Фанория и дело о стеклянных шариках

      На следующую сессию она пришла с травмой. Георгий сразу заметил в ней изменения: скованные, как у робота на заканчивающимся заводе, движения, неестественно прямая спина, взгляд еще более жесткий, чем в первую сессию, наконец вместо обычного поворота головы поворот всем корпусом.       Разумеется, из-за пиджака и блузы ничего не было видно, но Георгий было почти уверен, что на ней специальный разогревающий пластырь или тейп как у спортсменов. Георгий и сам как-то налепляп подобный, когда с дуру в зале, решил на плохо разогретые мышцы сделать жим.       Это был его первый и последний поход в спортзал и первая и последняя эпиляция. Но ладно он, дурак-задохлик, жутко комплексовавший среди матерых спортсменов, и желавший всем доказать, что тоже не лыком шит.       А Фанория Арсеньевна? По её мускулатуре и ширине плеч прослеживается опытный спортсмен. Они же, вроде бы должны рассчитывать нагрузку и не болеть? Или нет? Не много Орлов разбирался в фитнесе. Проще сказать, вообще не разбирался. — Скажите, Фанория, — обратился он к ней после того, как вновь не нашлось желающих начать. — Вы склонны к увлечениям? Какие вообще у вас хобби?       Девушка надменно хмыкнула. — Я люблю чтение книг, я уже говорила. Еще я, бывает пишу. — Так вы писатель? — Громко сказано. Нет, я не писатель. Пока что я не написала ничего стоящего. Только фанфикшен и изредка стихи. Когда ко мне приходит идея, я начинаю её рефлексировать, прорабабывать, прикидывать. Я читаю очень много подводящей литературы по пришедшей мне ум идее. Собственно, я готовлюсь к своим фанфикам так же, как к своим семинарам.       «Значит она все-таки преподаватель!», воскликнул психолог про себя. Когда он гуглил сайты университетов, никакой информации о пациентке он так и не нашел, зато в очередной раз убедился в незыблемых основах бытия. Таких, как неудобство и непродуманность университетских сайтов, например. — Так вы пишете фанфикшен, — сказал он вслух. — Я вас вполне понимаю. Я в студенчестве играл в текстовые ролевые.       Девушка усмехнулась. — Играли по фендомам? Или ориджинал? — По фендомам. — Тогда и правда понимаете, — взгляд девушки стал еще жестче. — Фанфики. Я вкладывала в них всю душу. Лелеяла мечту, что они есть переходная ступень к ориджиналам, но, — она развела руками. — Увы. Идеи для ориджиналов меня не посещают. Я умею работать на всем готовеньком. Выдумывать научную новизну, переформулировав уже написанное. Удел всех научных сотрудников. — Невысокого вы мнения о коллегах…       Девушка снова пожала плечами. — Вы могли бы сказать, что, когда чем-то увлекаетесь, погружаетесь в это полностью? Как долго длятся ваши увлечения? — Задал следующие вопросы психолог. — Когда как. Но обычно, если мне нравится произведение автора, экранизация романа или постановка в театре или актер, я начинаю знакомиться со всем остальным творчеством. К примеру, когда я увлекалась циклом «Ведьмы» Терри Пратчетта, я прочитала так же его циклы про «Смерть», «Стражу», «Волшебников», «Тиффани» и даже одиночные романы. Когда мне понравилась «Дженни Герхард» у Драйзера я прочитал все двенадцать томов его сочинений, имевшихся у деда. Когда подруга открыла для меня творчество Федерико Гарсиа Лорки, я стала знакомиться со всей испанской поэзией эпохи. Наконец, когда я пережила эпоху отторжения мной востока и всего восточного я добралась до творчества Бориса Акунина и собрала весь цикл Фандорианы. В смысле, правда весь. Включая графический роман «Азезль», уникальный выпуск «Статского советника», к фильму 2005 года, короткие рассказы «Уроки Тамбы», роман «Планета Вода» и два последних романа «Яма» и «Просто Маса» и даже два подцикла, уже про следующее поколение героев.       «Определенно шизодиный тип личности», окончательно уверился Георгий. — А рисовать вы любите? — сделал следующий шажок он.       Для людей такого склада характерна гиперфиксация на своем увлечении, при которой полного собрания сочинений понравившегося автора недостаточно. Люди этого склада могут коллекционировать рисунки, фотографии эпохи, статуэтки, авторские куклы.       Для таких людей вообще характерна привязанность к вещам, яркие воспоминания. Они берут в руки магнит, брелок, авторучку, а у них в голове открывается фотоальбом. Они точно помнят, откуда у них эта вещь, кто им подарил её, или где они её купили и при каких обстоятельствах.       Фанория покачала головой. — Сама не рисую. Рисовала в школе, но рисовала плохо. Только для себя. Я быстро поняла, что пишу я лучше, чем рисую. И вот тогда… я начала заказывать обложки к своим работам у тех, кто умеет рисовать. Правда, в начале я пробовала сама делать коллажи и эстетики из картинок с Pinterest. А еще я несколько раз заказывала авторских кукол. Всегда у одного и того же мастера. Мне понравился её стиль, я нашла её случайно, на «Авито». Искала старых кукол Винкс, коллекции «Энчантикс», самых первых. А нашла одну из её работ. Так у меня появилась ведьма «Тиффани», потом я заказала у нее «Уэнсдей» и «Тайлера» из «Семейки Аддамс». Я собиралась продолжить у нее заказывать, но… она вышла замуж.       Психолог нахмурился, не понимая. — Вышла замуж? — Переспросил он. — Вышла замуж это же не значит, что перестала делать кукол. В чем проблема? — На каждую встречу, на которой я должна была отдать деньги и забрать работу, она приходила с молодым человеком. Мне было некомфортно. — Вынуждена была объясниться Фанория. — Когда я пришла первый раз, я подумала: «Такие молодые, а уже пара, это несерьезно». Когда она пришла с ним же на вторую, меня это раздражило. Она брала его будто трофей, мол, посмотрите, у меня есть молодой человек, а ты одна. А когда я увидела, что они женятся… я перестала общаться. Признаюсь, когда я увидела их последнее фото, я подумала: «Она так располнела. А он симпатичный. Что он в ней нашел?». Это было так клишировано завистливо, что я почувствовала омерзение к самой себе. И решила не общаться.       «Забавно», подумалось вдруг Георгию. «Она не назвала своим увлечением спорт. Ни в первую встречу, ни сейчас. Но она определенно много и часто тренируется. Что это? Попытка внешней силой компенсировать внутреннюю слабость? Самовнушение? Самоотторжение?» — Понятно. Вернемся к вашей школьной истории, если не возражаете. — Решил он. — У вас не было друзей, но по этому поводу больше переживал ваш класс, чем вы. Вас травили за то, что вы не стали воевать за их дружбу. Что привело вас сюда? — Обвел взглядом группу поддержки психолог. — Вы очень сильная, спортивная. — Он невольно взглянул на травмированное плечо. — Тренируетесь сами или с тренером? Что вообще для вас значит спорт? Не попытка ли это компенсировать свой тогдашний образ хотя бы сейчас? — Пошел ва-банк он. — Если чувствуете, что хватит, не бойтесь. Можете так и сказать, может кто-то другой хочет высказаться. — Д-да, я хочу, — Подала было голос девушка за спиной Фанории Арсеньевны, но была мгновенно перебита. — Клевета и унижение. — ответила на вопрос Фанория. — Эти гадины выставили меня воровкой перед моими родителями. Учителя всегда были с ними заодно, я никогда не ждала от них помощи. Они не вмешивались. Но мои родители… мои родители поверили в то, что я украла эти чёртовы шарики настолько, что подарили мне их на Новый Год! — Глаза девушки сделались едва не безумными. — Они заставили их поверить, да что там! Они меня чуть было не заставили поверить. Они меня заставили поверить во многое, но это… «воровка» — это было просто слишком. А спорт. Спорт для меня просто средство снятия стресса. Знаете, советую. После шести пар подряд, при условии, что на большой перемене вы все-таки поели, ехать надо не домой, а в спортзал, как бы ни хотелось завалиться дома в кровать. Но я лично заставляю себя дважды в неделю ходить в качалку и в бассейн. Дисциплинирует и расслабляет. Правда вчера хватила лишнего, каюсь. Не надо было 80 кило брать до повторного максимума.       «Классическая картина», подумал про себя Георгий. «Держащиеся стадом эпилептоиды травят шизоида, когда тот не обращает внимание на классическую травлю, они прощупывают его границы и переходят рубикон. Смотрите Рязановское «Чучело» А выросший в травле ребенок во взрослом возрасте принимается компенсировать то, чем очевидно не увлекался в детстве». У шизоидов, согласно Юнгу, «добрые и грустные глаза».       Глаза Фанории был грустными. А доброту она похоже умело скрывала за стальным взглядом, колкими фразами, подчеркнуто решительным голосом.       Эта девушка после школы принялась рьяно доказывать себе обратное тому, что успешно внушили ей одноклассники: что она серая тощая мышь, чьё место на «Камчатке».       Теперь же Фанория Арсеньевна, как заправский немецкий танк подминает под себя всех не разбирая на союзников и врагов, заполняет собой все пространство и игнорирует даже маломальскую косметику, внушая себе, что красива и так, едва проснувшись. Но, раз она здесь, так и не доказала. Теорема Гольдбаха: Каждое число больше двух состоит из суммы двух других простых чисел. Интуитивно это всем понятно, а доказать эту теорему не могут высшие умы в течение вот уже пяти веков. — Расскажете поподробнее, что произошло? — спросил он.       Она кивнула. — Это произошло в пятом классе. На сдвоенном английском. На английском нас разбивали на три группы. По десять человек. Разводили по разным кабинетам. У нас английский вела Марья Владиславовна Буханкина. Двуличная дама. На уроках она одевалась в кофты ярко-алых или ярко-зеленых цветов, а на родительских собраниях застегивалась под горло в водолазки черных, коричневых и серых цветов. У нее еще была дочь, на год младше нас. Она приходила в большую перемену в её кабинет, чтобы взять чай и завтрак. Сидела всегда на последней парте, рисовала. В общем-то, никому не мешала, но мне она не нравилась, как, впрочем, и все, связывающее меня со школой. «Все, заставляющее вас делать из себя железную леди, мужчину, коим вы не являетесь», добавил от себя Георгий. — Происшествие пришлось на большой перерыв, — продолжала Фанория. — Двадцать минут. Все выходили и спускались на первый этаж завтракать. Все, кроме меня. Родители платили за завтраки, но я на них не ходила. Смысл ходить туда, где на тебя выльют кашу, плюнут в хлопья или выплеснут тебе в лицо какао? Я предпочитала проводить большие перемены в самых безлюдных местах. Иногда я стояла возле пожарного шланга и представляла себе как разбиваю вдребезги стекло и поливаю их всех такой струей, что их разносит по разным концам школы. А я иду такая, как Арнольд Шварцнегер в «Терминаторе» и сверкаю глазами. — Она вздохнула. — Честно говоря, тогда это выглядело в моем воображение круто. На фоне должен был играть Меркьюри с «Show must go on». А сейчас, как сказали бы мои студенты, это полный кринж. Молодой человек невольно улыбнулся. На его памяти это была первая девушка старше тридцати, (при втором рассмотрении он всё же решил, что они не ровесники) которая не пыталась ни молодиться, ни подчеркивать свой жизненный опыт. По истине уникальная женщина. — Так вот, — продолжала Фанория. — В тот день один из моих одноклассников пришел в школу с кульком стеклянных шариков. Тех самых «murbls», которые кладут в аквариум. А мальчишки катали их по парте, строили полосу препятствий из линеек и пеналов. Я смотрела за ралли стеклянных шариков, и, к сожалению, Арсений, мальчик, который их принес, заметил мою заинтересованность. Он сидел со мной на английском и все время доставал. То говорил сидящим за нами, что я пукнула, то, что от меня воняет. Знаете, когда такое слышишь по двадцать раз уже перестаешь реагировать. А его, похоже, бесило, что мне все равно. И вот он выдумал… — Точно он? — нахмурился Георгий. — От человека, чей юмор не идет дальше «воняешь» и пуканья выдумать фокус с кражей собственной игрушки — подозрительная гениальность.       Фанория утвердительно кивнула. — Это меня и гложет, доктор. Не мог он ни подкинуть их, ибо на перемену он выходил и не возвращался до самого звонка, а во время урока, ему пришлось бы перегибаться через меня, ни подговорить кого-то сделать это за него. Слишком тупой был. — Но вы сказали, что он играл в них не один. — Напомнил Георгий.       Фанория кивнула. — В пятом классе его взял в свою компанию Сёма Котов. Вот он был прямо «секс-символ» нашего класса для девочек и пример для подражания для мальчиков. Секс-символом его окрестила, кстати, Марья Владиславовна. — Это в пятом-то классе? — ахнул психолог.       Фанория ухмыльнулась, мол, чувствуете, как весело было? — Они играли в шарики вчетвером. Арсений, Сёма, Темур и Вася. Но все четверо ушли на перемену. — Вы не обратили внимания, взяли ли они шарики с собой? — Обратила. Не взяли. Арсений оставил их в своем рюкзаке. — Вы были одна в классе, или кто-то еще не пошел на завтрак? — Только девочки. Заика-Нина, Дина Симбирцева, наша главная художница и подруга Нины. Маша Рыбкина, еще одна моя главная ворогиня, — Фанория хихикнула на вынужденный феминитив и щелкнула пальцами, будто извиняясь за его корявость. — И дочка Марьи Владиславовны, Лея.       Георгий цокнул языком. А это уже начинало походить на классический закрытый детектив в лучших традициях Агаты Кристи: ограниченный круг подозреваемых, преступление в замкнутом пространстве, все подозреваемые собраны в одном месте. Интересно.