алый

      В холодной голове что-то щелкнуло, когда он понял, что смотрит на неё влюблённым взглядом. А на её возлюбленного — с немым укором. Теперь уж не только из своих подозрений в вине за тысячи смертей. Не только из догадок, что нарастающий гнёт Киры однажды охватит всё человечество. — Миса и Лайт — потрясающая пара… — Он произнёс без тени искренности. — Рюдзаки, я была о тебе другого мнения…       Но ты меня понимаешь как никто другой.       Его, до поры неведомые, чувства росли с каждой её улыбкой. Гнев накалялся каждый раз, когда он смотрел на Ягами Лайта. Как можно было смотреть сквозь пальцы на её любовь и старания? Использовать, а затем вытирать ноги? До поры он и сам не обращал внимание, погруженный в расследование.       Недоумение окутывало разум, обыкновенно спокойный ко всему, кроме дела о Кире и сладостей, расставленных башенками перед монитором. А иногда он унывал, как только закончилась реклама блеска для губ с участием Мисы. — А я ведь могу и влюбиться… — Не нужно, у меня уже есть парень. Но мы можем быть друзьями, Рюдзаки!       Миса улыбнулась и игриво подмигнула. — Здорово… У меня ещё один друг.       В собственном голосе он услышал пронзающую тоску. В горле ощутился ком. На запястьях что-то закололо, словно сквозь кожу вот-вот пробьются тонкие лезвия. А были это шипы, пронзившие руки. Потянули за собою алые бутоны и стебли.       Он стремился довести дело до конца, но что-то снова щелкнуло. Если он докажет, что прав, Амане Мису, по закону должны казнить. Недопустимо. Так?       Один шанс. Для себя. Для Мисы. Огромные букеты алых роз на её столике и пирожные с клубникой под утро. Он не любил делать намеки, предпочитал говорить прямо о том, что ему нужно. О том, чего желает. Но нет, не сейчас.       Теперь уж ему пришла в голову мысль о том, что нужно понять, взаимны ли его чувства. Сможет ли Миса разлюбить Лайта, полюбить себя. Полюбить его. Или просто заинтересоваться хоть чем-то кроме Ягами. Оставить его сомнительную игру в бога смерти. ***       Подарки от тайного поклонника и впрямь вызвали интерес. Конечно же, Миса ни о ком не могла и подумать кроме Лайта. Миса любила Лайта, и искренне верила, что это взаимно. Но с каждым новым подарком, оставленным под утро или перед сном, рос интерес к загадочному образу, на удивление Мисы, совершенно не похожему на Лайта. Угасали чувства к Ягами. Заметно росла ревность самого Лайта, отраженная в стальном взгляде его глаз.       В её мыслях впервые что-то оборвалось, словно тонкая, но непростительно крепкая нить. Нить дала первый надрыв ещё в тот день, когда Миса впервые увидела алый бутон на запястье Рюдзаки. Принялась по-дружески вопрошать, «кто она?!» — Это не так важно, Амане. Но я надеюсь, она догадается. Иначе я умру, не завершив своё дело…       Сомкнутых бледных губ Рюдзаки в тот момент коснулась лёгкая меланхоличная улыбка. Он с тоскою посмотрел куда-то в сторону. Миса почувствовала слёзы в уголках глаз. Миса вдруг поняла, что ей жаль Рюдзаки. Поняла, что кто-то заинтересовал её и помимо Ягами Лайта. От последнего она, помимо разговоров о тетради смерти и необходимости карать преступников, ничего больше и не слышала. Снизошло осознание того, насколько для Лайта остальное не важно и ничтожно.       Как ты себя чувствуешь? Почему не говоришь со мной? Расскажи, почему улыбаешься всё чаще? Мне же любопытно, что на душе у любимой! Я скучаю.       Ничего из желанных слов, которые крутились в мечтах Мисы, она не услышала с тех пор, как Лайт вновь вернул себе память и обладание тетрадью. Почему же? Почему?       Тайный поклонник, кем бы ты ни был, ты понимаешь меня лучше всех. И что же это за игра такая? Кто ты такой, почему даришь мне столько радости и не требуешь ничего взамен?       Естественно ли это?       С лёгким грузом тёплых мыслей и бесконечных вопросов Миса рухнула на кровать. Держала в руках букет, и несколько алых лепестков упали ей на лицо. Миса хихикнула от нежной щекотки в носу. Но тут же вскрикнула, когда шипы больно укололи пальцы.       А Рюдзаки ведь ещё больнее… Кто она? Почему Рюдзаки не спешит признаться в чувствах? Зачем тормозит? Смогу ли я как-то помочь, хотя бы в благодарность за его понимающее хладнокровие?       А ведь он ни разу не проявил неуважения. Он не переставал искать доказательства, только бы раскрыть дело, никуда не оглядывался. Не поддавался чужим страхам перед нечеловеческими пытками, которые теперь казались ничем даже с истинным отношением Лайта. Но насколько Рюдзаки был мил, когда Миса поцеловала его в щёчку. Мисе тогда показалось, что настолько сильное ошеломление, отраженное на лице Рюдзаки, подделать было невозможно. Миса рассматривала алые дорожки на своей ладони. Ей стало горько от мыслей о том, насколько больно Рюдзаки каждый раз, когда шипы пронзают его тело изнутри. В глазах потемнело, на ресницах заблестели слёзы. Миса не знала как помочь, но решила попытаться.       Вновь поцеловала его в щёчку.       Нить разорвалась.       Огонек в её сердце, что беспрерывно горел для Лайта, угас. Но вновь воспылал в мгновенном поцелуе, которым ответил ей Рюдзаки. — Спасибо, Амане. Мне стало легче на девяносто девять процентов.       Улыбка на бледных губах и счастливый взгляд темных глаз. Огоньки во взгляде Мисы загорелись ярче, чем когда-либо. Ярче, чем в бесчисленные, иллюзорные мысли о совершенстве, которым совсем не обладал Лайт.       Руки Рюдзаки, уложенные на талии Мисы, не дрожали от колющей боли. К бледному лицу и шее больше не подступали стебли и алые лепестки.       Сквозь чужую, искреннюю боль Миса познала настоящее счастье, щедро подаренное в неугающей благодарности.       Миса начала осознавать истинную суть любви.