с него хватит. Он нежно целует ее в щеку, по ее лицу текут слезы. “Тише, я знаю, что ты этого не делала”, - говорит он, несмотря на ее мольбу. Простых слов достаточно, чтобы немного успокоить ее. Алисента все еще смотрит на него с беспокойством, как будто не верит ему. Он еще раз целует ее в губы, заглушая ее стоны, продолжая трахать ее пальцами. Когда он прерывает поцелуй и приникает губами к ее горлу, она снова начинает извиняться, на этот раз более сдержанно. “ Принц Деймон, клянусь, я не... Он прерывает ее со смешком. “Я знаю, что ты не изменяла. Ты хорошая женушка, не так ли? ” и хотя он имел в виду это в шутку, Деймон не может не радоваться, чувствуя, как ее влагалище сжимается вокруг его пальцев. Он еще раз коротко целует ее в губы, прежде чем снова взглянуть ей в лицо. “Ты хорошая, добродетельная и верная. В этом я никогда не сомневался, миледи, ” говорит он скорее для того, чтобы оценить ее реакцию, и остается только радоваться, когда ее и без того раскрасневшееся лицо становится еще краснее. Он может сказать, что она хочет спрятаться от его взгляда, поэтому Деймон продолжает только ласковые слова. “Конечно, мужчины говорят о твоей красоте, ты действительно одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел”, и его рука становится еще влажнее, когда скользит у нее между ног. “Тебе это нравится, моя леди жена? Я пою тебе дифирамбы?” Алисента не знает, что сказать, это и так ясно. “ Это не ... Принц Деймон ... ” и снова ее прерывает вздох, когда Деймон убирает свои пальцы изнутри нее. “Это всего лишь правда, леди Алисента”, и, просто чтобы увидеть ее недоверие, он сосет пальцы, которыми только что трахал ее. Шокированное лицо его жены делает это еще более стоящим. Деймон, наконец, снимает бриджи, твердо глядя на свою жену. “Раздвинь ноги шире”, и когда она делает, как просят, несмотря на ее очевидные опасения, он одаривает ее улыбкой. “Хорошая женушка”, - снова хвалит он ее, посмеиваясь, когда Алисента избегает его взгляда, на ее лице постоянно присутствует румянец. Он хочет нарисовать это еще, потратить сколько угодно времени, просто глядя на нее. Она создает прекрасную картину, длинные каштановые волосы разметались по голове, рассыпаясь по простыням во все стороны. Ее стройные ноги широко раздвигаются для него, напряженные от усилий сохранить позу, поскольку она, несомненно, предпочла бы сомкнуть их через секунду, чем оставаться в таком виде перед ним. Деймону очень нравится, что она так хорошо угадывает его прихоти, что знает, что лучше подчиняться ему, чем бороться с ним. Нравится ей это или нет, он разберется позже. Когда он, наконец, входит в нее, он двигается медленно, чтобы не испортить всю работу, которую проделал за всю ночь. Деймон почти сожалеет о решении быть таким осторожным, когда теплая, бархатистая жидкость обволакивает его член. Алисента откидывает голову назад и глубоко вздыхает, но Деймон не видит никаких признаков боли на ее лице. Она все еще напряжена, но скольжение внутри достаточно плавное, и он догадывается, что с ней все в порядке, если только она не перегружена. Он делает свои толчки медленными. Деймон кладет руки ей на бедра, и чем больше он чувствует, как напряжение покидает ее тело, тем быстрее он двигается. Ее стоны наполняют его уши, и он сам делает несколько вдохов, в то время как шелковистые стенки ее влагалища продолжают сжиматься вокруг него при малейшем движении. “Тебе хорошо, жена?” и даже ему не удается казаться насмешливым, когда он упивается ее всхлипываниями и плачем. “Звучит так, будто тебе это нравится”. Ее пальцы сжимают простыни, но она больше не прикрывает рот. Он наклоняется в поисках ее поцелуя, слегка меняя угол. Ответный стон Алисенты заглушается языком Деймона, когда он захватывает ее рот в поцелуе. Она хнычет, когда он снова проводит губами по ее соску. Его никогда особо не интересовали сиськи других шлюх, но его жена, несомненно, издает самые сладкие звуки, когда он прикасается к ним ртом. После особенно резкого толчка и легкого укуса за сосок жены его встречает еще один прекрасный “Принц-демон -! Ах!” и он не может удержаться от того, чтобы точно так же двигать бедрами и все больше и больше наслаждаться ее звуками. “Значит ли это, что вам это нравится, миледи?” В ответ она только громко стонет, ее ноги сжимаются вокруг его талии. Ему нравится спать с ней больше, чем он думал. Она такая влажная, что он без проблем скользит в ее мягкое влагалище, и ее стоны становятся все громче и громче, определенно приближаясь к своему пику. Он думает, что с таким же успехом мог бы помочь ей быстрее добраться до него. “У меня такая хорошенькая жена, такая хорошая, красивая и послушная”, и о, как его леди Алисента сжимает свою тушу пизду вокруг его члена, это почти сбивает его с ритма. “Я был глуп, что так долго держался вдали от тебя, дорогая”. “Принц Деймон” - ее слова и крики обрываются его поцелуем. “ Но не волнуйся, ” говорит он в уголок ее рта, чувствуя, как ее горячее дыхание ласкает его лицо. “С этого момента я буду выполнять свои обязанности, ” он делает ей еще один резкий выпад, - в меру своих способностей”. Одна ее рука крепко держится за простыни, в то время как другая крепко сжимает его плечо, когда бы она ни потянулась к нему, он не знает. Он хочет, чтобы она обеими руками обвила его шею, удерживая его, пока она продолжает стонать и хныкать ему в рот, но он вряд ли может жаловаться в нынешнем положении. Ее стоны становятся громче, дыхание затрудненным, хватка на его плече крепче. “Отпусти, моя леди. Покажи своему мужу, как сильно ты его хочешь”, - говорит Деймон ей на ухо. “Принц Деймон -! Ах! Мой лорд муж -!” “Да, леди Алисента”, - мурлычет он ей. Она хнычет, когда он произносит ее имя. “Оставь это, будь хорошей женушкой”. И, как хорошая маленькая жена, которой она и является, она снова повинуется ему. Ее тело напрягается, и он уверен, что у нее перехватит дыхание от того, как сильно она задыхается и стонет. Он внимательно наблюдает за ее лицом, сдерживая свои толчки даже для того, чтобы довести ее до конца. Леди Алисента прекрасна, несмотря ни на что, но есть что-то волнующее в том, чтобы видеть ее такой, знать, что он первый и единственный мужчина, который заполучил ее такой. “Вот так, добрая леди Алисента”, - шепчет он ей, надеясь, что она слышит это сквозь свой экстаз. Она тихо стонет, пока он продолжает свои движения, более беспорядочные теперь, когда он сам близок к финишу. И, как послушная женушка, которой она и является, Алисента позволяет ему делать все, что ему заблагорассудится, скуля от перевозбуждения, пока он продолжает свои движения внутри нее. Когда Деймон наконец изливается в нее, он чувствует, как все напряжение покидает его тело. Его леди-жена только прерывисто дышит от этого ощущения, ее рука соскальзывает с его плеча. Он выходит из нее, и Деймону ничего так не хотелось, как отстраниться и посмотреть, как из нее вытекает его семя, но в комнате слишком темно, и его жена поворачивается на бок, как только он отходит от нее. Их дыхание - единственное, что сейчас слышно в комнате, и когда их легкие наконец восстанавливают дыхание, в комнате становится тихо. Деймон сейчас с удовольствием выпил бы глоток вина, но сомневается, что у его жены в покоях найдется что-нибудь. Поэтому вместо этого он опускается и ложится рядом с Алисент, накрывая их обоих простыней и обнимая ее за талию, притягивая ближе к себе. “Ты молодец, моя леди”, - говорит он ей тихим голосом, целуя ее в макушку огненных волос. Ему кажется, что он слышит тихое “Спасибо, ”, но он не удивился бы, если бы ему это померещилось. Деймон наслаждается теплом ее все еще вздымающегося тела, тем, как его собственное нежится в отблесках их секса. Он думает, что мог бы привыкнуть спать рядом с ней по ночам. Прежде чем он сможет погрузиться в сон, ему нужно поделиться еще одной вещью со своей женой. “Я отрезал ему язык”, Эти слова, должно быть, выводят Алисенту из оцепенения, потому что она поворачивается и вопросительно смотрит на него. “Что?” “Человек, который говорил о тебе, из Городской стражи”, и ему приходится заставить себя открыть глаза, чтобы увидеть потрясение на лице своей жены. “Я отрезал ему язык, ” повторяет он, “ и я отрезал половину его лица. Это должно научить его и других не называть твоего имени”. Его леди-жена смотрит на него в ужасе, не находя слов. Он сам заполняет тишину. “И ты скажешь мне, если какая-нибудь другая тупая пизда сделает тебе подобные комментарии. Я понятно объясняю?” Ранее теплое тело Алисенты начинает холодеть. Деймон притягивает ее еще ближе. “ Что сказал тот мужчина? ” спрашивает она, и Деймону приходится похвалить ее за отсутствие дрожи в голосе. “Он сказал, что хотел бы переспать с тобой. Что ты была красивой и что он хотел бы забраться тебе между ног, - повторяет он слова с отвращением от необходимости еще хоть раз подумать об этом дураке. “Я не могу допустить, чтобы мужчины ходили вокруг да около, думая, что им можно говорить все, что угодно, о моей жене. Это полное неуважение ко мне и к нашему союзу. Итак, ты скажешь мне, если кто-нибудь еще посмеет сказать что-нибудь вульгарное в твой адрес, или о тебе, или обо мне. Поняла?” Алисента медленно кивает, все еще находясь в легком шоке. Если для него ночь была долгой и полной сюрпризов, он не может представить, каково это было для нее. Деймон снова заключает ее в объятия, прижимая спиной к своей груди. Она желает ему спокойного сна, но он не отвечает, поскольку уже наполовину погрузился в дремоту. Когда он просыпается, то чувствует мягкие прикосновения к своим волосам, пальцы его жены перебирают пряди с такой осторожностью, что он едва чувствует это. Его голова покоится на груди его дамы, между ее грудями. Не особо задумываясь, он слегка поворачивает голову, чтобы взять в рот ее сосок. Приятно услышать ее удивленный вздох первым делом после пробуждения. “доброе утро”, - мягко приветствует она его, испуская еще один вздох, когда он обводит языком ее сосок. “ Действительно, доброе утро, ” бормочет он ей в кожу. Деймон чувствует, как ее пальцы сжимаются в его волосах, когда он сосет ее грудь. “Я ... я обещала леди Лейне и принцессе Рейнис, что буду присутствовать сегодня при планировании праздника и примерке платьев ...” она замолкает, возможно, беспокоясь, что он будет недоволен тем, что она ему отказывает. Деймон не может удержаться от ухмылки. “А что, если я скажу, что хочу оставить тебя здесь на весь день?” Леди Алисента глубоко вздыхает. “Тогда, конечно, я бы осталась здесь”. Деймон смеется. Он целует ее между грудей. “Не волнуйтесь, миледи. Мне нужно идти на заседание Совета. Я, вероятно, опаздываю, поэтому помолись за своего отца, чтобы он не разразился гневом, поскольку я прерываю их своим опозданием. ” “Конечно”, - кивает его жена и, кажется, расслабляется от осознания того, что он на самом деле не приковывает ее к кровати на целый день. Поздним утром она выглядит довольно симпатичной, лежа на кровати. Ее волосы в беспорядке, но это только смягчает высокомерие Деймона, зная, что он причина их беспорядка. Ее кожа все еще слегка раскраснелась, скорее всего, от смущения, вызванного тем, что она лежала с ним обнаженной в постели, а губы выглядят соблазнительно красными. Он хочет попробовать их на вкус, что он и делает. Она отвечает на его поцелуй, хотя и застенчиво и немного страшно, и Деймон втайне надеется, что она не утратит эту застенчивость, чем дольше они будут трахаться. Его жена отводит глаза, когда он встает с кровати. “Тогда хорошего дня, дорогая жена”, - говорит он, надевая бриджи. Когда она наконец смотрит на него, ее взгляд твердо прикован к его лицу. “И тебе хорошего дня, принц Деймон”. Прежде чем выйти из ее покоев, он ухмыляется ей. “Подожди меня сегодня вечером, хорошо?” Алисента сглатывает, но в остальном никак не реагирует. “Конечно, принц Деймон”. И с этими словами он покидает ее покои, подавляя смешок, поскольку охранники также избегают смотреть ему в глаза. Он надеется, что слухи уже начали распространяться. Он заходит в свои покои, надевает свежую одежду и, наконец, направляется на заседание Малого Совета. Ему действительно все равно, но сегодня у него есть причина пойти. Деймону до смерти хочется услышать, как Отто Хайтауэр отчитает его за его действия в борделе прошлой ночью, поскольку он уверен, что какой-то ублюдок уже успел прошептать это ему на ухо. Он распахивает двери с большей силой, чем необходимо, и на этот раз ему удается оторвать Корлиса от того, на что он жаловался. “Деймон. Ты опоздал. Снова”. Его брат не утруждает себя приветствием, раздраженный просто от того, что видит его. Принц-разбойник улыбается. “Ну, теперь я здесь, не так ли? Я уверен, что ничего важного не было упущено. Продолжай, если хочешь ”, - и он занимает свое место рядом с братом, который бросает на него усталый взгляд. Сидящий напротив него Отто Хайтауэр с каждой секундой становится все более кислым. “Принц Деймон”, - говорит он со всей ядовитостью, на которую способен, все еще напуская на себя вид придворного этикета. Деймону приходится прикусить язык, чтобы не сказать Отто в лицо, как мило его дочь назвала его по имени и титулу прошлой ночью, и как сильно он предпочел бы это услышать. “Теперь, когда вы здесь, не хотели бы вы поделиться с Его Светлостью своими действиями прошлой ночью?” Деймон должен улыбнуться. “Тебе придется быть более конкретным, Отто. Я был очень занят прошлой ночью. На самом деле, именно поэтому я так опоздал на эту встречу ”, и , о, но выражение лица ублюдка Хайтауэра просто забавное. Он должен знать, что означает имя "Деймон". Слух о принце, проведшем ночь в покоях своей леди-жены, должно быть, дошел до наших дней. Бедный Визерис устало вздыхает. “Что ты имеешь в виду, Отто? Что он натворил на этот раз?” Если бы Деймон был в худшем настроении, он бы обиделся на то, что его брат говорит о нем, как о непослушном ребенке. “Я слышал, что прошлой ночью, после того, как принц и Городская стража, в очередной раз вопреки приказу Короны, вырезали половину горожан в Королевской гавани ...” Деймон прерывает его небрежным взмахом руки. “Они были преступниками, и у нас уже был этот спор раньше, я не понимаю, какое это имеет отношение ...” “И принц Деймон, - продолжает Отто, явно уже слишком разозленный, - отрезал язык одному из своих людей, - у лорда Бисбери хватает наглости ахнуть, - и оставил человека изувеченным. Все это происходило в борделе на Шелковой улице.” В комнате воцаряется тишина. Деймон закатывает глаза и быстро игнорирует устремленные на него тяжелые взгляды членов Совета. “И? Какой смысл ты пытаешься донести?” “Деймон, зачем ты это сделал?” - спрашивает его брат, и, по крайней мере, он склонен выглядеть скорее раздраженным, чем шокированным. Деймон пристально смотрит на Отто. “Этот человек сделал невежливые и вульгарные комментарии о моей жене, вашей дочери, лорд Отто. Я должен был просто игнорировать их?” Лорд Десница фыркает, ничуть не поддаваясь его словам. “Это все равно не причина прибегать к такому ненужному насилию”. “Ты знаешь, я дал клятву защищать ее и заботиться о ней. Ты хочешь, чтобы я плюнул на свою честь и позволил ему придержать язык, чтобы он снова мог не уважать ее и наш брак?” Деймону приходится сдержать смех при виде абсолютного презрения на лице своего доброго отца. “В этом все еще не было необходимости. Человек чуть не умер”. “Но он этого не сделал”. Очевидно. К сожалению. “И другие поймут, что не стоит повторять его ошибку”. “Что он сказал о твоей жене, Деймеон?” спрашивает его брат. Деймон тоже отмахивается от своих слов. “Почему бы не попросить руки у Лорда, раз у него, кажется, есть уши во всех борделях города. Интересно, почему это? Твоя постель слишком холодная?” Лорд Бисбери издает еще один потрясенный вздох. “У нас есть гораздо более неотложные дела для обсуждения, помимо ночных занятий принца Деймона”. Вмешивается лорд Корлис, и на этот раз Деймон рад его вкладу. Отто Хайтауэр, конечно, не разделяет его мнения. “Тебе с самого начала не следовало быть в доме шлюх.Единственный человек, который не уважает твой брак- это ты сам”. Дерзость этого человека всегда разжигает гнев Деймона. Визерис, кажется, готов прекратить их ссору до того, как она перерастет в драку, но Деймон быстрее. “Будьте уверены, я провел остаток ночи в покоях моей леди жены. Вы можете спросить охранников, я уверен, кто-нибудь что-нибудь слышал”. Тишина, которая следует за этим, поистине восхитительна. Отто наполовину красен от гнева, наполовину бледен как снег. Деймон почти обеспокоен тем, что мужчина может упасть в обморок. Рейнира, которую он заметил только сейчас, сидит рядом с Отто и выглядит явно шокированной всем этим разговором. Сам Визерис тоже удивлен. “Это правда?” Деймон не может не ухмыльнуться своему брату. “Действительно так. Может, спросим мою жену? Хотя она, возможно, занята чем-то другим, мне сказали, что она помогает твоей нареченной и ее матери в планировании праздника и примерке платья.” Он украдкой бросает взгляд на Корлиса и видит, что тот удивлен тем, что Деймон знает о таких договоренностях. Лицо Визериса слегка вытягивается при упоминании леди Лейны, но он маскирует это неуверенной улыбкой. “Что ж, я рад, что вы с леди Алисент ... стали ладить лучше”, - говорит он, и с таким же успехом он мог бы наступить на расплавленный камень, говоря это, настолько несчастным он выглядит. Деймон, конечно, наслаждается своим горем. “Спасибо, ваша светлость. Возможно, вы были правы. Брак с леди Алисент пока не принес мне ничего, кроме радости ”. “Не перейти ли нам к налоговому отчету?” - Говорит лорд Стронг своим обычным тоном, и остальные члены Совета быстро соглашаются, прежде чем Отто действительно падает в обморок у них на глазах. Деймон расслабляется обратно в своем кресле. Он пропускает мимо ушей все, о чем они продолжают говорить, и кажется, что половина Совета так же невнимательна, как и он. Отто, конечно, явно злится, но хорошо это скрывает. Деймону ничего так не хотелось, как обвинить этого человека в лицемерии, прекрасно зная, что он был более чем готов продать свою дочь королю. Он больше расстроен тем, что его план провалился, чем тем, что Деймон переспал с его дочерью, хотя и с этим ему нелегко жить. Рейнира тоже выглядит расстроенной, по какой-то причине. Он знает, что две девушки когда-то были близкими подругами, но сомневается, что это осталось в силе и сегодня. Он смутно помнит, как до него доходили слухи, что они поссорились примерно в то время, когда было объявлено о его помолвке с Алисент. Он надеется, что это было отчасти из-за ревности его племянницы из-за того, что она сама не вышла за него замуж. Деймон предпочел бы этот брак тому, который ему достался, но Визерис был более чем полон решимости никогда не допустить этого. И после предыдущей ночи он уверен, что сможет справиться со своей новой женой. Лорд Корлис проделывает хорошую работу, пытаясь сделать вид, что он ничего не замышляет. Его дочь может скоро стать королевой, но Деймон все еще был и навсегда останется угрозой для всего, что он планировал. Визерис, возможно, назначил Рейниру своей наследницей, но изменится ли это, если у Деймона первым родится ребенок? Возможно, даже сын? Визерис выглядит грустным, разочарованным и пытается замаскировать это кивками и улыбками, пока лорд Бисбери болтает о чем попало. Деймон действительно должен поаплодировать своему брату, потому что у него, кажется, железная воля продолжать принимать глупые решения. Он мог бы сам жениться на Алисенте, если бы так сильно ее хотел, но ему пришлось разыгрывать из себя хорошего короля вместо того, чтобы поддаться воле дракона и просто взять то, что он хотел. Он бросил девушку, которая каким-то образом сумела завоевать его расположение, читая ему вслух, и взял ту, с которой он не мог спать еще два года. И он подумал, что лучший способ умиротворить его и его Лорда Десницу - объявить о браке между девушкой, которую он хотел, и его печально известным язвительным братом. Он бросил Алисенту с Деймоном и думал, что делает им всем одолжение, в то время как Отто Хайтауэр был слишком занят, скрежеща зубами от ярости. Видя все их недовольство, он приходит в еще лучшее настроение. Так им и надо, после всех унижений, которым они его подвергли. Его лишили титула, заменили молодой девушкой и снова заковали в кандалы против его воли. С таким же успехом он мог бы извлечь из этого максимум пользы, и если при этом ему удалось расстроить их еще больше, что ж, кто он такой, чтобы противостоять этому? Ему приходится прикрыть рот, чтобы скрыть улыбку. Он не может дождаться наступления ночи, чтобы снова найти дорогу в покои своей леди Алисенты, теперь уже зная, что приведет в ярость всех, кто причинил ему зло, просто находясь там.